Что сейчас происходит в Донецке?

Про Стрелкова, ополченцев и блокадную зиму

Эту статью прислал нам известный писатель и богослов Михаил Моргулис из Флориды. Его фонд «Духовная дипломатия» среди других задач стремится к установлению мира на Украине. К нему пришла и статья Екатерины Сажневой, которую многие СМИ не решаются опубликовать.

В начале недели я была в Ростове, встречалась там с человеком, который знает о положении дел в Новороссии не понаслышке. Он рассказал, что сегодняшняя жизнь на юго-востоке – эдакая «Свадьба в Малиновке». Где каждый сам себе пан-атаман Таврический. Возвращение в 1919-й год. Сотни банд, которые орудуют на непризнанной территории и не подчиняются никому. Они дерутся за шлаковые отвалы и за последнее, еще оставшееся в частной собственности, имущество.

Мой собеседник наотрез отказывается назвать себя. Ему за сорок. Он – русский с украинским паспортом. У него высшее техническое образование. В этой войне он участвует практически c первого дня. Говорит, что, как и Игорь Стрелков, поперся в ополчение за высокими идеалами. И лично наблюдал за тем, как и во что деградировали эти идеалы за полгода.

– Что ты сейчас тут со мной разговариваешь? Езжай на место, смотри, как на самом деле там... Что я нового скажу?

– Знаете, как-то не хотелось бы погибать по дури. Раз вы даже сами не знаете, за что воюете.

– Хорошо, я тебе расскажу. Только без диктофона. Настал полный… За последние дни на Донбассе семь смертей от голода. Это старики, которым никто не помогает, и которые не имели возможности уехать. Подсчитали, что в среднем за день у нас погибает 19, 5 человек. Детей, взрослых – всех. О чем вообще можно говорить? Киев вывозит все, что только можно – из больницы Калинина, к примеру, уже вывезли архивы, трудовые книжки, врачи покидают город, массовый исход. В чем мы можем их упрекнуть? Люди хотят выжить. Многие до последнего пытаются сохранить хоть какую-то видимость нормального мира вокруг. Утром они едут на работу. Вечером – домой. Сфера обслуживания, в основном, сохранилась – открыты магазины, сапожные мастерские какие-нибудь. Предприятия тоже кое-где работают, но буквально несколько дней в неделю. Зарплату, какую-никакую, платят в гривнах. Но денег тоже не хватает. Их вывозят. Недели две-три назад прошла информация, в том числе и у вас, что около одного нашего банка нашли остатки 20 миллионов гривен, их уничтожили, превратили в стружку, потому что не могли, очевидно, вывезти.

– А ополчение?

– На данный момент ополчение небоеспособно. Романтики, о которых вы, журналисты, писали, это малая толика того, из чего оно состояло – а в основном это гопота, зеки, приехавшие после освобождения. Какой русский мир?! Большая часть этих людей здесь, чтобы убивать и грабить. Ими никто не может управлять. Их никто не остановит. Единоначалия не было и нет. Сейчас к власти допускают людей, на которых есть компромат и которыми можно управлять. Время Стрелкова прошло.

Стрелков – красивый миф, созданный обороной Славянска. Я ничего не могу сказать, по-своему этот человек, может, и благороден, как был благороден Робин Гуд, но он ни с кем не мог договориться. Там ведь с самого начала все было «дашь на дашь». Военные с удовольствием меняли танки на «отжатые» у богатеньких машины. А он – не отжимал. Не мог он грабить. Он звонил, чтобы решить какие-то важные вопросы, просил, увещевал, потом просто орал на своих собеседников, тоже, между прочим, людей не последних в этой местности. Поэтому, из-за разности идеологий, его никто и не слышал – кому понравится, когда тебя, такого авторитетного, кроют? Пришло время, когда ничего из обмундирования и орудий не мог добыть для своих. Да у него ни одного танка нового и не было. Потому что он был не дипломат. И – не бандит.

А на низовом уровне такие договоренности налажены здесь давно и тесно. И с украинцами, и с русскими. Все и на всем зарабатывают. То оружие и техника, которые попадали в бригаду, сразу менялись на отжатые у олигархов автомобили. Но это еще летом было, а с каждым днем положение все хуже. Сейчас уже каждый сам за себя. В одной Макеевке сегодня действуют больше сотни банд. Есть банды с десяток человек, есть вполне организованные структуры под две тысячи. Даже бывшие военные и те подались в бандиты. Банда полковника Хмурого, к примеру, так он уже три гостиницы отобрал и на себя переписал.

– А зачем гостиницы на себя? Кому они сейчас нужны, гостиницы?

– Ну, не сейчас. Рано или поздно бойня-то кончится... Золото все украли, особняки разграбили, сейчас воюют за шлаковый отвал. Никто ни с кем на уровне командиров не может договориться, совет командиров – рыхлая структура. Все ведут себя как паханы из блатных, пальцы веером.

– И что же делать?

– Зачищать народ. В том числе и эту мразь. Я вижу только этот путь. Создавать единый корпус ополчения, который будет управляем и сможет восстановить свою боеспособность. По моему мнению, должна быть четкая и жесткая вертикаль управления. Не согласен – к стенке.

Еще из-за чего в людях ненависть и обида? Все поняли, что они – марионетки, где-то там наверху, в Австралии какой-нибудь, решаются судьбы государств, а мы в это время сидим голодные, раздетые и злые. Скоро на зажигалку можно будет выменять автомат. Нас просто использовали. Взяли и использовали.

А вообще, я думаю, все идет к открытому противостоянию... Сейчас Киев перешел на тактику выжженной земли – остатки населения либо сдохнут зимой от голода и от бомбежек, либо их вынудят бежать, чтобы потом на пустой и обезлюдевшей территории начать все с нуля.

Надежда на Россию, если честно, уже даже не в том, что она нас признает, а в том, что, хотя бы наведет порядок. Потому что Киеву живые на этой земле вообще не нужны.

Екатерина Сажнева, Ростов-Москва