При переговорах с российской властью Белый дом не должен поступаться принципами

Считает экс-посол США в России Вершбоу.

Сторонником принципиального подхода к отношениям Вашингтона с Москвой является Александр Вершбоу (Alexander R. Vershbow) – экс-посол США в России, занимавший также должность заместителя генерального секретаря НАТО. В интервью Русской службе «Голоса Америки» Александр Вершбоу отмечает, что Россия, несмотря на авторитарный характер ее нынешней власти, делала попытку стать демократической страной, и эту попытку нельзя списывать со счетов.

– Перед президентскими выборами в США, до которых осталось совсем немного, идет дискуссия о том, какую внешнюю политику должен выстраивать Вашингтон вне зависимости от того, кто победит. И среди самых важных направлений – Россия, которая за последние четыре года стала фактором внутриполитической жизни в Америке. Среди многих экспертов по России в США нарастает убежденность в том, что от отношений с Москвой не стоит ждать чего-то существенного, потому что Москва «не будет тратить свое время на то, в чем она не заинтересована», по выражению бывшего посла США в России Джона Хантсмена. Томас Грэм, например, предлагает «взглянуть на мир глазами русских» – это должно помочь конструктивным отношениям США и России, как он полагает. Как вы относитесь к такому подходу?

– Я к этому отношусь довольно скептически, отчасти потому, что это подразумевает – по крайней мере, так это воспринимается многими – отказ от требований к России уважать суверенитет ее соседей и фактическое признание, если не юридически, то фактически, российской гегемонии. Некое неформальное соглашение «Ялта 2.0», чего Путин, без сомнения, хотел бы. Я не думаю, что это было бы в наших интересах, я также не думаю, что это соответствует нашим ценностям, и, что важнее всего, я не думаю, что это работает: это будет только усиливать нестабильность и приводить ко взрывам возмущения и «цветным революциям», что, в свою очередь, будет лишь еще больше дестабилизировать наши отношения с Москвой.

– Но с самим тезисом о том, что Россия не торопится становиться демократическим государством и, следовательно, разговор об общих ценностях с ней не вполне имеет смысл, вы согласны или нет?

– В принципе, я согласен с тем, что к нашим отношениям нужно подходить реалистично – так же, как к сущности самой России и ее внешней политики. В то же время я не считаю, что мы должны принимать на веру аргумент, на самом деле не новый – еще Сэмюэл Хантингтон и ему подобные говорили, что Россия обречена на то, чтобы быть авторитарной деспотией и державой с империалистическим поведением. Однако я считаю, что в этом нет ничего генетически заложенного: мы как минимум однажды видели серьезную попытку России воплотить более демократическую модель государства и интегрироваться в западный мир. При том, что эта попытка, предпринятая в 1990-х, оказалась неудачной, и при том, что сейчас там Путин, вполне возможно, что подобное стремление может быть реализовано в будущем. Мы видим уличные акции в Хабаровске, падение рейтинга Путина, и это происходит сейчас. Конечно, не происходит чего-то подобного тому, что было в Украине, но мы видим возможность возникновения запроса на либерализацию и большее сотрудничество с Западом. Не прямо сейчас, но со временем лучшая Россия появится на горизонте. Так что тот «суперреализм», который вы описали, вряд ли будет хорош для американской внешней политики.

– Как тогда быть с характером контактов с Москвой, какими они должны быть у США?

– Я не думаю, что мы должны избегать переговоров с Москвой, как раз наоборот. Конечно, мы должны продолжать сокращение ядерных вооружений, стабилизировать ситуацию с обычными вооружениями, уменьшить риски случайного конфликта, возникшего из-за неправильно истолкованных действий друг друга или какого-либо просчета. Я думаю, что мы не должны быть в этих переговорах уступчивыми, но разговаривать мы при этом должны часто и интенсивно, чтобы держать наше соперничество под контролем. С этим, кстати, похоже, все согласны, вопрос лишь вот в чем – соглашаемся ли мы с тем, что у официальной Москвы должны быть полностью развязаны руки на всем постсоветском пространстве, или с убийствами их внутренних оппонентов, или все же мы остаемся принципиальными в этих вопросах.

– Но тут как раз некоторые политики и эксперты проводят черту. Одно дело, когда вы требуете от государства не посягать на суверенитет соседей, это – очевидный внешнеполитический вопрос. Другое – когда вы обвиняете это государство в преследовании его собственных граждан, и оно вам отвечает: «А это уже наше внутреннее дело, на себя посмотрите», и так далее. Насколько эффективно Запад может, и должен ли, призывать Россию к более демократическому поведению внутри страны?

