Сильная история, рассказанная врачом: как спасали сестренку

И такое бывает.

Я вхожу в ординаторскую, сажусь в кресло, вытягиваю ноги, прикрываю глаза.

– Первый год?

– Что? – я вздрагиваю, привстаю. В ординаторской был полумрак, я не заметил, что здесь есть кто-то еще.

– Первый год работаете? – тучный мужчина располагается на диване в дальнем углу комнаты. – Просто я вижу, зашел молодой врач, усталый и слишком взволнованный одновременно.

– Извините, но посторонним здесь находится нельзя.

– Прошу прощения. Но я не совсем посторонний. Я работал здесь почти 30 лет. Хирургом. Детским. Два года на пенсии. Зашел навестить коллегу, Павла Александровича. Вы его должны знать, он тут главврач.

Мужчина подходит ко мне.

– Василий Игоревич.

– Сергей … Сергей Владимирович, – обмениваемся рукопожатием. Пальцы у него тонкие, но рука твердая.

– Я уже шел на выход, но проходя мимо «родной» ординаторской не удержался и заглянул. Этому дивану лет 10 точно! Сколько ночей на нем провел на дежурствах. Только присел, а тут вы. Дышит тяжеловато, на кресло прямо свалился. Ну, думаю, – новичок!

– Я третью неделю здесь, после ординатуры. Детская больница скорой помощи – самый отчаянный выбор. Знаете, все эти травмы у детей… кажется никогда не привыкну. Хотя коллеги, уверяют, что уже через пару месяцев не буду реагировать на крики и плач, «обрасту чешуей». Но если не получится, попрошусь во «взрослую» клинику.

Василий Игоревич слегка улыбается, смотрит в глаза.

– Я надеюсь, что не обрастете и останетесь здесь. Ни разу в своей жизни я не пожалел, что стал именно детским хирургом. Наша профессия позволяет познать человека как никакая другая. Могу с уверенностью сказать, что все самое настоящее встречается именно в детях. Страх, боль, отчаяние, смелость, мужество и любовь.

Василий Игоревич молчит несколько секунд, хмурится, рассказывает:

Лет 15 назад, ночью забегает сюда в ординаторскую сестра из приемного покоя.

– Автодорожка! Пациент тяжелый во второй операционной!

Прибежал, бригада уже собралась, на столе девочка лет шести. Пока одевался и стерилизовался, узнал подробности. В машине была семья из четырех человек. Отец, мать и двое детей: близнецы мальчик и девочка. Больше всех пострадала девочка: удар пришелся в область правой задней дверцы, там где находился ребенок. Мать, отец и ее брат почти не пострадали – царапины и гематомы. Им помощь оказали на месте.

У девочки переломы, тупые травмы, рваные раны и большая потеря крови.

Через пару минут приходит анализ крови, и вмести с ним известие, что именно третьей положительной у нас сейчас нет. Вопрос критический – девочка «тяжелая», счет на минуты. Срочно сделали анализ крови родителей. У отца – вторая, у матери – четвертая. Вспомнили про брата-близнеца, у него, конечно, третья.

Они сидели на скамейке в приемном покое. Мать – вся в слезах, отец бледный, мальчик – с отчаянием в глазах. Его одежда была вся перепачкана кровью сестры. Я подошел к нему, присел так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

– Твоя сестричка сильно пострадала, – сказал я.

– Да, я знаю, – мальчик всхлипывал и потирал глаза кулачком. – Когда мы врезались, она сильно ударилась. Я держал ее на коленях, она плакала, потом перестала и уснула.

– Ты хочешь ее спасти? Тогда мы должны взять у тебя кровь для нее.

Он перестал плакать, посмотрел вокруг, размышляя, тяжело задышал и кивнул. Я подозвал жестом медсестру.

– Это тетя Света. Она отведет тебя в процедурный кабинет и возьмет кровь. Тетя Света очень хорошо умеет это делать, будет совсем не больно.

– Хорошо. – мальчик глубоко вздохнул и потянулся к матери. – Я люблю тебя, мам! Ты самая лучшая! Затем, к отцу – И тебя папа, люблю. Спасибо за велосипед.

Света увела его в процедурную, а я побежал во вторую операционную.

После операции, когда девочку уже перевели в реанимацию, возвращался в ординаторскую. Заметил, что наш маленький герой лежит на кушетке в процедурной под одеялом. Света оставила его отдохнуть после забора крови. Я подошел к нему.

– Где Катя? – спросил мальчик.

– Она спит. С ней все будет хорошо. Ты спас ее.

– А когда я умру?

– Ну… очень не скоро, когда будешь совсем старенький.

Василий Игоревич произносит последнюю фразу с дрожью в голосе. Молчит минуту.

– Вижу, Сергей Владимирович, вы не очень поняли, что особенного тогда произошло. Я тоже осознал не сразу. Несколько часов мучили сомнения, и потом осенило.

Много лет прошло, а у меня до сих пор мурашки каждый раз, как я вспоминаю этот день. Мальчик думал, что умрет после того как у него «возьмут кровь». Поэтому он прощался с родителями. Скажете, детская наивность? Ну и что? Он на все сто был уверен в том, что погибнет. Он реально жертвовал жизнью ради сестры.

Понимаете, какой подвиг он совершил? Самый настоящий. И никто не заметил. Оставайтесь здесь работать, Сергей Владимирович. Временами будет тяжело, но вы никогда не пожалеете.

историю врача записала

Людмила Логачева