О том, как смех побеждает бедность

Как вежливо сказал Антоша Чехонте: «Дайте толчок, и произойдет смех»!

Представьте, что вы бедны, как церковная мышь, должны содержать в Москве большую семью и к тому же глубоко засели в университете, который, еще закончить нужно, чтобы обрести средства к существованию. На дворе начало 1880-х (не так давно), и никто кормить вас не собирается – мало ли бродит по дворам, по весям в златоглавой бывших и потерявшихся.

А это не про нас? Множество семей в российских городах и малых поселениях хотели бы обрести покой в достатке и каждый день пытаются что-то найти – больше, сытнее, надежнее, выбиться наверх так, чтобы не думать о хлебе, тепле, долгах и будущем (на горизонте – скудость).

Нет, у вас есть – имя, Антон Чехов, вам чуть больше 20 лет и вам нужно тянуть большую семью – отца, мать, сестру и братьев, кто старше, кто младше. Они живут с вами.

А денег нет. Вот письма того, кто называл себя Антоша Чехонте. «Я безденежен» (8 ноября 1882 г.). «Денег – ни-ни... Мать клянет нас за безденежье...» (25 декабря 1882 г.). «Человек без селезенки. Так я подписываюсь, работая в 6-7 изданиях. Получаю по 8 коп. за строчку. Расходы ужасные. В день на извозчика больше рубля сходит» (29 января 1883 г.). «Писанье, кроме дерганья, ничего не дает мне. 100 руб., которые я получаю в месяц, уходят в утробу, и нет сил переменить свой серенький, неприличный сюртук на что-либо менее ветхое. Плачу во все концы, и мне остается нуль. В семью ухлопывается больше 50…Теперь только 13-е, а у меня и на извозца нет… На реках Вавилонских седохом и плакахом...» (13 мая 1883 г.). «Живу я мерзко. Зарабатываю больше любого из ваших поручиков, а нет ни денег, ни порядочных харчей, ни угла, где бы я мог сесть за работу» (октябрь 1883 г.).

Рядом кто-то женится? Жгучая брюнетка с 20 тысячами приданого? «Кроме денег: две перины… Я задыхаюсь от зависти»! (27 августа 1883 г.).

Так что делать? А мы бы что сделали? Угрюмо склонили голову? Еле волочили ноги и молились? Глотали антидепрессанты? Или же, медленно покачивая головой, тащились на опостылевшую работу, дико озираясь по сторонам?

А наш великий Антоша Чехонте, он же – Шиллер Шекспирович Гете (псевдоним), – пустые карманы в сереньком, неприличном сюртуке, – пустился, нет, ударился в смех – в дикие, сладчайшие, как сахар, финансовые фантазии, смеясь во весь голос и похохатывая от бедности, ибо счет в них шел на десятки тысяч рублей. Нет трех рублей на извозчика? Пусть будут тысячи серебром! Дым денег, дым коромыслом! Анекдоты про деньги! По 6 копеек за строчку!

«А вот какова должна быть и моя невеста: Вдова или девица (это как ей угодно будет) не старше 30 и не моложе 15 лет… Блондинка с голубыми глазами и (пожалуйста, если можно) с черными бровями. Не бледна, не красна, не худа, не полна, не высока, не низка, симпатична, не одержима бесами, не стрижена, не болтлива и домоседка. Она должна: иметь хороший почерк, потому что я нуждаюсь в переписчице…

Уметь: петь, плясать, читать, писать, варить, жарить, поджаривать, нежничать, печь (но не распекать), занимать мужу деньги, со вкусом одеваться на собственные средства (NB) и жить в абсолютном послушании.

Не уметь: зудеть, шипеть, пищать, кричать, кусаться, скалить зубы, бить посуду и делать глазки друзьям дома. Помнить, что рога не служат украшением человека…

Не называться Матреной, Акулиной, Авдотьей и другими сим подобными вульгарными именами, а называться как-нибудь поблагороднее (например, Олей, Леночкой, Маруськой, Катей, Липой и т. п.).

