Для Русской Америки именно это слово определяющее – мечта

Фантомные боли в области Аляски.

150 лет назад, 18 (30) марта 1867 г., российский посланник в Вашингтоне Э.А. Стекль и американский госсекретарь У. Сьюард подписали соглашение об «уступке» Соединенным Штатам русских колоний в Америке «с правом немедленного вступления во владение». Решение о продаже Аляски было принято в Петербурге за три месяца до того в обстановке строгой секретности. О нем знали лишь шестеро участников тайного совещания: император Александр II, великий князь Константин Николаевич – главный инициатор сделки, министры – морской, финансов, иностранных дел и Стекль.

Просочившиеся в российскую печать уже через несколько дней после подписания соглашения слухи взбудоражили общество. Критиковать действия правительства в СМИ было невозможно, но негативные отклики все же проникали на страницы газет. Вне газет реакция была гораздо более бурная. Внезапность известий о продаже Аляски оказалась ошеломительна, сама сделка при незначительной сумме компенсации ($7,2 млн. или 11,5 млн. руб.) – неприятна для общественности.

Таковой она остается для многих в России и доныне, спустя полтора столетия, наполненных множеством событий гораздо большего масштаба и более сильной эмоциональной окраски. Отрезанная от России Аляска до сих пор создает эффект фантомных болей. Как только в стране начинают происходить социально-политические сдвиги, волны патриотических бурь поднимают из глубин тему Аляски. Так было с началом горбачевской перестройки, так было в штормовые 1990-е, так было после возвращения Крыма. В середине 1980-х редакции газет и журналов читатели заваливали письмами с вопросом: когда вернем Аляску? Потом, когда страна потеряла территории гораздо большие и лучшие, память Аляски стали гальванизировать политики вроде Жириновского.

Крымская весна сделала Аляску предметом вожделения и патриотических шуток для блогосферы. Длинные руки интернет-шутников дотянулись до сайта американского Белого дома, где от имени жителя Аляски разместили петицию о возвращении ее в Россию. Президенту Путину лично пришлось во время прямой линии с населением остужать горячие головы, нацелившиеся на аляскинский «айс-крим», и демонстрировать миру отсутствие намерений у России возвращать себе землю, лежащую к западу от Чукотки и Камчатки.

Продажа Аляски породила в XX веке богатую мифологию: будто сделку пролоббировали масоны-либералы, подкупившие окружение царя; будто ее не продали, а отдали в аренду на 99 лет; будто пресловутые 7 млн. за нее так и не получили; будто корабль с золотыми слитками затонул в Балтийском море; будто Ленин отдал американцам все документы об аренде в обмен на прорыв экономической изоляции Советской России; будто Брежнев замолчал тему истекшего срока аренды и пр.

Даже историкам для выяснения всего комплекса причин продажи Аляски понадобилось больше столетия.

Русская Америка никогда не была полноценной частью России. Ее всегда называли не иначе как «наши американские колонии». Освоением ресурсов Аляски монопольно занималась частно-полугосударственная Российско-Американская компания (РАК), созданная по образцу западных колониальных торговых компаний. Почти за 70 лет компания так и не смогла продвинуться вглубь материковой Аляски, закрепившись лишь на Алеутских и прибрежных островах и в нескольких поселениях на континентальном берегу. Русское население Аляски состояло всего из нескольких сотен человек. Враждебные к русским аляскинские индейцы оставались независимы и воинственны. Колонии, целиком зависевшие от морских поставок продовольствия и всего прочего, часто терпели голод. РАК могла обеспечивать свои владения в Америке, лишь регулярно получая от государства субсидии.

Однако в записках и докладах по поводу продажи колоний в качестве главных фигурируют не эти мотивы, а иные. Колонии были уязвимы для военного нападения и захвата в случае войны с какой-либо морской державой (Англией, Францией или САСШ). Эта угроза после Крымской войны рассматривалась как очень реальная, хотя именно в середине 1860-х годов она была минимальна. Еще более реальной была опасность «тихой экспансии» американскими контрабандистами, золотопромышленниками и прочими искателями выгод.

Вторая главная причина – ее сразу после подписания договора начали озвучивать некоторые газеты, внушая общественности точку зрения правительства: «Продажа эта будет иметь весьма благоприятное влияние на наши политические отношения к Америке, так как этим устраняется всякая возможность политического столкновения между нами и Соединенными Штатами. Теперь ничто более не препятствует самому тесному сближению двух могущественнейших государств по сю и по ту сторону океана» («Биржевые ведомости»).

Находясь во враждебных отношениях с Англией и Францией, Россия искала тесного союза с американскими Штатами. Аляска могла стать очагом напряженности между двумя странами, хотя они не имели точек соприкосновения на континенте – большой проблемой была контрабандная торговля американцев на Аляске. Этот очаг следовало превентивно устранить. «Мы не знаем во всем мире двух государств, которые бы представляли так много данных для жизни между собой в дружбе и союзе, как Россия и Соединенные Штаты Северной Америки, а потому да послужит этот союз ручательством истинного прогресса цивилизации в каждой из этих держав!» – захлебывались восторгом «Биржевые ведомости».

С другой стороны, еще в 1854 г. американский бизнесмен Б. Сандерс, подрядившийся снабжать русские колонии во время Крымской войны, писал великому князю Константину, что обе страны «должны стать добрыми друзьями и союзниками» и «обе нации могут следовать выполнению своих соответствующих судеб, не испытывая малейшей ревности к процветанию и величию друг друга».

Реальность оказалась более сурова. Надежды на САСШ как долговременного союзника не оправдались. Еще в начале 1860-х гг. ревизовавший Аляску чиновник П.Н. Головин предупреждал: «…сочувствие к нам американцев будет проявляться до тех пор, пока оно их ни к чему не обязывает или пока это для них выгодно; жертвовать же своими интересами для простых убеждений американцы никогда не будут».

