Ну вот ребята! Кругом одни евреи!

Почти лирические воспоминания о жизни в Нью-Йорке.

Журналист, эксперт по коммуникациям Алексей Агуреев – о том, как отличались в 90-е русские и американские отцы и какими терминами объяснялись наши знаменитые тренеры с пацанами-хоккеистами.

Я люблю Америку! Поймите меня правильно, я – русский человек, живу в России, но в США в 90-е годы я почти 10 лет работал корреспондентом ИТАР-ТАСС в Нью-Йорке. И за это время там со мной и моей семьей произошло много удивительных историй.

Середина 90-х. Нью-Йорк. Весна. Солнечное утро воскресного дня. Половина восьмого утра. Я дежурю в офисе ИТАР-ТАСС и паркую машину в гараже. По 50-й улице от гаража до Рокфеллер-центра надо пройти несколько кварталов, метров 800–900. Идти надо через Бродвей, мимо театра Уинтер-Гарден и мимо огромной, во всю стену афиши мюзикла «Кошки», а его тогда у нас еще не знали.

На черной афише золотые кошачьи глаза и золотой краской написано название CATS. А чуть ниже – Now and forever – «Сегодня и навсегда».

Прямо передо мной вдруг откуда-то из переулка вываливает группа наших ребят явно откуда-то из регионов. Они только-только прилетели «с мороза». Каждый – в куртке-аляске, с шарфом вокруг шеи. На головах ушанки. У кого – пыжик, у кого – даже норка. Ребята в костюмах (мятых после перелета), в галстуках набок, в нормальных таких унтах.

Впереди всей этой колоритной группы идет эдакий мужичок-интеллигент. Исполняет обязанности гида-проводника. Явно из учителей, врачей или наш брат журналист. И ушанка у него самая ободранная, и одно ухо вверх, а другое, как и положено, в сторону. Одним словом, бюджетник. Но слушают его все внимательно – авторитетом явно пользуется.

«Ну вот, ребята, – оборачивается интеллигент к своей группе и показывает на афишу Cats. – Видите, прям так и написано: КАЦ. Я же говорил, что здесь кругом одни евреи!»

И не поспоришь ведь!

Кто такие proshmandovki?

Жизнь командированного корреспондента – это сплошная работа. А вот ребенок, насмотревшись по ТВ, как в 94-м нью-йоркские «Рейнджеры» взяли Кубок Стенли, захотел играть в хоккей, чем внес в жизнь семьи невиданные доселе испытания и огромную финансовую брешь в бюджет. Но сегодня речь не о деньгах, хотя американские родители мне так ни разу и не поверили, что в Советском Союзе дети занимались спортом бесплатно.

Наши «Циклоны» играли на Манхэттене, кого только в команде не было: французский канадец, мой русский Сережа, он же Сардж, несколько крепко сбитых евреев, пара-тройка типичных англосаксов, один ирландец, папа которого (ресторатор по профессии) входил в список 30 самых привлекательных холостяков Нью-Йорка и который на домашние игры сначала приходил с известной актрисой Джиллиан Андерсон (Скалли из «Секретных материалов»), а потом, когда актриса уехала на съемки, стал встречаться с мамой нашего главного забиваки по фамилии Рамос, несколько итальянцев, самым колоритным из которых был мальчик по фамилии Гамбино, и чернокожий паренек из Гарлема. Афроамериканец катался отвратительно, играл еще хуже, но год за годом проходил «трай-ауты» (ежегодный открытый отбор в команду).

Мой Серега помимо «Циклонов» играл еще за детскую команду с Брайтон-Бич, которую тренировали то Немчинов (школа носила его имя), то Репнев (член сборной СССР), то Мишаков. А на лето мы отдали ребенка в русский (в смысле, брайтоновский) хоккейный лагерь, в котором природных американцев почти не было, и уже через неделю он впервые порадовал нас не только размашистым катанием, но и существенно обогащенным словарным запасом.

«Папа, а кто такие proshmandovki?» – заинтересованно спросил ребенок в машине, когда после пятничной игры мы ехали домой со Стейтен-Айленда.

Папа и дедушка, который приехал буквально на пару дней, чтобы побыть с семьей, судорожно сглотнув, посмотрели друг на друга с подозрением. В глазах читался невысказанный вопрос: «Это ты начал сомнительно выражаться при ребенке?»

«А где ты это услышал, Сережа?» – разрядила обстановку находчивая мама.

«А это Мишаков нам сказал, что мы входим в зону, как proshmandovki, потому что нам яйца мешают. И еще это – mandavoshki? У нас в кемпе никто не знает этого русского слова».

В общем, на следующую неделю ребенка отпустили в хокки-кемп только потому, что папа пригрозил разводом и мгновенным возвращением на родину.

Вообще, интересно посмотреть на американского и русского родителя – хоккейного болельщика.