Иметь свою маменьку, сиречь мою глубокоуважаемую тещу, от себя за тридевять земель (а то, в противном случае, за себя не ручаюсь) и

Иметь minimum 200.000 рублей серебром» («По-американски»).

200.000 рублей серебром! Миллионы строчек по 5 копеек за строчку!

Тут автор дико озирается и говорит себе: «Скромнее!». Как же мое служение вечному и доброму? И где чистота помыслов? Жить можно и при тридцатке!

Ибо «она молода, прекрасна, получает в приданое 30.000, немножко образованна и любит меня, автора, как кошка». И шепчет:

– Не в деньгах счастье!

– Да... Кто же говорит о деньгах? Я... я горд своею бедностью. Копейки, которые я получаю за свои литературные работы, я не променяю на те тысячи, которые... которыми... Я привык к бедности. Мне она ничего. Я в состоянии неделю не обедать... Но вы! Вы! Неужели вы, которая не в состоянии пройти двух шагов, чтобы не нанять извозчика, надевающая каждый день новое платье, бросающая в стороны деньги, не знавшая никогда нужды… – неужели вы согласитесь расстаться для меня с земными благами?..

– У меня есть деньги. У меня приданое!..

– Пустое! Для того чтобы прожить десяток, другой тысяч, достаточно только несколько лет... А потом? Нужда? Слезы?.. О! Лучше пусть я буду лишен вас, чем... вы вашего покоя! Те сто рублей, которые дает мне ежемесячно литература, ничто! Их не хватит! Подумайте же, пока не поздно!..

– У меня же есть приданое!

– Сколько? Двадцать, тридцать тысяч! Ха-ха! Миллион? И потом, кроме этого, позволю ли я себе присваивать то, что... Нет! Никогда! Я горд!.. Итак, жизнь со мной и лишения или же жизнь без меня и богатство... Выбирайте... Есть силы? У моей Вари есть силы?..

Варя слушала, слушала... Наконец она поднялась и протянула мне руку…

– Благодарю вас! Вы хорошо сделали, что были со мной откровенны... Я неженка... Я не могу... Не пара вам… Я богачка…, езжу на извозчиках, кушаю бекасов и дорогие пирожки…

И, сделав трагический жест рукой, она ни к селу, ни к городу произнесла:

– Я недостойна вас! Прощайте!

Она произнесла, повернулась и пошла восвояси.

А я? Я стоял, как дурак, ничего не думал… Когда я пришел в себя и вспомнил… какую грандиозную пакость соорудил мне мой язык, я взвыл. Ее уже и след простыл, когда я захотел крикнуть ей: «Воротитесь!!.»

Посрамленный, не солоно хлебавший, отправился я домой… Денег на извозчика у меня… не было. Пришлось домой отправляться пешком» («Пропащее дело»).

И правильно! За первый рассказ г-ном Чехонте получено три рубля тридцать копеек, а за второй – не больше пяти.

Как бы нам тоже отвечать смехом на все? На наши неприятности, на наши собственные удары судьбы – ответствовать придумками, веселить собственное сердце и сердце других – пусть даже фантазиями. И так –пережидать, отдыхать сердцем, разжимать свой кулак – пусть он не шевелит сердце, пусть не бьет по нему со всего размаха. Развлечься? Да, развлечься! Рассмеяться? А то! Шутки шутковать? Смеяться над собой! И тогда – сердце отпустит.

– Ага! – заметит тетенька – психолог, – Я же говорила! Смех!

Великий прием нашей бесконечно уважаемой профессии!

В час, когда вам плохо, в день, когда нет сил, в год, который ополчился против вас – смейтесь! Когда вы потеряли – смейтесь! Когда темно на сердце – пусть будет хотя бы тихий смех! Как вежливо сказал Антоша Чехонте: «Дайте толчок, и произойдет смех»! И пусть это будет смех, сулящий легкость и теплоту.

Яков Миркин