Добровольно отказавшись от своих заморских колоний, Россия перенесла внимание на освоение Дальнего Востока. По словам «Санкт-Петербургских ведомостей», от американцев хотели, чтобы они предоставили России такой же простор в Азии, какой она дала им в Северной Америке, не препятствовали ее усилению по эту сторону Тихого океана. В то время никто не мог предугадать, что через треть столетия экономическая экспансия САСШ вплотную приблизится к российскому Дальнему Востоку, столкнется в соседней китайской Маньчжурии с интересами России и станет одной из скрытых причин Русско-японской войны.

Тем более нельзя было предполагать, что и спустя 150 лет не будет решен спор по морскому разграничению между Аляской и российской территорией. Подписанное в 1990 г. соглашение до сих пор не ратифицировано Россией, в США идут разговоры о необходимости его отмены. Обе стороны считают свои интересы ущемленными этим договором.

Но геополитическую значимость Аляски хорошо понимали и в XIX в. Одна из французских газет, удивляясь продаже русскими своих колоний, написала, что Аляска – ключ от Берингова пролива. Американские сторонники сделки с Россией убеждали противников (таких в Конгрессе было немало), что отныне вся тихоокеанская торговля будет в руках США: «Мы будем иметь контроль над Тихим океаном». В России правительственный Комитет по устройству американских колоний незадолго до продажи Аляски утверждал: «Только при укреплении за нами севера Америки мы можем считаться хозяевами в северных частях Тихого океана, обладание которым представляет во многих отношениях весьма выгодные условия для могущества государства». О том же писал бывший декабрист Д.И. Завалишин: «…ключ ко владычеству над Великим Океаном или, по меньшей мере, к преобладающему на нем влиянию, надобно было искать не на азиатском берегу, а на западном берегу Северной Америки. Только на этом берегу, даже далеко к северу, можно было найти никогда не замерзающие гавани…»

Для продажи Аляски у России имелось немало серьезных причин. Это не была «позорная», «бессмысленная», «преступная», «воровская» сделка, как ее называли в советское и постсоветское время. Энергия русского колонизационного порыва «встречь солнцу» к тому времени иссякла. На освоение Аляски уже не хватало сил. Еще не созданный на Тихом океане сильный российский флот не мог ее ни защитить, ни обеспечить поставками.

Вместе с Аляской Российская Империя простирала свои владения с запада на восток почти на 200 градусов окружности земного шара. Не освоенной оставалась почти вся центральная и восточная Сибирь, весь Дальний Восток. Требовали внимания и военных ресурсов национальные окраины: только что был подавлен мятеж в Польше и закончена полувековая война на Северном Кавказе. Соперничая с Британией, Россия приступила к битве за Среднюю Азию – и в итоге присоединила территорию большую, чем Аляска.

Тем не менее, продав Аляску, Россия оказалась в стратегическом проигрыше.

Кроме того, эта сделка нанесла глубокую травму русскому самосознанию. Для русского менталитета, сформированного православием, аксиома – земля дается народу Богом, отдавать ее, тем более продавать – грех. Свою землю нужно защищать до последнего. Одно дело – потерять территории в результате войны или предательства элит (распад СССР), хотя и это тоже больно; совсем другое – откупиться от неблизкой даже угрозы. Товарно-денежных отношений в вопросах своей территории русское самосознание не приемлет. Отсюда, возможно, и миф о неполучении денег за Аляску – «поделом!».

Соперничество и противостояние России и США придает теме Аляски особый терпкий вкус. Но вряд ли эта часть американского континента когда-либо станет объектом геополитического спора. Поэтому для русских Аляска надолго, если не навсегда останется чем-то вроде красной тряпки, которой можно в шутку, а можно и всерьез дразнить американского быка: «Захотим – отберем Аляску». А для американцев этот русский лихой задор будет показателем, что русские все еще считают себя проигравшими в соперничестве двух держав.

Лучшее, что можно сейчас сделать: «отпустить» Аляску. Вернуть ее нельзя, но можно быть благодарными судьбе и Богу за то, что Русская Америка была в российской истории. Помнить о том, что она дала россиянам.

А дала она немало. Положила начало русским морским кругосветным экспедициям: за несколько десятилетий РАК снарядила более 50 военно-морских экспедиций для снабжения и охраны колоний, из них почти 20 – кругосветные. В этих плаваниях к Русской Америке сделали себе имена знаменитые И.Ф. Крузенштерн, Ю.Ф. Лисянский, О.Е. Коцебу, В.М. Головнин, Ф.П. Литке, Ф.П. Врангель, М.П. Лазарев и многие другие. Попутно проводились исследования Мирового океана, было совершено множество научных, в том числе географических открытий.

Русская Америка стояла у истоков и Американской Православной Церкви, которая началась с горстки монахов, прибывших в колонии в конце XVIII в. для духовного окормления промышленников и христианского просвещения язычников. Апостолом Америки стал монах Герман с Валаама, прославленный как святой преподобный Герман Аляскинский. Фигуры значительного масштаба в американском Православии – святители Иннокентий (Вениаминов), позднее митрополит Московский, и Тихон (Беллавин), позднее патриарх Московский и всея России. На Аляске доныне самый высокий в США процент православных, сохраняется юлианский календарь.

А главное, что дала Русская Америка – расширила горизонт русской имперской мечты. Калифорния, Сандвичевы острова (Гавайи) – для русского уха эти названия в начале XIX века звучали как имена путеводных звезд. Проекты присоединения этих благословенных земель к Российской Империи возникали один за другим.

Пожалуй, для Русской Америки именно это слово определяющее – мечта.

Наталья Иртенина