Бывший руководитель ФБР: я занимался «русской мафией» Америки

«Русский» криминал в Америке .

Нью-йоркское издательство St. Martin’s Press выпустило книгу Эндрю Маккейба «Угроза: Как ФБР защищает Америку в век терроризма и Трампа».

По жанру и содержанию это автобиография 51-летнего Маккейба, который прослужил в бюро 22 года, начав спецназовцем нью-йоркского отделения и закончив заместителем директора ФБР. В расцвете карьеры он попал в немилость за то, что «сливал» в СМИ информацию, не согласовав это с начальством, и в конце января 2018 года Маккейб объявил, что по выслуге лет в марте уходит на пенсию, а до этого берет положенный отпуск. За 4 дня до пенсионного срока тогдашний министр юстиции Джефф Сэшнс уволил Эндрю Маккейба, который считает это политически мотивированным и, естественно, никаких теплых чувств к президенту Трампу не питает.

В конце мая 2019 года Эндрю Маккейб дал интервью журналистам Андреа Бернстайну и Хезер Вогел в программе проекта «Trump, Inc.» радиостанции WNYC (AM) 820, где рассказал о своей работе в «евразийском» отделе ФБР, который до распада СССР назывался «русским». Маккейб попал туда в 1996 году, и в интервью коснулся того, почему люди, которыми он занимался в те годы, снова появились в независимом расследовании, которое с мая 2017 по март 2019 вел бывший директор ФБР Роберт Маллер, пытаясь найти следы сговора Трампа с Москвой перед выборами 2016 года.

Характеризуя работу «русского отдела» ФБР в Нью-Йорке, Эндрю Маккейб сказал, что там уже имелся опыт разработки так называемой нетрадиционной организованной преступности. Сотрудники этого отдела «столкнулись с ситуацией, которая была в очень обширной русскоязычной общине Нью-Йорка, с глубокими историческими связями с работой организованной преступности в России», и было решено создать «русский» отдел. Я вспомнил этот отдел С-24, созданный в 1994 году под руководством Рея Керра и давший знать о себе в связи с арестом в 1995 российского вора в законе Вячеслава Иванькова по кличке Слава Япончик. «Когда я попал туда, – рассказал в интервью Эндрю Маккей, – все было в стадии младенчества. Почти все агенты отдела были очень молоды, и мы в бюро называли их новобранцами (First office agents). В Брайтон-Бич мы увидели просто поразительное хаотичное непростое место, полное возможностей находить и расследовать преступность». А я вспомнил, как в интервью тех лет Рэй Керр и начальник нью-йоркского отделения ФБР Джеймс Келлстром сказали мне, что эмигранты из СССР, в общем, правильные и законопослушные люди. Тогда Бюро опубликовало в газете «Новое Русское Слово» призыв сообщать все известное о «русской мафии» по круглосуточно работающему телефону. От звонков не было отбоя, но повторить свои сообщения в суде как свидетели обвинения, наши иммигранты категорически отказывались.

По словам Эндрю Маккейба, Брайтон тех лет был «процветающим и суетливым» русскоязычным анклавом с вывесками магазинов и названиями ресторанов на английском и русском. «Не в диковинку было пройти по Брайтон-Бич авеню и не услышать никакой другой речи, кроме русской, – рассказал Эндрю Маккейб, преувеличивая, но не выдумывая. «Татьяна», «Распутин», «Одесса». Все это были очень модные рестораны, они же – ночные клубы. И вокруг этих клубов кипела социальная жизнь, которая часто вела к преступности и становилась неким центром организованной преступности Нью-Йорка того времени». Работу в «русском отделе» ФБР Маккейб считает увлекательной и разнообразной. По его словам, сегодня можно было заниматься вымогательством или похищением, а завтра сложной финансовой аферой. От итальянской мафии «русских отличала изобретательность, и они «быстро становились организаторами новых афер».

В эти аферы Эндрю Маккейб, как и десятки его коллег и, наверное, сотни журналистов по обе стороны океана, включает налоговые махинации с бензином и соляркой, «в те дни очень популярные в Нью-Йорке и Нью-Джерси». Сюда же относятся аферы с автомобильными страховками и ложными ДТП, а еще одной типичной «русской» аферой стали «медицинские мельницы» – клиники, где, по словам Маккейба, людям оказывали помощь, чтобы увеличить счета страховым компаниям. «Работы было много, – сказал Маккейб в интервью. – И, конечно, много времени ушло на скандал с отмыванием денег через Bank of New York (BNY). Несколько предприимчивых сотрудников этого банка получили доступ к компьютерным программам Bank of New York и стали проводить собственные финансовые сделки, помогая переводить деньги из России сначала в Нью-Йорк, а затем по всему миру».