– Еще во времена Советского Союза Москва подписала Парижскую хартию СБСЕ, а уже позднее – Основополагающий Акт НАТО-Россия, и тем самым признала для себя обязательными целый ряд принципов. В основном эти принципы относятся к взаимоотношениям с соседними странами в смысле их суверенитета, территориальной целостности, мирного разрешения споров и запрета на изменение границ силой. Но Россия также согласилась и с основными принципами демократии, уважения свобод личности и верховенства закона. Так что, мы вполне можем спрашивать с России в сфере выполнения ею этих ее собственных обязательств. С практической точки зрения, у нас довольно много возможностей действовать в связи с поведением России во внешней политике, при том, что во влиянии на ее внутреннюю политику мы ограничены. Но понятно, что полностью игнорировать события, происходящие внутри России, невозможно, это будет провальной политикой. Даже во времена СССР через поправку Джексона-Вэника мы реагировали на зажим Советским Союзом еврейской эмиграции, потому что невыполнение Москвой своих обещаний и несоблюдение международных норм отражалось на возможностях сотрудничества с ней по вопросам стратегических вооружений и в вопросах геополитики. То есть, хотя, как я уже сказал, рычагов в сфере внешней политики у нас больше, чем в сфере внутренней, полностью игнорировать то, как Россия обращается со своими гражданами, было бы противно здравому смыслу и нашим принципам.

– Как в случае с отравлением Алексея Навального, например?

– Да, такие вещи, как попытка отравления Навального, настолько оскорбляют наши принципы и наши ценности, что мы должны занять твердую позицию. Но я думаю, что в долгосрочной перспективе мы должны признать, что Россия не изменится в одночасье. И поэтому мы должны изо всех сил стараться поддерживать различные программы и политику обмена информацией между гражданами, поддерживать «Голос Америки» или Радио Свобода/Радио Свободная Европа, чтобы донести нашу мысль о том, что мы хотим видеть сильную демократическую Россию в будущем. Мы также не должны идти на поводу у ревизионистских настроений российского руководства и позволять ему без ответа обвинять нас в том, в чем Россия виновата сама, позволять извращать историю и прошлые договоренности. Мы не какие-то русофобы, стремящиеся к смене режима в России, и мы понимаем, что, возможно, потребуется смена поколений россиян, чтобы западные идеи и интеграция с Западом вернулись в моду. Но я оптимистично настроен и думаю, что они в конечном итоге придут к этому, вообще вернутся к стремлению установить более демократическое правление. Если это сейчас происходит в Беларуси, то может случиться в России.

– Если бы вы давали рекомендации по поводу политики в отношении России тому, кто будет победителем президентской гонки в США, в чем бы эти рекомендации состояли?

– Первое – не торопиться. Набраться «стратегического терпения». Признать, что между Западом и Россией существуют очень глубокие различия в мировоззрении, и это не изменится быстро. Придерживаться принципов, но осознавать, что это долгосрочное соревнование, и простых ответов нет. Продолжать противостоять агрессивному поведению России на постсоветском пространстве, как путем обеспечения сильной обороны и сдерживающих возможностей НАТО, так и путем поддержки суверенитета Украины, Грузии и других стран, которые сопротивляются господству Москвы, их независимости и способности защищаться. Противодействовать вмешательству России в наши политические процессы, ее подрывной деятельности, коррупции при ведении бизнеса, дезинформации и тому подобному. Но также нам нужно проявлять настойчивость в наших дипломатических действиях, направленных на стабилизацию отношений и обеспечение контроля над ядерными вооружениями, включая как продление договора СНВ-3, так и достижение последующего соглашения, которое может охватить другие категории ядерного оружия. Снижать риск возникновения конфликта с применением обычных вооружений – возможно, заключив соглашение об уменьшении объема военных учений, улучшив их прозрачность, увеличив количество контактов военных. Обращаться к российскому обществу, поддерживать независимые медиа, чтобы попытаться донести до молодого поколения, что Запад им не враг. Помнить о том, что в первые годы правления Путина мы сотрудничали в борьбе с терроризмом и смогли даже улучшить отношения между НАТО и Россией в 2002 году. То есть, в прошлом были некоторые успехи в отношениях, и мы хотели бы вернуться на этот путь, может быть, со следующим поколением российских лидеров, но это возможно и с Путиным, если он изменит свою линию. Этого пока не просматривается, но нам нужно быть готовыми к лучшим отношениям с Россией, когда сама Россия будет готова к лучшим отношениям с нами.

Данила Гальперович,

репортер «Голоса Америки»