«Не тот Брайтон уже, не тот»

Как менялся самый знаменитый русскоязычный район Нью-Йорка.

Забытая богом прибрежная деревенька на 200 жителей, в конце XIX века стремительно превратившаяся в курортный район для богатых европейцев и так же стремительно пришедшая в упадок из-за Второй мировой, Брайтон-Бич в конце концов стал Маленькой Одессой на берегу Атлантического океана. Местные жители любят «наслайсить колбасы», «позвонить домой с Америки» и «прогуляться по бродволку».

Здесь все еще жив Советский Союз, однако эта атмосфера постепенно уходит в прошлое. Журналист Ульяна Малашенко поговорила с жителями Брайтон-Бич о том, почему это происходит.

Американка Пэт Сингер, пожалуй, главный патриот Брайтон-Бич. Внучка одесситки и дочь ирландского католика, она провела там почти всю сознательную жизнь. Сингер работает в Ассоциации жителей Брайтона, которая оказывает социальную помощь населению и устраивает праздничные мероприятия. По словам Пэт, особенно хорошо ей удалось организовать недавние торжества по случаю 39-летия района.

«Мне всегда обидно, когда о Брайтоне отзываются плохо. На самом деле, это очень хороший район. В 1977 году, когда я сюда переехала, Брайтон контролировала черная мафия. На улицах продавали наркотики, постоянно слышалась стрельба, было много проституток и людей, проделывавших какие-то непонятные делишки. Но вы, русские, смелые ребята. Вы не побоялись здесь поселиться, вы открыли магазины, ваши коммерсанты построили дорогие жилые комплексы. Цена недвижимости постепенно стала расти, и банды были вынуждены покинуть Брайтон. Сейчас у нас очень низкий уровень преступности. Да, конечно, молодежь уезжает с Брайтона. Но я надеюсь, что они вернутся. Вернутся с новыми деньгами. Уезжать – это нормально. У второго поколения иммигрантов уже есть деньги для того, чтобы поселиться поближе к Манхэттену. Вообще, я восхищаюсь русскими. Многие вынуждены начинать тут все с нуля, но в течение пары лет все они, как правило, хорошо устраиваются: получают высокооплачиваемую работу или открывают бизнес. У вас все это получается куда лучше, чем даже у американцев. Наверное, вы слишком хорошо помните свою родину, и поэтому вы изо всех сил стараетесь жить иначе. Даже на выборах президента США, в отличие от всего остального Нью-Йорка, Брайтон-Бич выбирает не демократов, а республиканцев, для которых характерно активное противостояние советскому блоку», – говорит Пэт.

Несмотря на очевидную раздробленность, русская диаспора в США – одна из наиболее успешных. Считается, что выходцы из России и других постсоветских стран зарабатывают даже больше китайцев. С экономической точки зрения Брайтон можно назвать весьма успешным районом: количество людей, живущих за чертой бедности, тут куда меньше, чем в других местах.

Правда, средний доход тоже ниже, чем в целом Нью-Йорку: 33 тысячи долларов в год против 55 тысяч. Впрочем, если отойти от метро чуть подальше, откроется картина, которая заставит в этом усомниться: «лексусы» и «мерседесы», которые с интервалом в пять минут подъезжают к элитным домам с видом на океан, никак не вписываются в традиционное представление о бедных русских с Брайтон-Бич. По данным сайта Zillow.com, стоимость квартир в этих комплексах начинается с 900 тысяч долларов. Это в два раза выше, чем в среднем по району.

Предприимчивые коммерсанты остапобендеровского толка из поколения советской эмиграции 70-х до сих пор обитают на Брайтоне. Пару лет назад американский журналист и британский телепродюсер Петр Померанцев описывал одного из них так: «Встретив вас, он сразу же открывает свой портфель и вынимает оттуда очередной бизнес-план. Вас интересует новая схема работы кредитных карт? Нет? А не хотите вложить деньги в гомеопатические капли для укрепления эрекции? А как вам идея превратить симпатичную, но грязноватую полосу песка на Брайтон-Бич в Нью-Йоркскую Ривьеру? «Только представьте себе, – говорит он, – вместо пенсионеров, валяющихся на полотенцах, там будут лакеи, которые будут приносить коктейли вам в шезлонг. Элита будет съезжаться со всего мира. В гавани будут стоять яхты. Это будет местечко, как Копакабана в Рио-де-Жанейро».

Впрочем, от Брайтона одесских евреев и более позднего Брайтона «малиновых пиджаков», воспетых Михаилом Шуфутинским и Любой Успенской, сейчас осталось не так много. Район неумолимо стареет, дети первого поколения русскоязычных иммигрантов считают его гетто и переезжают в другие места. Брайтон, единственный район Нью-Йорка, где белое население исторически вытеснило черное, сейчас заселяется китайцами и арабами. Появляется много узбеков и грузин. Местные жители говорят о Брайтоне со смешанными чувствами.

«Вы поймите, я одесситка, мне нужно дышать морем, – Анна рассказывает о Брайтоне без раздражения, но просит изменить ее имя для публикации, чтобы не возникало нежелательных ассоциаций с этим районом. Анне за сорок, половину своей взрослой жизни провела в США. Она работает в известной русской компании на Манхэттене. За два с лишним десятилетия в США английский она так и не смогла выучить.

