Как рунглиш стал языком русской эмиграции

Синдром Брайтона.

«Я забукался к дентисту на туморроу. Мои чилдрынята играют на стрите». Эту анекдотичную помесь русского и английского языка журналистка Татьяна Худякова называет «синдромом Брайтона». По просьбе портала SM она разбирается в том, как этот своеобразный диалект стал популярным на Брайтон-Бич и в других районах англоязычных стран, где живут русские.

«Послайсить или целым писом?»

Вы наверняка видели этот незабвенный ролик, золотую классику YouTube. Жительница города Торонто (в прошлом — Одессы) Зоя Вексельштейн стала не просто звездой интернета, а символом целого социокультурного явления под названием «рунглиш».

Термин «рунглиш» произошел от простого слияния: русский + English. В 2000 году так назвали язык, на котором космонавты общались на борту Международной космической станции. Слово сразу стало очень популярным. Позже так стали шутливо называть «наречие», на котором заговорили иммигранты из СССР в англоязычных странах.

Бесспорная столица «русского английского» находится на Брайтон-Бич. Этот небольшой район на юге Бруклина до начала Великой депрессии был фешенебельным курортом. С приходом в США экономического кризиса роскошная жизнь в Брайтоне закончилась, а вместо состоятельных европейских туристов район начали заселять нищие иммигранты.

Место живописное, прямо рядом с Атлантическим океаном. Тем не менее, Брайтон-Бич долгое время оставался непрестижным, труднодоступным, криминальным — и потому обособленным местом. По сути, он стал зоной компактного проживания выходцев из СССР — именно благодаря им район возродился, расширился. И в конце концов превратился в своеобразный анклав со своей инфраструктурой, образом жизни и языком.

Неповторимый псевдодиалект, на котором заговорили в Америке так называемые «колбасные эмигранты», много раз попадал в литературу. Наверное, самое известное, что было написано на эту тему, — эссе Татьяны Толстой «Надежда и опора». Фрагменты диалогов оттуда ушли в народ:

«Америка, год 1998, город — любой, русский магазин.

Покупатель — продавцу: Мне полпаунда свисс-лоу-фетного творогу.

Продавец: Тю!.. Та разве ж творог – свисс-лоу-фетный? То ж чиз!

Покупатель (удивляясь): Чиз?

Очередь (в нетерпении): Чиз, чиз! Не задерживайте, люди же ж ждут.

Покупатель (колеблясь): Ну свесьте полпаунда чизу.

Продавец: Вам послайсить или целым писом?»

Герои романа Василия Аксенова «Новый сладостный стиль» — русские эмигранты в Америке — изъясняются примерно так же. Автор даже снабдил книгу подробными комментариями-переводами. Там встречались такие выражения: «шатапчик», «фиксануть брекфаст», «как ты сегодня дуинг» и так далее. Книга была написана в 1998 году, а сегодня вряд ли бы нуждалась в таком подробном комментировании: многие из этих пародийных словечек стали вполне обиходными в иммигрантских гетто.

«Никак не выберут, на каком языке говорить»

Русский язык замыкает десятку самых распространенных в США. В самой стране, по данным последней переписи, живет больше трех миллионов людей русского происхождения. Все они (и выходцы из советских республик, и потомки эмигрантов из Российской империи, которые родились уже в США) зовутся там Russians, вне зависимости от их реальной национальности.

Принято считать, что было четыре волны эмиграции. Первая была связана с российско-американской компанией 1799-1881 годов. Энтузиасты приезжали в Америку осваивать новые земли и основывать поселения. Вторая началась незадолго до революции: уезжали евреи (от погромов) и просто те, кто не хотел жить в России при новой власти. Третья волна пришлась на 1961-1986 годы. Это невозвращенцы, которые отказались уезжать домой во время загранпоездок, и политические эмигранты.

Четвертая, самая многочисленная волна началась после перестройки. Железный занавес пал, и из СССР стали массово уезжать в поисках новой жизни. По всей видимости, странный язык русской эмиграции сформировала как раз эта волна. Ведь бывшие граждане Советского Союза никакого языка, кроме русского, чаще всего не знали. В советское время иностранный язык преподавали слабо: даже круглый отличник, который вызубрил всю грамматику, не мог сказать по-английски ни слова.

Попав в новую языковую среду, русские американцы по прежнему тяготели к старой: общались преимущественно друг с другом, селились в одних и тех же районах, ходили в русские магазины, читали русские газеты, устраивались друг к другу на работу.

Что совсем не помогало интеграции. Совсем уж игнорировать английский в Америке тоже не получалось: вывески, указатели, этикетки, телепередачи — все это, разумеется, на официальном языке государства.

Так и вышло, что наши люди естественным образом начали присваивать слова из доминирующего языка — ловко встраивать их в родной русский. Например, в русское предложение вдруг вклинивалось английское словечко, отдельные вещи получали новые названия (хайвей, флэт, карпарк). Или же просто к английскому слову приставляли русский суффикс. Порой на свет появлялись настоящие кадавры.

Некоторые глаголы теряли свое первоначальное значение и получали то, которое диктовало английское употребление. Так, глагол «стоять» превращался в эквивалент английского stay, а вместо русского «объявить», появлялось загадочное «энаунсить».

В общем, речь иммигрантов начала звучать так, как будто бы они никак не могут выбрать, на каком языке говорить, и пытаются на обоих. На полузабытый русский наложился недоученный английский. Привычка говорить на рунглише (и даже оформлять на нем вывески) на Брайтон-Бич сохраняется до сих пор.

Это лечится?

Рунглиш не всегда означает полное незнание языка. Человек может пытаться формировать английские предложения, используя зазубренную лексику и при этом абсолютно игнорируя языковую культуру. Из-за этого даже грамматически безупречная речь никогда не звучит достаточно убедительно для носителей.

Бороться с этим можно лишь одним образом — постараться синхронизировать мышление и язык, который в данный момент используется.

Собираетесь говорить по-английски — думайте по-английски. Начать не так сложно, как кажется. Переведите гаджет на английский, смотрите фильмы и сериалы в оригинале, больше общайтесь с носителями языка.

А если вы живете в столь специфической языковой среде, как Брайтон-Бич, от русско-английского диалекта избавиться не так просто. Здесь есть только один по-настоящему действенный выход — из зоны комфорта. А еще смысл в конструировании третьего языка просто отпадет, если на достаточно хорошем уровне знать первые два.

Виктор ВЛАДИМИРОВ