Писатель из узбекской тюрьмы: «За каждую ошибку в прочтении гимна лупили резиновой дубинкой»

Президент умер, но не ждите узбекской оттепели.

Почему, когда умирает очередной сталин или даже брежнев, основным источником информации остается только сарафанное радио? Беда в том, что диктаторы, создав железную вертикаль власти успевают позаботиться обо всем, кроме одного - организации цивилизованной передачи власти преемникам. Под цивилизованной я имею в виду не семейные или клановые династии, а хоть небольшой шанс для большинства населения принять участие в судьбе родной страны.

Кстати, в параде суверенитетов бывших республик именно Секретарь компартии Узбекистана в числе первых присвоил себе громкое звание - "Президент". Впоследствии, под влиянием титульного языка нации - узбекского новояза - он трансформировался в "Юртбаши". Соответствующую трансформацию пережил сам Узбекистан превратись во что-то среднее между Ливией и Ираком. Ну и что, подумаешь, - диктатор, возразите вы: "не все готовы к демократии западного типа, у каждой страны - свой путь. А Каримов- гарант стабильности региона"

Действительно, особенность Узбекистана заключается в том, что страна находится в очень нестабильной зоне – Ферганская долина с высоким уровнем безработицы и активным распространением радикальных экстремистских течений, большинство населения Бухары и Самарканда, хотя и значатся в паспорте "узбеками" на самом деле являются потомками иранцев, говорят на фарси и имеют прямые родственные связи с боевыми организациями ныне покойного Ахмад Шаха Масуда из афганского Панджшера. 26 лет подряд Каримову удавалось сдерживать многочисленные кланы и претендентов на власть, ловко лавируя между Вашингтоном и Москвой. Это, пожалуй, последние теплые слова которые я могу о нем сказать. По запасам золота республика занимает четвёртое место в мире, а по уровню его добычи седьмое место (около 80 тонн золота ежегодно), по запасам меди — десятое—одиннадцатое место; урана — одиннадцатое — двенадцатое место, а по его добыче — седьмое—восьмое место, добавьте гигантские ежегодные урожаи хлопка и объясните куда все это девается в стране, где президент почетный доктор экономических наук? Науку, образование, культуру благополучно заменили карманными футбольными клубами.

26 августа, в пятницу, в резиденции Дурмень был организован банкет в честь победы узбекских спортсменов на Олимпийских играх в Рио-де-Жанейро. На банкете, организованном по личному поручению президента Каримова, принял участие узкий круг чиновников правительственной элиты республики.

“Банкет продолжался с 20.00 до 22.30-23.00 часов ночи. Ислам Каримов, который был рад победе наших спортсменов, стал чрезмерно употреблять водку и другие спиртные напитки. Примерно в 00.00-00.30 Ислам Каримов все еще беседовал с Зелимханом Хайдаровым. Президент, который объяснял что-то, внезапно потерял сознание и упал..."

Я родился в Ташкенте, когда он был столицей одной из союзных республик. А столицы союзных республик отличались друг от друга в основном только климатом - как столицы разных штатов. Ташкент советского времени был этнически уникальным городом. На пропахшем ким-чи Куйлюке жили депортированые с Дальнего Востока корейцы, на Асакинской еще дореволюционные зажиточные армяне, в районе Алайского - работящие поволжские немцы, Старый город был глинобитно-узбекским, а Чиланзар по-хрущебски русским. На Болгарке жили болгары, а особенностью Северо-Востока было то, что здесь осели настоящие греки. Это были греческие коммунисты - которые по кремлевским планам должны были перевести в уютный социалистический лагерь и тёплую Грецию. Компактное вавилонское столпотворение доперестроечного Ташкента сделало  наш город настоящим Гонконгом для не самых законопослушных граждан СССР. Теплее, уютней и комфортней места для беглых каторжников и лиц в розыске, чем Ташкент - стоило бы поискать. Тут легко и сытно было зимовать, не сложно сработать левые документы, и даже безопасно собрать  всесоюзную воровскую сходку или всесоюзный чемпионат карточных катал.

Юртбаши  блестяще решил все эти проблемы.  Из Ташкента сбежали все, у кого были ноги. В настоящий момент массово уезжают и распыляются по всему свету сами узбеки. А улицы города - эдакой Одессы или Ростова Средней Азии, превратились в сплошную зону спецконтроля в международном аэропорту.

В суровый для страны год, когда император Ельцин пропил Узбекистан, я к своему ужасу понял, что мой Ташкент – это главный город узбеков. А самих узбеков – в Узбекистане – миллионы. Перемены были настолько быстрыми и пугающими, что я решил бежать из Ташкента. Правдивая история моих многочисленных побегов и легла в основу романа-дилогии Школа Стукачей и Беглый, которыми спешу поделиться. Окунитесь в эпоху, жёсткого основоположника которой нам на днях, возможно, предстоит закопать. Эти романы до сих пор запрещены в Узбекистане.

И не ждите узбекской оттепели. Вместо мерзавца Каримова придет мерзавец Мирзияев - и будет счастлив, пока остальной белый свет разбирается с разными каддафи и асадами.

Отрывки из романов Школа Стукачей и Беглый

"За пару часов до моего первого вступления на ответственный пост, Сагит дал прогон - «Аллоху Акбар» - в Зангиотинскую колонию строгого режима пришел внеплановый этап политических. Политические приезжают в наш лагерь только липовые; настоящих террористов, у которых нашли ни одну противную юртбаши листовку, а скажем десяток, или  патроны для пистолета завалились под молитвенный  коврик, гонят в особый лагерь. И пока не слышно было, чтобы оттуда вышел кто-то, кроме как завернутый в тряпку или черный полиэтилен.

