Черный вторник для республиканцев: угроза импичмента превратилась в реальность

Мнение.

Днем 21 августа, где-то в середине дня, новостные экраны американских телеканалов разделились на две половины: в одной «Манафорт признан виновным по 8 из 18 обвинений», во второй «Майкл Коэн признал вину».

Итак, бывший глава штаба Дональда Трампа Пол Манафорт был признан присяжными виновным в банковском и налоговом мошенничестве. Манафорт не сообщил властям о своих иностранных счетах, на которых хранились $65 миллионов, полученные им в Украине во время работы на Януковича, а также обманывал банки при получении кредитов. Ему грозит до 80 лет тюрьмы, дата вынесения решения суда с назначением наказания пока не определена.

По остальным десяти пунктам обвинения присяжные не пришли к единому решению, что называется mistrial, судебная ошибка. Теперь до конца августа сторона обвинения должна решить, хочет ли она проводить новое судебное разбирательство по оставшимся пунктам обвинения.

Этот процесс, состоявшийся в суде в штате Вирджиния, проходил в рамках расследования Боба Мюллера, но не имел отношения к расследованию возможного сговора штаба Трампа с Россией.

А вот 17 сентября начнется второй процесс по делу Манафорта, по уже обвинениям в отмывании денежных средств и незаконном лоббировании, в федеральном суде в Вашингтоне, Округ Колумбия.

В закончившемся процессе команда Мюллера представила четыреста единиц вещественных доказательств. В грядущем процессе их собрано больше тысячи.

Разделить процессы захотела сторона защиты, надеясь на более благосклонное решение присяжных в более консервативном штате Вирджиния. В Округе Колумбия, напомню, за Трампа на выборах проголосовали менее 4% избирателей.

Несмотря на то, что первый процесс по делу Манафорта не добавил никаких знаний в вопросе связей штаба Трампа с русскими, обвинительный вердикт присяжных сделал практически невозможным увольнение Боба Мюллера. Дональд Трамп, его юристы и сторонники все это время обвиняли спецпрокурора в заговоре против президента и фейковом расследовании, призывая это расследование немедленно закончить. Теперь, после обвинения Манафорта, такие призывы останутся только за маргинальными сторонниками Трампа и последователей теорий заговора.

Тем не менее, обвинительный вердикт присяжных по делу Манафорта померк на фоне признания вины Майклом Коэном. Личный юрист Трампа сдался ФБР и признался в том, что по указанию своего клиента, тогда кандидата в президенты США, секретно заплатил двум женщинам за молчание о связях с Трампом. То есть Трамп дал указание Коэну совершить преступление (нарушить закон о финансировании предвыборных кампаний) с целью повлиять на исход выборов. Это тяжкое уголовное преступление. Слова Коэна подтверждают банковские переводы на сумму в $420 тысяч от компании Трампа.

Признание вины адвокатом в совершении преступления по поручению и в интересах клиента на практике означает почти всегда вину клиента.

«Мистер Коэн обладает знаниями по определенным вопросам, которые должны представлять интерес для спецпрокурора, и будет более чем рад рассказать спецпрокурору все, что он знает…Теперь он свободен в том, чтобы рассказать правду — все что он знает о Дональде Трампе», заявил адвокат Майкла Коэна Лэнни Дэвис в эфире MSNBC.

Что касается дела против Майкла Коэна, то там огромный состав: от мошенничества до неуплаты налогов. Весной этого года ФБР ворвалось с обысками в офисы и дом Коэна, изъяв сотни документов.

После признания Майклом Коэном вины, а он стал шестым человеком, кто в рамках расследования Мюллера пошел на сделку о признании вины, наравне с Майклом Флином и зятем совладельца Альфа Групп Германа Хана Алексом Ван Дер Звааном, импичмент Трампу превратился из теоретической угрозы в живую реальность, пишет сегодня Axios со ссылкой на слова источника в Белом Доме.

Действительно, «черному вторнику» предшествовал не менее мрачный понедельник, когда газета The New York Times сообщила, что юрист Белого Дома Дон Макгэн провел 30 часов, беседуя с Бобом Мюллером. И хотя Трамп одобрил сотрудничество своих юристов со спецпрокурором, он не знал, что беседы Макгэна с Мюллером растянулась так надолго и что после них Белый Дом не провел дебрифинг юриста, то есть Трамп не знает, о чем двое говорили.

Все это напоминает лето 1973 года. В июне тогдашний юрист Белого Дома Джон Дин дал показания Сенату, которые развернули исход Уотергейта. А в июле тогдашний сотрудник Белого Дома Александр Баттерфилд сообщил о наличии звукозаписывающих систем в Белом Доме.

Вынося вердикт по делу о взломе офиса Демпартии против адвоката президента Никсона, присяжные в обвинительном заключении назвали тогдашнего президента США «соучастником без предъявления обвинений». Позднее Ричард Никсон подал в отставку.

Технически в рамках дела Майкла Коэна Дональд Трамп является «соучастником без предъявления обвинений». Такой термин был введен присяжными потому, что предъявить обвинения действующему президенту практически невозможно, хотя Конституция напрямую это и не запрещает. Тем не менее, Минюст США давно занял позицию, по которой действующий президент не может быть подвергнут уголовному преследованию.

Поэтому в отношении Дональда Трампа остается несколько опций. Импичмент, который теперь стал реальностью, учитывая, что демократы имеют большие шансы взять большинство в Палате представителей на среднесрочных выборах 8 ноября 2018.

Или прокуроры могут получить обвинительное заключение и начать уголовное преследование в отношении Дональда Трампа после того, как он покинет должность президента США.

Человек, близкий к Трампу, сказал, что боится и не знает, на что пойдет загнанный в угол президент, пишет Axios.

И в качестве завершающего удара по Республиканской партии пришло обвинение в коррупции, предъявленное конгрессмену-республиканцу Данкану Хантеру, который был вторым человеком, публично поддержавшим Трампа после его выдвижения в президенты. Первым поддержавшим Трампа стал конгрессмен-республиканец Рик Коллинз, которому две недели назад было предъявлено криминальное обвинение в торговле инсайдерской информацией.

Все это делает Республиканскую партию похожей на криминальный синдикат, как сказал на условиях анонимности один высокопоставленный республиканский функционер.

Карина Орлова,

журналист

Вашингтон