Между войной и позором

Что толкнуло Николая II на отказ от престола?

100 лет назад, 15 марта (2 марта по ст. ст.) 1917 г., на бумагу легли слова: «Признали мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя Верховную Власть».

Событие, произошедшее в марте 1917-го, стало роковым для России. Отречение царя, а вовсе не выстрел «Авроры» в октябре бесповоротно разделило историю страны на «до» и «после». Хроника тех мартовских дней расписана по часам. Но фиксация произошедшего не отвечает на главные вопросы: кто и что толкнуло императора на этот шаг? Имел ли Николай право на отказ от престола? Кто кого предал: подданные – царя или наоборот? Мы попытаемся найти ответы на них.

«Мне изменили все! Один, без близкого советника, я подписал акт отречения… Если это нужно для блага Родины, я готов на все…» – так передал размышления Николая его духовник, митрофорный протоиерей Афанасий Беляев.

Кто предал?

Вот фрагмент из письма Павла Милюкова, лидера партии кадетов: «Конечно, мы должны признать, что ответственность за свершившееся лежит на нас, то есть на прогрессивном блоке Государственной Думы. Мы исходили из предположения, что при перевороте так или иначе Николай II будет устранен с престола». В публичном выступлении накануне 2 марта Милюков был еще жестче: «Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола или будет низложен. Власть перейдет к регенту великому князю Михаилу Александровичу. Наследником будет Алексей». 

Это стратегия. А вот и тактика от члена Государственного совета, председателя Центрального военно-промышленного комитета Александра Гучкова: «Планировалось захватить по дороге между Ставкой и Царским Селом Императорский поезд, вынудить отречение, затем, одновременно, при посредстве воинских частей, арестовать существующее правительство и затем уже объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавят правительство».

И даже Василий Шульгин, пока депутат Государственной думы, а впоследствии видный монархист и идеолог Белого движения, отметил: «Необходимость отречения была единогласно принята всеми… Когда я шел к императору, меня мучила мысль – неужели нельзя отвратить? Нет, нельзя. Так надо. Нет выхода». Шульгин шел к императору по делу – через четверть часа он получит из его рук акт об отречении. Как только это произойдет, тон изменится: «Я почувствовал, что с этой минуты жизнь государя в безопасности. Половина шипов, вонзившихся в сердце его подданных, вырывались этим лоскутком бумаги».

Однако уже на следующий день будет принято решение об аресте того самого государя, или, вернее, уже «полковника Н.А. Романова».

То же самое лукавство сквозило в телеграммах от командующих фронтов. Деятели Госдумы оповестили их о готовящемся событии заранее. Тон генералов одновременно суров и подобострастен. «Во имя спасения родины и династии примите решение, согласованное с заявлением Председателя Государственной Думы, как единственное, способное прекратить революцию и спасти Россию от ужасов анархии».

Во имя Родины

Из двух зол – отречение или Гражданская война – Николай выбрал, как ему казалось, меньшее.

Юрист и камергер Высочайшего двора Иван Тхоржевский отмечал: «Не царь опирался на государственные учреждения. Наоборот – они им держались. Когда государь отрекся, мгновенно был как бы выключен электрический ток, и вся Россия погрузилась во тьму кромешную. Оставалось принуждение, сила, переходившая из рук в руки». По большому счету, именно Николай своим отказом от престола запустил процесс Гражданской войны. Общество разделилось на тех, кто поддерживал отречение, и тех, кто был им возмущен. И это были не привычные нам белые и красные. Черта проходила в самых неожиданных местах.

Вот реакция Церкви, которой, вообще-то, надлежит быть «столпом и хребтом самодержавия». Епископ Переславский Иннокентий (Фигуровский): «Радуемся и торжествуем – низвергнут Богом с престола безвольный император. И волею Божьей, а не волею народа, как думают неверующие, поставлены во главе Отечества лучшие люди». Епископ Александровский Михаил (Космодемьянский) выразился жестче: «Воскрес Христос – и пали дьявольские цепи. Пал самодер­жавный строй, деспотический режим, и рухнули путы!»

Вот реакция генерала Алексея Игнатьева: «Царь нарушил клятву, данную в моем присутствии под древними сводами Успен­ского собора при короновании. Русский царь отрекаться не может». В результате именно это толкнуло его, как и многих других высших офицеров, перейти на сторону красных. 

Вот родственник Николая, великий князь Кирилл Владимирович, дает интервью газете «Биржевые ведомости»: «Великий князь доволен быть свободным гражданином, и что над его дворцом развевается красный флаг. Впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья!»

А что же народ, которому должны светить эти звезды? Как он отреагировал на отречение царя и «предательство элиты»?

«Мысль о том, что события февраля – марта 1917 г. – дело рук только элиты, не вполне правильна, – говорит Василий Цветков, доктор исторических наук, профессор МПГУ. – Отречение Николая II было, безусловно, подлинным и юридически обоснованным. Да и не все генералы состояли в «заговоре». Многие сейчас убеждены, что в России тогда был «народ-богоносец», которого запутали и испортили «злые заговорщики» из ближнего круга царя. Но революция – движение массового протеста. В то же время важно отметить один момент: накануне отречения император беседовал с генералом Николаем Рузским. В частности, о том, что его отказа от престола народ и войска не поймут. При этом ссылался на Юг России – Таврию, Новороссию, казачество Дона, Кубани… И оказался прав – именно там Белое движение получило самую массовую поддержку.

Монархические настроения были сильны среди кадрового офицерства, части крестьянства, казаков, дворян, духовенства... И там шок вызвало не столько отречение Николая, сколько фактическое падение монархии вследствие непринятия престола Михаилом Романовым. Неслучайно в ходе Гражданской войны некоторые крестьянские восстания выдвигали парадоксальный, казалось бы, лозунг «Царь и Советы!». Многие люди старшего поколения не видели жизни без царя, так что Гражданская война стала отчасти конфликтом отцов и детей.

Не будем забывать и о том, что часть общества была уже настроена на бунт. И вот там отречение вызвало весьма бурную реакцию: «Царь нас предал, нарушил клятву, а значит, и нам теперь все дозволено!»

Хроника

14 марта (по новому стилю). В Петрограде председатель Временного комитета Государственной думы М. Родзянко предлагает учредить конституционную монархию. В Псков, куда прибыл царский поезд, посылают соответствующую телеграмму. К вечеру командующий Северным фронтом генерал Н. Рузский уговорил Николая II разрешить формирование правительства, подотчетного Думе, а не монарху.

15 марта. Власть в Петро­граде окончательно переходит к Петросовету. Новая идея думцев – отречение Николая II от власти в пользу сына Алексея при регентстве своего младшего брата, великого князя Михаила Александровича. К середине дня царя удалось уговорить. Однако к ночи Николай II принимает решение отречься и за сына, по­скольку ему после вступления на престол придется жить в семье регента, а мальчик неизлечимо болен.

16 марта в столице в. кн. Михаил Александрович держит совет с наиболее авторитетными депутатами Думы. По совету большинства он принимает решение власть не брать, т.к. народ настроен против монархии. Подписано отречение с условием, что через полгода в стране будет созвано Учредительное собрание для определения дальнейшей формы государственного устройства. 

Юлия Шигарева,

Константин Кудряшов