Внучка Александра II пошла работать моделью и что она получила в Голливуде

Из дворца на подиум .

Она крутила романы с Экзюпери и Ремарком и была лицом модного дома в Париже. Все, кто встречался с княгиней Натали Палей, попадали под магию ее красоты и ума.

Она была дочерью великого князя Павла Александровича – брата российского императора Александра III – и унаследовала княжеский титул, несмотря на то что брак родителей был морганатическим. Она приходилась Александру II внучкой, а Николаю II – двоюродной сестрой. Тем не менее карьера ее была далека от занятий царского рода – она была манекенщицей, фотомоделью и голливудской актрисой.

Бегство

Наталья Палей родилась в 1905 году в Париже, до революции жила в России, в Царском Селе. Но какие это были годы! Позже она признавалась, что Россия стала для нее настоящей родиной – страной, по которой она тосковала до конца жизни.

Мужчины ее рода сыграли не последнюю роль в судьбе империи: сводный брат Дмитрий был одним из убийц Григория Распутина. Ее отец был убит большевиками в 1917 году в Петропавловской крепости, а год спустя родной брат Владимир стал одним из алапаевских мучеников – вместе с другими членами царской семьи поэт был похоронен в шахте под Алапаевском. Поэтому совсем не мудрено, что мать Наташи Ольга Палей зашила в пальто последние драгоценности и бежала с двумя дочерями сначала в Финляндию, а потом уехала во Францию.

В отличие от других эмигрантов, оказавшихся за границей без гроша в кармане, женщины из семьи великого князя Павла на первых порах не нуждались – во Франции у них была собственность, однако и шиковать было особо не на что: имущество требовало расходов, а доходов почти не было. В семье быстро наступила «позолоченная» бедность.

Замуж за портного

Так уж получилось, что более богатая часть русской эмиграции в Париже быстро занялась «модным бизнесом» – князь Феликс Юсупов с супругой открыл модный дом «Ирфе», сводная сестра Натали Мария Павловна организовала дом вышивки «Китмир», а брат Дмитрий завел тесную дружбу с Коко Шанель. Конечно, Натали могла выйти замуж за богатого человека и всю жизнь ни в чем не нуждаться – ее красота позволяла это сделать без труда, однако юная княжна выбрала другой жизненный путь.

В те времена треть парижских манекенщиц были русскими. Конечно, мать была категорически против, однако удержать Натали не смогла – сначала та демонстрировала наряды и вышивку на светских мероприятиях среди русских эмигрантов, а потом стала делать это профессионально.

Ее рост, худоба, изысканная красота, ледяные глаза и высокие скулы привлекали внимание, и вскоре Коко Шанель порекомендовала новую манекенщицу владельцу модного дома Люсьену Лелонгу. Тот не только нанял «настоящую Романову», но тут же влюбился в нее, развелся с женой и в 1927 году обвенчался с Натали Палей.

Семья была категорически против. Княжна и... портной? «Они не пара!» – решила мать и отказалась участвовать в свадьбе, сказавшись больной, однако в последний момент все же появилась на венчании.

От брака выиграли оба: кутюрье «прикрыл» им свои традиционные и нетрадиционные похождения и получил лицо модного дома. Вдохновленный красотой жены, он творил наряды исключительно для «возлюбленной Натали», ей он посвящал и самые тонкие духи, которые создавались в модном доме «Люсьен Лелонг».

Дыша этими «духами и туманами», Натали Палей получила возможность вести тот образ жизни, к которому привыкла с детства, – купалась в деньгах, славе, журнал Vog каждый месяц размещал на обложке ее фотографии в самых дорогих нарядах, но главное – ей восхищались и буквально носили на руках самые брутальные и богатые мужчины Парижа. Вне подиума и фотосессий они всегда сопровождали Натали Палей. В нее – красивую, утонченную, с прекрасными манерами – влюблялись за один только взгляд. Женщины ей страшно завидовали и мечтали стать, «как Романова». Именно тогда модные показы дома «Люсьен Лелонг» стали привлекать множество мужчин. Некоторые приходили на демонстрации с биноклями, чтобы как следует рассмотреть русскую княжну. Среди поклонников Палей были замечены художник Павел Челищев и танцовщик Серж Лифарь.

Палей настояла, чтобы Лелонг начал выпускать одежду не только для богатых, но и создал линии готовой одежды по доступным ценам, в конце года она раздавала непроданную одежду бедным, накрывала рождественский стол для сотрудников. Расточительное поведение жены вызывало возмущение Лелонга.