Впрочем, и типичным представителем Брайтона она себя не считает: ее эмигрантская история складывалась относительно благополучно, о ней заботились американские родственники, и, прежде чем попасть в США, она не проходила европейские лагеря для политических беженцев из Советского Союза. «У меня не было эмиграции. Я доехала до Москвы на поезде, села там на самолет – и вышла на Брайтоне. В сущности, тогда это было одно и то же. Советский Союз, проще говоря. Только мы тут, на Брайтоне, куда дольше жили в этом законсервированном состоянии, чем в России. Но теперь все меняется. Раньше мы были гражданами одной страны, а теперь появились русские, украинцы, грузины, и все друг на друга волком смотрят. Не тот Брайтон уже, не тот. Раньше было много кафе, люди приходили туда пообщаться, а теперь одни аптеки остались. Люди не хотят разговаривать друг с другом. Я и сама на Брайтоне только ночую. Ну, может быть, по магазинам на выходных пройдусь, куплю знакомых русских продуктов, а то гамбургеры эти как-то не очень люблю», – делится Анна.

«Да, не тот уже Брайтон, не тот: теряется тот самый местечковый еврейско-одесский колорит, – говорит Екатерина. – Живя в Одессе, я думала, что Брайтон – это Дерибасовская, но когда прилетела, поняла, что это Привоз. Как-то раз, помню, стою я в очереди на кассу в магазине, и тут влетает женщина внушительных размеров и кидает в продавца куском сала с криками: «Я вам покажу Русскую Америку!» Оказалось, что женщине взвесили это самое сало вместе с пищевой пленкой, и ей показалось, что она переплатила. Когда хозяин магазина согласится взвесить сало без пленки, мадам сильно удивилась, что цена никак не изменилась. Обещая пожаловаться во все вышестоящие инстанции, она «поплыла» на выход». Сейчас Екатерина живет в Денвере, но когда прилетает в Нью-Йорк вместе с мужем-американцем, ездит на Брайтон – поесть брайтонских пирожков, которые продают прямо на улице.

Дмитрий родился в Харькове. Как и на родине, он работает в сфере IT. Два года он жил в одной станции от Брайтона. «Я поселился там случайно: связался с риэлтором, а он оказался русским. Два года потом оттуда старался выбраться. Мне не нравится Брайтон. Там грязно, как в Бронксе. Люди там негостеприимны и хамоваты. Именно на Брайтоне я впервые в жизни увидел «синяков» с разбитыми лицами, пьющими водку из стаканчиков в шесть утра. Единственный плюс – это, конечно, еда. Селедочка, оливьешка, тараночка... Больше нигде я такого выбора не встречал. Но и насчет еды был случай. Как-то заказываю в ресторане пиво, американское, Blue Moon называется. Официант удивлен: «А может, вам все-таки «Жигули»? – «Нет, спасибо, – отвечаю я. – Я Blue Moon люблю». Официант не унимается: «Ну, давайте все-таки наше что-нибудь закажете». Я снова прошу американское пиво. В итоге официант все равно принес «Жигули». И даже без стакана».

«Эти люди не уехали из Союза – они привезли его с собой. Какой тогда смысл в эмиграции? Ведь все эти люди ведут себя так же, как и дома, то есть пытаются обмануть либо соседа, либо государство, а лучше сразу обоих. Вот, например, льготы. У состоятельных людей в Америке не принято их просить. Но на Брайтоне многие сидят на социальных пособиях и приезжают покупать еду по талонам для малоимущих на дорогих джипах», – добавляет Дмитрий.

25-летний Иван приехал в Америку в семилетнем возрасте. Он ходил в американскую государственную школу вместе с детьми других иммигрантов. Ни читать, ни писать по-русски он не умеет. Впрочем, говорит он все еще без акцента. Но едва ли Иван считает себя американцем. Он работает в русской компании и среди его друзей большинство – по-прежнему русские. Тем не менее, с Брайтона Иван предпочел сбежать при первой же возможности. «Брайтон – это клоака», – чуть более нецензурно резюмирует он.

Русскоязычные иммигранты последней волны, как правило, сторонятся Брайтона. Приехавшие из России поздних нулевых или начала десятых с достаточным количеством денег, блестящим московским образованием и хорошим английским, позволившим им закончить американскую магистратуру, они порой похожи на американцев куда больше, чем сами американцы. Жить иммигранты последней волны предпочитают в хипстерском Вильямсбурге или Астории или, на худой конец, снимать комнату на Манхэттене, лишь бы не ассоциироваться с Брайтоном.

Некоторые, впрочем, считают, что особенно сильно негативное отношение к Брайтону заметно в первые годы после переезда, однако со временем оно сглаживается. «Это своеобразный индикатор уверенности в себе и своей новой американской реальности. В первые годы иммиграции люди будто боятся заразиться Брайтоном, боятся, что им не удастся вырваться за пределы диаспоры. Я и сам был таким лет пятнадцать назад. Но сейчас я спокойно могу съездить туда на концерт Дмитрия Быкова или в ресторан узбекской кухни», – говорит русскоязычный сотрудник крупной американской финансовой корпорации.

«Мы ездим на Брайтон поесть русской еды или показать американцам нечто диковинное», – говорит Ольга. Ее муж – американец. Сама она около десяти лет живет в США и работает в медиа. «Было время, когда мы часто ходили в одну кондитерскую на побережье. Там были русские сладости. Мама много лет сокрушалась по поводу того, что не может найти в Москве настоящий торт «Киевский», и когда она приехала в гости, конечно же, мы отправились в эту кондитерскую. Мама была в восторге. Как жаль, что этот магазин смыло во время урагана Сэнди».

Тогда, осенью 2012-го, Брайтон попал в зону обязательной эвакуации. Все прибрежные постройки были разрушены, а в уцелевших домах в течение нескольких дней после урагана не было ни электричества, ни газа. И когда власти выделили многомиллионные компенсации на восстановление и реконструкцию пострадавших территорий, многие заговорили о том, что через 20 лет Брайтон превратится в самый обыкновенный смешанный район Нью-Йорка.

Ульяна Малашенко