Это был всем скандалам скандал, который, правда, закончился судебным пшиком, то есть признаниями вины и мягкими приговорами. В августе 1998 года ФБР стало известно, что через Bank of New York прошло 300 тыс. долларов выкупа за похищенного в июне российского гражданина Эдуарда Олевинского. Расследование установило, что деньги со счета Олевинского были переведены в BNY на счет компании BECS International, которой управлял российский иммигрант Питер Берлин, женатый на иммигрантке Люси Эдвардс, в прошлом Людмиле Прицкер, вице-президенте BNY по операциям в Восточной Европе. В итоге следователи ФБР установили, что «русская мафия» с участием одного из ее лидеров Семена Могилевича отмыла через BNY примерно 10 млрд долларов, куда входила часть кредитов, предоставленных Международным валютным фондом российскому правительству. Какую именно роль играл в расследовании Эндрю Маккейб, он не уточнил.

Подводя его ближе к цели интервью, Андреа Бернстайн спросил Маккейба о связи «бывших мелких жуликов с Брайтон-Бич и вторжением России в выборы 2016 года». Такими экс-жуликами Бернстайн назвал Феликса Сейтера и Майкла Коэна, которые «позже пытались построить в Москве Trump Tower», а также Евгения Двоскина, «который был осужден за аферы с бензином, о которых вы только что говорили, а сейчас банкир в России». Насколько я помню, одессита Двоскина, урожденного Слускера, он же он же Альтман, Шустер, Козин, Лозин и еще несколько фамилий, в Бруклине называли «Женя Жирный», а в России «Чиграш». В Нью-Йорк он иммигрировал с матерью в 1977 году, когда ему было 11 лет, и из Жени стал Юджином, владельцем небольшого магазина на Брайтоне. В 2014 году, через две недели после захвата Россией украинского полуострова Крым, Двоскин открыл в Симферополе первое отделение своего банка, у которого через два года было 175 отделений в регионе. В декабре 2015 года США включили «Генбанк» Двоскина в список российских предприятий, против которых введены санкции за «деятельность на оккупированной территории».

Эндрю Маккейб, не вдаваясь в подробности, согласился с заданным ему вопросом о связи бывших мелких жуликов с «Рашагейтом» 2016 года. «На первый взгляд, это чертовски любопытно, – сказал он, – но затем, когда подумаешь об этом подольше, все обретает четкий смысл. Для российской организованной преступности Брайтон-Бич был вроде Нормандии [для высадки десанта в годы Второй мировой войны]. Тогда из России в США прибыло много людей с опытом организованной преступности, и они осели на Брайтон-Бич, считая, что это их новый рубеж. Что это место, где можно сделать большие деньги. Среди них были и такие, которых, как мы считали, организованные преступные группировки действительно направили для этого из России. Так что, будь то личность или организация, никому не возбраняется вести дела с людьми такого прошлого, с такими связями и с такой историей, а тогда выйдет, что ведешь переговоры с теми, или тебя представляют те, кто в начале 90-х годов представлял русскую мафию на Брайтон-Бич». Несколько позже Маккейб сказал, что в России очень трудно отделить организованную преступность от правительства. «Из отчета Маллера видно, что Владимир Путин раз в квартал встречается с олигархами, – пояснил он, – а олигархи в сегодняшней России – это мастера оргпреступности. Это народ, который, так или иначе, дорос до верхушки этой кучи и в результате теперь контролирует массивные денежные потоки. Огромные деньги».

Это мутное разъяснение, в принципе, сводилось к французской поговорке «Grattez le Russe et vous trouverez le Tartare» («Поскреби русского – и найдешь татарина»). Эндрю Маккейб не отводил от Трампа подозрений в сомнительных связях с «русскими», а утверждал, что иных связей с ними и быть не может. «Для меня это имеет смысл, как для следователя, – пояснил он. – Не хочу сказать, что это хорошо. Но во многих случаях это те же люди, вроде Феликса Сейтера и других, которыми мы занимались в начале и средине 90-х годов. Если вы организация, которой ничто не мешает вести дела с тем, у кого известное уголовное прошлое, за которое он был осужден нашим федеральным судом, то получится, что вас представляет вот такой Феликс Сейтер. «Да что вы такое говорите, – деланно возмутился Бернстайн. – Ведь перед нами президент Соединенных Штатов, который ведет дела или говорит о делах с тем, дела кого вы и федеральная прокуратура расследовали, занимаясь русской мафией». Эндрю Маккейб ответил, что «на моей памяти и на моем опыте это абсолютно беспрецедентно и глубоко тревожно. С чисто контрразведывательной точки зрения это точный пример связей и совпадений, на которые натыкаешься, пытаясь определить, может ли данное лицо или организация стать объектом иностранного влияния».

В заключение интервью Эндрю Маккейб признался, что немного ностальгирует по «русскому отделу» ФБР в Нью-Йорке. Часто, сказал он, в вашингтонской штаб-квартире бюро Hoover Building ему хотелось снова оказаться на Брайтон-Бич. «Тогда времена были проще и во многом лучше. Но мы, как организация, после ухода директора Маллера сильно изменились, особенно в том, как понимать ответственность за информирование публики и Конгресса о том, что мы делаем. А все потому, что изменилось все вокруг нас».

Александр Грант