Именно в этот период у Натали завязался роман с известным актером, режиссером и любовником-бисексуалом Жаном Кокто. Их связь длилась два года, но закончилась в один момент, когда Натали сделала аборт, предпочтя карьеру любви. Убийство ребенка Кокто ей не простил.

Очевидно, что связь с ним подтолкнула Палей на идею поменять профессию и попробовать себя в кинематографе. Чтобы осуществить это, в 1933 году она уехала в США – покорять Голливуд. Никаких моральных преград для этого не существовало – Палей уже участвовала в откровенных фотосессиях в объятиях мускулистых моделей-мужчин.

Романы в США

Однако Голливуд, в отличие от милой, уютной и почти «своей» Франции, оказался к русской княжне равнодушен – звезды Европы могли сколь угодно ярко сиять в Старом свете, освещая Елисейские Поля, но совершенно не интересовали Америку – у страны были свои боги. Данные «настоящей Романовой» позволили сыграть несколько проходных ролей у режиссера Джорджа Кьюкора, однако карьера не сложилась – на съемочной площадке она волновалась и начинала «пищать».

Это не помешало найти в Америке нового мужа – богатого театрального продюсера Джона Уилсона – и он снова оказался геем. В 1937 году Палей развелась с кутюрье и вышла замуж во второй раз. Ориентация мужа ее не волновала – брак был номинальным с самого начала. Палей нужны были деньги, Уилсону – красивая жена, которую можно было предъявить сообществу Нью-Йорка. Каждый жил своей жизнью.

Именно в США у Палей случилось два значительных романа. Один из них был со знаменитым немецким писателем Эрихом Марией Ремарком, который был вынужден покинуть Германию после преследований нацистами. Их отношения длились больше 10 лет и были очень бурными – они ругались, ревновали, ссорились, мирились, сходились и разъезжались. Его сводили с ума ее славянские серые глаза и острый ум. «Плавное начало, какие-то слова, легкий флирт, нежная кожа лица и губы, неожиданно требовательные, – так он описывал княжну в своих романах. – Тонкая, высокая женщина с маленькой головкой. На бледном лице выделялись серые глаза, волосы у нее были русые и казались крашеными... Она была светлая, длиннотелая и стройная, и кожа ее напоминала почему-то лунный свет и жемчуг». Свидетельствами подлинной любви стали письма Ремарка, которые он писал Палей, застряв с началом войны в Калифорнии. Они расстались лишь в 1950 году, когда Ремарк уехал обратно в Европу. Она пыталась последовать за ним, вернуть, но быстро поняла, что отношения уже закончены.

В 1942 году у Натали Палей была «лавстори» с еще одним знаменитым писателем – Антуаном де Сент-Экзюпери, который тоже оказался в Америке в вынужденной эмиграции – Франция капитулировала перед нацистами. Это были отношения совсем другого свойства. Всегда спокойный, меланхоличный Экзюпери нашел в русской княжне близкого друга, способного поддержать в трудную минуту. Кроме того, Палей взяла на себя труд переводчика и агента. Несмотря на то что писатель в письмах признавался Натали в любви, чувства его продлились недолго и вскоре он увлекся другой женщиной. Тем не менее переписываться Палей и Экзюпери не прекращали до самой его гибели в 1944 году.

Совсем одна

Но глупо думать, что Палей жила одной любовью – все эти годы она по-прежнему работала моделью, была лицом одного из модных домов Нью-Йорка, участвовала в фотосессиях модных фотографов и очень много помогала русским эмигрантам. И старела.

В 1961 году от цирроза печени умер ее муж Джон Уилсон. К концу жизни он стал алкоголиком, страдающим запоями и приступами буйного помешательства. В 56 лет княжна Палей осталась богатой вдовой – она была совершенно одинока и мало кому нужна. Характер у нее тоже испортился. Наталья раздражалась, когда ее называли «княжной» или «представительницей дома Романовых», отказывалась от приглашений на светские мероприятия и вечеринки, стала прикладываться к бутылке. Следующие 20 лет она прожила затворницей в окружении собственных прекрасных фотографий, развешанных по стенам.

В 1981 году в возрасте 76 лет она сломала шейку бедра и в депрессии покончила с собой, наглотавшись таблеток. «Хочу умереть с честью», – написала она холодеющей старческой рукой в прощальной записке. Но какая же это честь – умирать так...

Майя Новик