Граф Николай Румянцев: тайный кардинал «Юноны и Авось»

Все знают о спектакле «Юнона и Авось». Но мало кто знает, что в основе этой истории были реальные события, связанные с известным царедворецем и меценатом графом Николаем Петровичем Румянцевым.

В 1981 году в Ленкоме состоялась премьера спектакля «Юнона и Авось». Спустя год в продаже появилась одноименная рок-опера, двойной альбом. Музыка Алексея Рыбникова, слова Андрея Вознесенского.

Эти два произведения перевернули весь позднесоветский мир. Достать билеты на спектакль было невозможно. Николай Резанов, сыгранный Николаем Караченцевым стал кумиром всех романтических юношей и виновником мокрых подушек романтических девушек.

Во дворах резко перестроился гитарный репертуар. Вместо песни «Я начал жизнь в трущобах городских» и «Гимна восходящего солнца» зазвучали романсы «Ты меня на рассвете разбудишь» и «Белый шиповник».

Мало кто знал в то время, что в основе всей этой истории были реальные события. Существовали и «Юнона», и «Авось», и Давыдов с Хвостовым. И был взаправдашний роман между Кончитой-Консепсией Аргуэльо и Николаем Петровичем Резановым. Но только не любовь руководила мужественным мореплавателем, а международные интересы России. А тайным кардиналом всех этих событий был его тезка, известный царедворец, интриган и меценат граф Николай Петрович Румянцев.

Первая интрига

Николай Румянцев родился в 1754 году в Санкт-Петербурге. Шести лет от роду был записан в конный лейб-гвардейский полк, в четырнадцать переведен в Семеновский лейб-гвардейский полк – зачем-то, нам этих игрищ не понять.

В восемнадцать лет уже состоял при дворе Екатерины Великой – по тем временам, настоящая служба. Затем – Европа, где его наставник, видный в то время публицист Фридрих Мельхиор Гримм свел юношу с Вольтером.

Вольтер отнесся к юноше довольно благосклонно, между делом заметил: «Тем, кои рождены для того, чтобы служить опорой власти неограниченной, не мешает взглянуть на республику».

То есть, все по высшему разряду, как и полагалось представителю румянцевского рода.

С 1779 года – камергер, с 1791 – тайный советник, с 1796 году – действительный тайный советник. Между тем, с 1781 года Румянцев живет не в России. Он – посланник Российской империи при Майнцском, Кельнском и Трирском курфюршествах. И у него есть сверхсекретное задание государственной важности от самой матушки-императрицы.

Постоянно проживая в Франкфурте-на-Майне и ведя предельно светский образ жизни, он тщательно подбирает невесту для наследника престола Александра Павловича. Сам определяет кандидаток, изучает их, словно под микроскопом, отвергает, снова назначает кандидаток. За претендентками он наблюдает «с крайней осторожностью, никого не компрометируя и колико можно меньше гласно».

Одновременно с этим Николай Петрович выполняет и свои официальные функции посланника. Притом выполняет блистательно.

Талейран говорил ему: «Вы соединяете в себе французскую любезность с английской глубиной и ловкость итальянца с твердостью русского».

В 1793 году заключается брак между наследником и дочерью маркграфа Баден-Дурхалского Карла Людвига Баденского Луизой Марией Августой Баденской.

Миссия выполнена, и Румянцев, наконец-то, вернулся в Петербург. Чин действительного тайного советника он получил, действительно, за тайные дела.

Вторая интрига

Не удивительно, что в 1801 году, после коронации императора Александра Первого, Николай Петрович вступил в настоящую силу. Царь говорил о Румянцеве: «Нет такого дела, которого я не мог бы поручить Николаю Петровичу Румянцеву с полным совершенно доверием, потому что оно будет исполнено абсолютно точно».

Он – директор департамента водных коммуникаций, министр коммерции, министр хлеба и земель. Была в то время и такая должность. Его стараниями в стране появляется первая деловая газета – «Санкт-Петербургские коммерческие ведомости» и создается так называемая Мариинская система, связавшая водным путем Волгу с Балтийским морем.

Важность этой системы шлюзов, каналов и водохранилищ не переоценить. Ее сравнивали и с Панамским каналом, и с другими столь же важными гидропроектами.

А в 1803 году он снаряжает кругосветку Крузенштерна. Именно ее частью было путешествие «Юноны» и «Авось», а также Николая Петровича Резанова. Ему было 42 года, а Кончите 15. Влюбилась в русского красавца без ума.

Все происходило под руководством опытного интригана. Инспектор Русской Америки (так официально называлась резановская должность) слал ему донесение за донесением. Оба авантюриста – один в тиши столичных кабинетов, а другой в испанской Калифорнии – шаг за шагом строили интригу.

