Коктейль «Парадокс»

Иронические заметки о нашем времени .

«Парадокс», так называют слоистые напитки, в которых разные уровни жидкости наслаиваются друг на друга в стакане, не смешиваясь. Можно сделать кофейный «Парадокс», или с гренадином.

В баре «Шенаниганз», штат Техас, сегодня 25 человек, включая вышибалу и двух барменов: давно нестриженного юношу и пышную молодую девушку по имени Челси, которая с видом бывалого знатока разливает напитки. «Я сделаю тебе файербол с «Доктором Пеппер», только говорю тебе, не заплачь у меня тут!» Говорит она шутливо ковбою в коричневой шляпе. «Мне нравится твой стиль,» отвечает он ей. Ее тут все любят, она хозяйка. Обычно людей здесь бывает раза в четыре больше. Но сегодня тихо, несмотря на то что пятница. Это значит, что бары начали потихоньку открываться. По соседству каждый вторник уже во всю предлагают отбивные. Там есть собственный бассейн и народу больше. Но туда без маски нельзя. А в «Шенаниганз» наоборот, негласным правилом считается отсутствие маски на лице. Еще тут можно курить. Оказывается, сюда приходят бунтари. Это такой слой, который плохо смешивается с другими. Вышибала, взглянув на права ковбоя без маски, говорит: «Будь как дома». Бунтарство измельчало. Отсутствие масок внутри заведения сродни нудистскому клубу. Это такой местный секрет, сюда приходят чтобы убежать от событий дневного безумия, так сказать, отстояться в придонной области, выпить любимых напитков, поиграть в бильярд и почувствовать твердую привычную почву под ногами, чего так не хватает днем, даже если иногда немного пошатывает после слоеных коктейлей и модного в этом году синего напитка под названием «адьёз мозафакерз».

За полгода пандемии мы прошли громадный путь признания новой нормы. Если древние Греки носили тогу и нагота была в порядке вещей, то, спустя пару тысяч лет, это уже табу. С масками мы прошли этот путь за каких-то несколько месяцев. «Адьёз мозафакерз», это хит сезона. Его в этом году заказывают все, и стар и млад. В стакан наливают водку, джин, текилу, ром, добавляют синий курасао, лимонный коктейль, сок лимона или лимонную газировку. Подают с долькой лимона на ободке. Это своего рода заменитель «Лонг-Айлед чая со льдом» во время сезона ковида. Тоже, своего рода, ностальгия по нормальным временам, плюс витамины. Хотя, витамины навряд ли помогут во время переходного периода, в который вступил мир еще накануне ковида.

Пандемия лишь подчеркнула противоречия и довела их до сознания общественности. Так в 90-е годы мы еще не знали, что они были лихими, или святыми, или свободными. Как назовут период, в который мы только вступаем в начале 20-х? Наверное «слоеным». Слоеные 20-е! А ковбой в коричневой шляпе, уже «тяпнув» своего файербола, нажимает на кнопки музыкального автомата, и сонный сельский бар оглашает жесткий клубняк. Люди вскидывают руки вверх. Челси пританцовывает под звуки бита, принося напитки посетителям. «Делай как я, делай как я», поет уже не седобородый Богдан Титомир, а Лил Джон и диджей Снейк в песне «Turn down for what». На уличном подростковом жаргоне фраза «Turn up» означает акт опьянения и безрассудства. «Turn down», означает протрезветь. «Зачем нам трезветь?» риторичеси поют Отморозок Джон и диск жокей Змей (сценические имена музыкантов). Трезветь еще рано, а похмелье далеко. Вкусовые рецепторы тревожит гранатовый сироп гренадина со дна слоеного коктейля под названием «Парадокс», чем-то отдаленно напоминая вкус крови.