У американца сын взял шайбу и ведет ее к воротам. Его отец кричит: Вэй то гоу, до ит бой, мэйк ми прауд! (Отлично! Давай! Я горжусь тобой!)

А если русский ребенок берет шайбу... Его отец орет: Ну кто так берет! Ну кто так ведет! Косорукий! Кривой!

Американец промахивается – отец: Итс о'кей, уи гонна гет вэм некст тайм! (Все нормально, в следующий раз получится!)

Наш паренек мажет – отец: Косой, весь в мать, уйди со льда, не позорь отца!

Да и чисто внешне наши брайтоновские русские здорово проигрывали американским папашам. Те, как на подбор, статные, спортивные, аккуратные. Наши – с животами, постоянно курят, с лысинами или залысинами, одеты дорого, но всегда как-то очень по-брайтоновски.

Ребенку было все равно с кем играть, лишь бы с клюшкой и на лед. Мне же, конечно, больше нравилось, когда «мы с ним» играли с американской командой. И ехать из Бронкса, где жили, на Манхэттен поближе, чем на Брайтон, да и, признаемся, народ полюбезнее. Какие-то у нас в американской команде родители все были – найс, один за всех и все за одного. Д'Артаньяны!

Играли как-то с «Шарками» на Стейтен-Айленде, а это настоящее итальянское «гнездо», логово. Какая там «литл Итали»?! И родители у «Шарков» попались оторвы, почти все работали на свалке – очень выгодное и потому мафиозно-блатное место в Нью-Йорке. (Вообще, родители всех хоккеистов – это особая статья. На турнирах детских команд периодически дежурила полиция – чтобы разнимать родителей).

И центр-форвард у «Шарков» прочитал на спине у моего AGOUREEV и как принялся орать: факинг рашан, факинг рашан. А родители их с трибун то же самое. Сережа в это время уже сбил зачинщика на лед, сел на него и обрабатывает с двух рук.

И тут же моего маленького мальчика пытаются стащить за руки двое судей, а тот трясет руками, и судьи отлетают от ребенка в разные стороны. Случайность: схватили за перчатки, а он их стряхнул вместе с судьями, но смотрелось, типа, изведай, басурмане, силушки богатырской!

Я разворачиваюсь красный и злой к итальянским родителям, но не успеваю ничего даже сказать: отцы из нашей команды влетают между мной и этим... нехорошим итальянским человеком.

«Алекс, кип эсайд, ю ар э форейгнер! Ви вил диал виф ит!» (Типа, ты иностранец, постой в сторонке, сами разберемся), а дальше с двух сторон сплошные «ФАК Ю», «ФАК Ю».

В общем, культурно отдохнули в выходной с детьми.

Папа, можно я тоже буду евреем

Вскоре в команде начались бар-мицвы (бар-мицва – это 13-й день рождения у мальчика в еврейской семье, после которого он считается юношей). А полкоманды у нас была из еврейских семей, причем и играли, и дрались еврейские мальчики так, что любой ирландец обзавидуется.

Разумеется, с утра – всякие религиозные дела, днем – празднование, вечером – игра. Родители в большинстве своем не бедные люди, поэтому пригласить всю команду на бар-мицва – норма. Меня сильно поразил ресторан «4 сизонс» – эти «Времена года». По сути, дети 12-13 лет, но все было как у больших на корпоративе, включая приглашенную группу и нескольких девушек-танцорок (лет по 19-20). У девчонок-студенток была такая подработка – танцевать с сопляками на бар-мицвах.

И вот очередная бар-мицва, все по обычной программе. Но на этот раз родители соригинальничали и праздник устроили на теплоходике вокруг Манхэттена. А вечером мы должны были встретить наших детей на пристани, разобрать по машинам, вручить им там все их хоккейные сумки и быстро везти детей на игру.

Разумеется, я с женой приехал не на ту пристань. Ждем, но никого нет! Пароходики кончились. Рвем на другую пристань – на другой стороне Ист-Ривер. Никого. Мобильных телефонов тогда не было.

В конце концов понимаем, что Серегу одного командные родители не оставят на пристани, а значит, сидит наш сыночек сейчас на катке без своей хоккейной сумки, смотрит, как лениво играет команда, и шепотом ругается на своих нерадивых родителей.

Приезжаем на каток, наш ребенок на льду, и даже забивает. Командные папы-мамы не только привезли, но и каждый что-то выдал из своего запаса: кто наколенники, кто нагрудник, кто перчатки. И так вплоть до коньков.

Этим вечером, когда ехали домой, Сережа спросил:

– А на мою бар-мицву мы куда команду позовем?

– Сереж, у тебя не будет бар-мицвы! Бар-мицва у евреев, а мы с тобой – русские!

– Ты знаешь, пап, чего-то так евреем быть захотелось!

Алексей Агуреев

Другие материалы Алексея Агуреева можно прочитать на его странице на Фйсбуке https://m.facebook.com/alex.agoureev, а также на LIFE.RU https://life.ru/author/2367.