Один из участников той экспедиции, врач Георг Лангсдорф восхищался Кончитой: «Она выделяется величественной осанкой, черты лица прекрасны и выразительны, глаза обвораживают. Добавьте сюда изящную фигуру, чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей. Таких красивых женщин можно сыскать лишь в Италии, Португалии или Испании, но и то очень редко».

А про Резанова мудрый доктор писал: «Можно было бы подумать, что Резанов сразу влюбился в эту молодую испанскую красавицу. Однако ввиду присущей этому холодному человеку осмотрительности, я скорее допущу, что он просто возымел на нее какие-то дипломатические виды».

И вот Резанов, наконец, докладывает Румянцеву: «Здесь должен я Вашему Сиятельству сделать исповедь частных приключений моих. Ежедневно куртизуя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер ее, честолюбие неограниченное, которое при пятнадцатилетнем возрасте уже только одной ей из всего семейства делало отчизну ее неприятною.

Всегда шуткою отзывалась она об ней: «Прекрасная земля, теплый климат. Хлеба и скота много, и больше ничего». Я представил российский климат посуровее и притом во всем изобильней, она готова была жить в нем, и, наконец, нечувствительно поселил я в ней нетерпеливость услышать от меня что-либо посерьезнее до того, что лишь предложил ей руку, то и получил согласие».

Оба интригана празднуют успех. Однако же судьба распоряжается иначе. На обратном пути в Петербург, уже в сухопутной его части, Николай Петрович Резанов неудачно падает с лошади и спустя несколько дней умирает.

Кончита узнает о его смерти лишь на следующий год. Девушка сохраняет верность обожаемому жениху. На протяжении двадцати лет она занимается благотворительностью, а затем постригается в монастырь Святого Доминика как Мария Доминга.

Хозяин собственного города

А в 1812 году произошла трагедия в жизни Румянцева. Ему, убежденному франкофилу, большому приятелю Наполеона докладывают, что Бонапарт напал на Российскую империю. Николай Петрович горячо отвергает эти сведения – подобное вероломство просто не укладывается у него в голове. В конце концов страшную новость лично подтверждает Александр Первый. У пятидесятивосьмилетнего царедворца случается апоплексический удар.

Едва оправившись от болезни (к счастью, от перенесенного инсульта осталась только глухота на одно ухо), он просит отставки. Получает ее лишь в 1814 году, притом за ним пожизненно остается звание государственного канцлера. И граф полностью отдает себя новому делу – созданию Румянцевского музея.

Коллекционированием он занимался с давних пор, еще со своей службы за границей. Но особого расцвета его собрание достигло лишь после отставки. 28.000 томов были лишь верхней частью айсберга.

Главную ценность составляли семь десятков рукописей (эту часть своего собрания Румянцев снабдил надписью, адресованной потомкам: «Беречь, как глаза») и около тысячи географических карт.

Плюс монеты, минералы, живопись, археология. Впоследствии на базе этого музея будет создана главная библиотека страны, нынешняя Российская государственная библиотека.

Историк А.Д. Ивановский писал: «Многим из современников графа Николая Петровича казалось странным, что государственный канцлер, столь близкий Государю сановник, столь богатый вельможа, дорожил клочками едва удобно разбираемых бумаг, собирал обрывки пергаментных переплетов и разных харатейных листков, на которых значились слова, мало кому понятные.

Но именно эти самые листки и клочки увековечили имя Румянцева, и кто из его современников, сановных бояр, мог подумать, что из клочков древних рукописей он составит величественное здание, которое просветит отечественную историю и составит несокрушимый памятник его имени».

Одновременно с созданием музея Румянцев увлекся еще одним делом – обустройством своего города Гомеля. Да, весь Гомель действительно был его собственностью – еще его отец, легендарный генерал-фельдмаршал П.А. Румянцев-Задунайский получил его в потомственное владение.

Мы уже писали, что у Николая Петровича все в жизни было исключительно на высочайшем уровне.

Он решил создать «город своей мечты» – и в результате в Гомеле соединились лучшие архитектурные традиции Санкт-Петербурга, Лондона, Рима и Парижа.

Здесь в разное время – и при жизни Румянцева, и после его смерти – появляются Петропавловский собор, ратуша, костел, гостиный двор, доходное училище. Троицкий храм, лицей, ланкастерская школа, аптека, больница. Летний «Охотничий домик», русский трактир и немецкий трактир. Мечта воплотилась.

Особенно же царедворца увлекают дальние морские экспедиции. В 1815 году – экспедицию Коцебу для поиска северо-восточного прохода мимо российских границ. В 1816 году финансирует путешествие на Камчатку, а в 1817 – в Северную Америку. Но с великими делами середины нулевых все это, конечно, конкурировать не может.

Скончался Николай Петрович в 1826 году, прожив удивительно счастливую и насыщенную событиями жизнь и оставив после себя новый исторический термин – «румянцевская эпоха». Похоронен в Гомеле, в Петропавловском соборе.

Алексей Митрофанов