20 лет назад я заходил точно в такой же бар в Канзасе, или в Техасе... Да какая разница? Там по-прежнему сидят одни и те же люди, что и тогда, только они повзрослели за это время, слушая одну и ту же музыку Металлики или Стиви Никс из динамиков, тогда еще новую и немножко опасную, и куря одни и те же марки сигарет, опасные до сих пор, но уже притупившие вкус. Тогда они ездили на кулачные бои с толпами зевак, на берег озера, на которых, в общем то, не дрались по-настоящему, а принимали боевые стойки и кричали ругательства, иногда хватали друг друга за волосы и таскали за бакенбарды, пока не приедет старый полицейский. Время выверяли аккуратно, чтобы сцепиться в схватку как раз в тот момент, когда на месте действа появлялась патрульная машина, сначала с выключенными фарами, а потом тут же включались маячки, прожектора и сирены. Нужно было расходиться. Довольные, счастливые и молодые, они бежали прочь, через заросли травы и продирались сквозь кустарник, а потом на работах весь день обсуждали события прошлой ночи. Сейчас они уже разрешили основные конфликты, и просто сидят вдоль стойки, курят. Старый полицейский вышел на пенсию, и доживает свой век в доме престарелых. Остепенившиеся парни и девушки теперь его уже не узнают, несмотря на то что каждого из них он арестовывал по нескольку раз. Да и он их, наверное, тоже не узнает, теперь то точно, да не только из-за Альцгеймера и тяжелых прописанных ему наркотических препаратов, от которых течет слюна на ручку инвалидного кресла. Шикарные шевелюры постаревшей молодежи поседели и поредели. Четкие бакенбарды превратились в некрасивую щетину на обрюзгших щеках. Пышные груди подруг молодости опали или налились силиконом. Мужчины по старинке хлопают дам по попам, когда те проходят мимо. Старые женщины улыбаются и кокетничают, иногда оголяя беззубые десна. Все как 20 лет назад. Но все совсем по-другому... Америка уже не та, и никогда уже не будет прежней.

Можно ли обмануть законы естественного хода вещей и остановить наступление энтропии в обществе? Если общество становится однородным, то в нем нет импульса, направления течения, а следовательно, контроля и управления, то есть наступает хаос. Управлять можно только тогда, когда есть движение. Общество необходимо постоянно ворошить, перемешивать и давать ему встряски. Некоторые делают это топорно, другие – более изощренно. Управление в результате оказывается в руках тех сил, которые дают наибольший импульс по абсолютному значению, не важно, позитивный это толчок, или негативный.

Сколько обычно занимает времени от начала разрушения памятников группой населения страны до необратимого распада и полного разрушения страны или государства, где начинается бурный показной вандализм? Есть ли такие данные? Впервые я увидел обезглавленного в парке гипсового Ленина в сентябре 1990-го года. Мы всей школой бегали посмотреть, а на обратном пути шли, перешептываясь, что же все это могло значить? Через год того государства уже не существовало. 

Большинство общественности всегда сочувствует различным меньшинствам. Это естественно. Однако сейчас это сочувствие обращено против самого большинства населения США. Началась открытая агрессивная конфронтация, инициируемая и поддерживаемая ультра-либералами востока США, исторически тесно связанными с Британией. Это происходит не только посредством отказов в кредитовании, выдаче стипендий и предоставлении работ представителям так называемого большинства Америки. Полемика проявляется в пропаганде и разжигании открытого противостояния, перерастающего в столкновения. Даже русскоязычный переводчик, желательно, что бы был, конечно, черным. Иначе будет переводить безграмотный «Гугл», и ничего, что с медицинской или юридической спецификой. Интересно посмотреть, к чему это приведет США? В ЮАР похожие процессы идут дольше. Это дискриминация? Одно дело, бороться за права одних, или свои собственные. Совсем другое дело, бороться против прав других. Неужели это происходит сейчас в США? Однако, поднимать подобные темы, совсем не политкоректно. Парадокс.

Лев Гончаров, Хьюстон