Сто лет со дня февральской революции

Философ и историк – о событиях и уроках Февральской революции 1917.

Согласно результатам исследования «Левада-Центра», россияне по-прежнему затрудняются с однозначной оценкой Февральской революции и ее последствий. Лишь 13 % опрошенных считают, что крушение монархии стало прогрессивным шагом в развитии страны. Правда, в 2012 году таковых было еще меньше – 9 %. В то же время примерно каждый пятый респондент (21%) считает, что февральские события 1917 года толкнули Россию «на путь утраты своего национального и государственного величия».

Напомним, точкой отсчета буржуазно-демократической революции 1917 года стали «хлебные бунты», прокатившиеся по Петрограду в феврале, а закончилось все отречением 2 марта Николая Второго от престола.

На тему Февральской революции разговор с профессором Московского экономического института, философом и историком Игорем Чубайсом.

– Игорь Борисович, так была ли все-таки Февральская революция неизбежной, исторически предопределенной?

– Считаю, что Февральская революция лежала в логике российского исторического процесса. Почти все преобразования, которые вызвал февраль, были бы сделаны и императором, если бы революции не случилось. Николай Второй и сам говорил, что проведет все реформы, но только после войны (Первой мировой). Он вел страну к победе, после которой собирался приступить к реформам. Но февралисты не дождались, решили в разгар войны ускорить события.

Главная цель революции была не в том, чтобы перейти к 8-часовому рабочему дню в разгар боевых действий. Она имела фундаментальную, глубокую причину. С конца 19 века, когда в России распространился атеизм, сразу возникла опасность для государственного устройства. Потому что раз нет бога, то и император в представлении атеистов непонятно кто и откуда. Отсюда и начались покушения на первых лиц.

Еще Достоевский предупредил, что «если бога нет – все дозволено». Так вот, смысл февраля заключался в том, чтобы перейти от религиозной легитимации государства к гражданской. Главный лозунг революции – это прямые всеобщие равные и тайные выборы в Учредительное собрание. И Россия пошла по этому пути. Если бы не было революции, то Россия, скорее всего, стала бы такой же монархией, как сейчас Великобритания. То есть, полномочия императора постепенно сокращались бы, конституция приобретала больший вес и значение.

– Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения.

– Да, и дальше произошла катастрофа. Сам по себе февраль, повторяю, был в русле русской истории, в русле процессов продвижения российской государственности и цивилизации. Но когда готовились выборы в Учредительное собрание, в силу ряда причин большевики смогли, опираясь на колоссальные немецкие ресурсы, захватить власть. Это стало началом русской катастрофы. Власть большевиков была абсолютно нелегитимна, она просто опиралась на насилие и террор.

Причем, Россия выигрывала в Первой мировой. И лозунг Временного правительства был – «Война до победного конца».

К сентябрю 1917 года на русском фронте было сосредоточено самое большое количество немецких войск – 70 дивизий и тысячи орудий. После Брестского мира, когда большевики позорно сдались проигрывающей Германии, эти дивизии перешли на англо-франко-американский фронт. Но Германия все равно проиграла, то есть ее поражение было предопределено.

– В СССР февральские события не жаловали вниманием. Но и в современной России происходит то же самое. В чем причина такой преемственности?

– В советское время Февральскую революцию вообще на протяжении многих десятилетий игнорировали. Ее как бы не было. Потому что невозможно объяснить, почему в России в феврале 1917 года происходит одна революция, а спустя 8 месяцев – еще одна. Ведь революция предполагает фундаментальные изменения. Зачем еще одну устраивать? Поэтому для того, чтобы мифологизировать большевистский захват Зимнего, про Февраль вообще не говорили. Про него «забыли».

А нынешняя власть является правопреемницей советского государства. Советские историки исходили из того, что вся история страны делится на две части. Мол, до 1917 года – это что-то малосущественное, второстепенное, а настоящая история начинается с залпа «Авроры», когда советское государство стало строить «самый передовой, прогрессивный в мире строй». В 1991 году Советский Союз рухнул, никакого коммунизма нет, и тогда возник вопрос, а почему вы захватили власть, вы же должны ответить за это?

Поэтому официальная концепция нынешней историографии исходит из того, что вообще никакого разрыва в нашей истории не было, что она непрерывна. Был Сталин, а был Павел Первый – это все часть нашей истории, и каждый ее момент равнозначен. То есть, вместо одной мистификации вводится другая. Цель – снять проблему незаконного захвата власти в октябре 1917 года.

– Решены ли были задачи Февральской революции?

– Нет, они решены не были. Смысл Февраля был в переходе от религиозной легитимации власти к гражданской, когда сам народ выбирает своих законодателей, свое правительство и так далее. В СССР вообще не было выборов. То, что ими называлось, это полный маразм. А Российская Федерация и в этом стала фактически правопреемником Советского Союза. К сожалению, мы потеряли целое столетие. Мы стоим на месте и никуда движемся. Как писал Чингиз Айтматов, у нас «И дольше века длится день». У нас нет истории. Но все те проблемы, которые были сто лет назад, они и сегодня налицо.

– А можно ли провести параллели между сегодняшней ситуацией в стране и событиями 1917 года?

– В начале 20 века Россия переживала кризис веры, а кризис – это всегда новый шанс. Поэтому был колоссальный духовный, интеллектуальный взлет. Великий театр, великая поэзия, великая музыка, великая живопись. Это был поиск новых идей во всем. А сегодня Россия настолько обескровлена, настолько раздавлена, вульгаризирована советскими и нынешними репрессиями, телевидением, что очень мало осталось следов интеллектуального поиска, осознания ситуации, в которой мы находимся, понимания того, что с нами случилось.

Словом, все проблемы остались. Но решить их сегодня сложно. Мы переживаем системный кризис, потому что власть не может сделать самое банальное и в то же время самое главное – она не предлагает никакой концепции будущего. Куда мы идем? Ответа на этот вопрос нет. Она ничего не может предложить. Поэтому происходит загнивание системы, деградация ее, и поэтому общество находится на грани каких-то изменений, преобразований.

Виктор Владимиров