Актриса Екатерина Васильева приняла монашеский постриг

Подруга актрисы Екатерины Васильевой рассказала про ее монашеский постриг.

Актриса театра и кино Екатерина Васильева, известная своими яркими ролями в театре и в кино, стала монахиней. Она приняла монашеский постриг, что ее некоторыми бывшими коллегами воспринято как... счастье. Почему счастье и как публичная личность решилась на такой шаг, рассказала ближайшая подруга Екатерины Васильевой – Наталья Виноградова, которая работает заместителем директора в МХТ им. Чехова

– Это действительно счастье, я за Катю очень рада, – говорит Наталья.

– Почему счастье?

– Когда ты служишь Богу, радуешься всему, что вокруг. Она обрела душевный покой. Ведь Катя к этому давно шла, отказывалась от всего – от больших гонораров (а у нее в свое время были очень большие гонорары за роли), от публичности – для нее это все потеряло смысл. Она ушла из МХТ больше сорока лет назад.

– Что должно было произойти, чтобы известная, популярная, любимая публикой артистка вдруг оставила сцену, перестала сниматься? Что-то конкретное, может быть, несчастная любовь или собственная болезнь или близких?

– Никакой болезни не было. Просто она встретила батюшку Владимира Волгина (он тогда служил в Курске), а он ловец душ, именно он открыл ей глаза на веру. И она поняла, что здесь, на земле, все временно. Поэтому для многих ее коллег уход из театра стал полной неожиданностью.

– А как они восприняли такой перевертыш в сознании Екатерина Сергеевны?

– Ну как… Большинство, конечно, считало, что она ку-ку, все это у нее несерьезно, блажь. Она ведь и от Петера Штайна тогда ушла, я имею в виду из спектакля «Орестея», где играла Клитемнестру, мать Ореста – Евгения Миронова. За эту роль она получала гонорары в валюте, деньги были нужны – время-то какое, начало перестройки. И они тогда со Штайном ругались, спорили на религиозной почве, но она все равно ушла из проекта, который очень много в то время гастролировал по миру.

Последние два года Катя была послушницей в монастыре, у нее там была своя келья. Это в Зосимовой пустыни, не так далеко от Москвы, я сама к ней собиралась съездить.

– Ведь ее сын Дмитрий, сын от драматурга Михаила Рощина, он тоже священник. В выборе им такого пути мать сыграла роль?

– Конечно. Она хотела, чтобы он стал священником. Хотя он учился во ВГИКе на режиссера и его очень ценил Олег Ефремов, но Дмитрий ушел в религию, стал священником. Она бы и раньше постриглась, я думаю, но жизненные обстоятельства не позволяли ей так поступить: надо было помогать сыну (какая там зарплата у священников), у него родились дети – сейчас их уже восемь.

– Но насколько я знаю, монашеский постриг – это очень суровая жизнь.

– Да, это жизнь не по своей воле. На все теперь она должна спрашивать позволения и благословения от игуменьи. Монахи мало спят, много молятся, у них совершенно другие посты. Я помню, как мы однажды ехали с Катей в Тулу, у нее только закончился пост, и она говорит мне: «Как же я хочу поесть». Мы зашли в кафе, заказали пельмени, а нам принесли уже такие разваренные, страшные, когда фарш отделился от теста. Ну, я и говорю: «Сейчас пойду, разберусь, что они тут подают» – «Да что ты, ты не понимаешь, какие они вкусные», – только и сказала она.

Ведь это благодаря Кате я сама пришла к Богу. Как-то рассказала ей, что вроде все у меня хорошо, а вот счастья… «А ты иди в храм, к батюшке», – сказала мне Катя. Я и пошла, нашла батюшку – светлого человека, попросила благословения, и жизнь моя во многом изменилась.

– А как изменилась сама Екатерина Васильева, придя к Богу? Ведь у нее, все знают, такой крутой нрав, что на смирение трудно рассчитывать.

– Она изменилась на сто процентов. Вспомни эту курилку, матерщинницу, могла словом отбрить и обидеть. Но она боролась с этим и победила, стала совершенно другим человеком. Да никто не знает, скольким людям она помогла: на моих глазах с себя снимала и отдавала одежду. Или милостыню могла подать – сразу тысячу рублей, хотя у самой денег толком не было. А получит – сразу раздаст. Не считала, не копила. А на гастроли, если за границу поедем, так ее уговаривала купить себе одежду. Так было в Канаде, в США, где ее по черной одежде принимали за шахидку. Еле уговорила.

– Последний вопрос. Теперь, живя не по своей воле в монастыре, подруга сможет вам позвонить или ответить на ваш звонок? Оставят ли ей мобильный телефон?

– Я ей сейчас напишу, поздравлю. Не знаю, оставят ли ей имя после пострига. Ведь Люба Стриженова (актриса Любовь Стриженова, несколько лет назад также приняла монашеский постриг) теперь не Люба, а мать Юдифь. Но я надеюсь, что Катя мне ответит.

Марина Райкина