Яков Коган: «Я царем буду добрым, но не очень»

Российский художник рассказывает о том, каким он видит выборный процесс президента РФ.

Я вот, лично, баллотироваться не желаю. Хотя и могу. И возрастом ибо я подходящ, и судимость моя, аки пищевая сода – погашена. Но все одно – не желаю. Я знаете что? Я подожду еще немножко, пока люд честной сам ко мне придет да с поклоном слезно попросит. Мол, де – Яков Андреевич, отец родной, не погуби. На тебя, соколик ты ясный, одна надежа наша и осталась. Выручай. Христом богом тебя просим и малыми детями нашими – заклинаем. Ибо доколе! Ибо – житие! Не побрезгуй, прими бразды, яхонтовый ты наш. Царствуй на славу нам. А мы тебе будем верой и правдой вот это вот все, но только еще более лучше! За сим крест целуем и присягаем!

Ну я, конечно, для начала да приличия ради покобенюсь немножечко, как водится. Ну куда мне, скажу, в цари-то?! Чай там страсть как сложно, а я такому сроду не обучен был. Пиджака, опять же, у меня подходящего для таких маневров нет, ну то есть имеется один, иностранной марки «Хьюго Босс», но я в последние года от протеина этого чертова зело дороден стал и не влезаю уже в него. Так что нет. Уходите, скажу, со своими глупостями-то со двора прочь и не приставайте! Занят я! Не до сук мне!

Но потом ничего, отойду маленько. Глаз свой нерусский прищуру хитро, бороду оглажу степенно, да как шапкой оземь-то жахну! И ножищами ее растопчу! Ай, черт с вами – гаркну! Согласный я! Тащите трон да корону! Несите меня в палаты на руках! Да перо с бумагой велите подать! Указы писать буду! Милостиво повелевать изволю!

И полетят указики-то, ух полетят! Горлицами да иволгами по-над Волгою! Аж пристяжные уши прижмут да присядут, до того шибко рванут!

Бедность первым делом запрещу по всей Руси. Напрочь! Негоже, скажу, бедным-то быть более. Хватит, набедствовались. Пора завязывать! А тех, кто противиться будет, – тех сечь. Сечь, а потом в хорошую одежду одевать и денег им давать! И совестить. Мол, ну как же так, мил человек? Ну зачем ты так-то уж, а? Ты давай, это, того! Исправляйся! Через месяц с проверочкой к вам придем-с. Ежели опять в сирости прозябать станете – пеняйте на себя.

Глупость запрещу полностью! Нельзя, скажу, более глупыми быть! Глупых будут повсеместно ловить и на общественные работы пристраивать. Пусть вон елки сажают. А то у нас зима, паскуда, уж больно длинная. А от елок вроде как повеселее чуток, позеленее. Опять же воздух приятнее и вроде как Новый год всегда. Так что пусть по всем городам да селам страшное количество елей да сосен, да пихт да туй насаживают глупые. А на отдыхе книжки читают в обязательном порядке. А потом прочитанное пересказывают. И так до полного поумнения и озеленения хвойными породами.

Безвкусицу запрещу полностью. Сам на вороном коне буду по весям скакать, да чеканом булатным прямо по головам бить! Культуру вдалбливать! Пойдет какой посадский на фильм какой похабный, несмешной да нелогичный, или бабенка какая заведет музыку про то, что «без нее-без нее, все ненужно сразу стало без нее», – тут как тут опричники мои верные! Хвать охальников – да на перевоспитание. Двести часов качественного синематографа, да сверх того – до четырехсот часов правильных песнопений на каждого! Все у меня научатся разумное, доброе и вечное смотреть да слушать! А иначе – в Сибирь! Я царем буду добрым, но не очень. Не забалуешь у меня!

Спесь да чванливость запрещу, ябеду всякую да лизоблюдство, трусость да пустословие. Елки посадят – другая работа найдется для таких. Вона – пусть фасады домов веселой яркой плиткой обклеивают. Чтобы оранжевое все да салатовое окрест, да багряное, да лазоревое, да истовое, да родное, чтобы вот ажно душу пробирало до самых до косточек да слезу вышибало, но не ту слезу, что горькая, а ту, что от умиления великого да радости ужаснейшей.

А разрешать ничего не буду. Ибо и так все есть. Хватит одних лишь запретов. И заживем тогда – ух, как заживем-то! Буду в двуколке вечерком по улочкам ехать, а люди-то мне кланяются, шапки в воздух кидают да детей малых в окна показывают, мол, батюшка царь, благослови! А я из-под короны зыркну строго вроде, но с искоркой. Гляну, да и благословлю сие чадо. Мне не жалко. И людям приятственно, и мне никакого убытку с того. А потом кучеру так тихонько – давай, Игнат, гони к дому, умаялся я нонче, почивать желаю да трапезничать! Завтра ибо опять глупых да бедных гонять, сволочей да паскуд выкорчевывать. И кучер, в красной рубахе с расчесанной маслом бородищей, стегнет залетных, и полетим мы во дворец. Такая жизнь будет, да.

Так что подожду пока еще немного, не буду пока баллотироваться. Время есть еще маленько.

Яков Коган