Попасть в узбекской джамахирии под определение "террорист" довольно легко. Достаточно усомниться в богоизбранности юртбаши и обратится с молитвой к классическому пророку Магомету и Аллаху, и сразу попадаешь в черный список.

А встречали политических в Зангиоте похлеще, чем насильников с педофилами.

***

Когда мы с Рамилей вошли во внутренний дворик ШИЗО, наша зондеркоманда уже была там в полном составе. Ее усиливал наряд контролеров, дежуривший в изоляторе, и двое молодых офицериков из режима. В углу дворика, под зонтиком из кафе-мороженое, за накрытым фруктами и сладостями столом, восседал сам нач по режиму майор Бахром Курбанов. Выступлению предстояло стать показательным.

Между тем, воронок с этапом вполз во внутренний шлюз жилой зоны, дверь во двор изолятора распахнулась и прапора погнали вовчиков во двор:

Первый — пааашел.

Второй — паашшшел.

Третий пашше-е-е-л...

Их было тринадцать — чертова дюжина. Тринадцать против тридцати двух.

Вовчики выглядели чуждо. Бледные, с красными глазами от долгого пребывания в тюрьме, они щурились на солнце. Почти все были одеты в белые мусульманские тюбетейки, будто собрались не в колонию строгого режима, а на хадж в Мекку.

Мы — русские, которых продажная родина бросила в суматохе приватизации всего что плохо лежит— смешные и никому ненужные реликты доледникового периода. В России нас именуют узбеками. Никаких льгот и поблажек в получении гражданства на исторической родине мы пока не заслужили. Может если только родина захочет вьехать в Узбекистан на танках? Они всегда перед этим сбрасывают с вертолетов российские паспортины. Бесплатно. А тут? Тут мы ведь даже в оппозицию к юртбаши двинуть не сможем. Придется идеологически правильно подрезать пипиську и одевать такую же вот белую шапочку.

***

Ломка этапа это довольно стандартное занятие — нужно показать новичкам, кто здесь главный и сильный. Я слышал, в краснючих зонах всех избивают и чуть ли не воду заставляют пить из унитаза, ну не знаю, не видел.

В Зангиоте дело было проще. Входил этап, обычный, уголовный, всем давали разок дубинала, заставляли пропеть куплет из узбекского гимна, брили, переодевали и закрывали в карантин.

Но это был спецэтап политических. Да еще и Бахром вон с чайком и видом скучающего патриция восседает. Жаждет гладиаторских боев и отбивных с кровью.

Помню, как заходил сюда этапом сам и, напрягая все навыки переводчика, старался быстро запомнить куплет гимна джамахирии. Читать с листа не мог- посеял в суматохе очки. А за каждую ошибку в прочтении сакрального текста неприятно лупили по заднице резиновой дубинкой. Можете представить, как люблю я ихний гимн? А помню вот наизусть первый куплет, на память:

Серкуеш хур улкам элга бахт нажот...

Надеюсь, когда юртбаши, наконец, сдохнет, его в аду будут черти встречать с этапа этим же бодрым шлягером.

Сагит раздал террористам листки с гимном, отпечатанным на лазерном принтере.

Борцы за идеи халифата стали по одному выходить перед строем и, громко объявив фамилию, статью – узбекский аналог сталинской пятьдесят восьмой и заоблачный срок, потом бегло читали вслух гимн. По их взлохмаченному виду можно было судить о теплых проводах, полученных перед этапом в тюрьме. На посошок.

Даже если они правильно произносили слова гимна, их били дубиналом за каждый катрен. Причем не по жопе, а по шейным позвонкам. Поставив на колени.

Девять из тринадцати сразу спели гимн, хапнули с пяток дубинок и похромали в парикмахерскую. Я уже думал, как нас вскоре отсюда выпустят, и что я буду делать до заступлении на новый пост, как вдруг эти четверо оставшихся, будто сговорились, поперли в отказ.

Их лидер, приземистый бровастый крепыш с лучистыми, запоминающимися глазами, вместо гимна вдруг красиво, как могут только мусульманские служители, запел на арабском:

Ауузу билляхи минаш-шайтаанир-раджийм...

Ищу защиты у Аллаха от проклятого шайтана.

И трое в строю вторили ему слаженным хором:

Бисмилляху Рахманур Рахи-и-и-м!

Бахром-ака даже как-то обрадовался. Воспрял духом. Он возбужденно, как заядлый футбольный болельщик, привстал со стула и громко прищелкнул пальцами. Я на этом спектакле был впервые и еще не знал – это была команда «фас».

Все присутствующие тут прапора, офицеры и гады кинулись на четверку разом. Я замешкался на старте и теперь меня просто оттесняла стена пинающих. Четверка отказников корчилась на асфальте и все еще пыталась громко молиться.

Я, было, отступил назад, но тут же уперся глазами в суровым взор Бахрома, и снова стал протискиваться сквозь толпу, надеясь, что пну их хотя бы разочек – для протокола. В конце-концов, это ведь такие же, как они – в белых шапочках взорвали американский нью-ерк. Вот и задам им сейчас, террористам.

Кажется, мне удалось пнуть под ребра одного. Потом я наклонился и зарылся в гущу толпы, чтобы двинуть второму. Потеряв надежду пробиться к цели, я со всей дури двиганул в месиво кулаком, да вот только неудачно. Попал кому-то в кость или затылок, что-то в кулаке чувствительно треснуло , и он моментально, на глазах, вдруг раздулся как резиновая подушка.

Между тем, избиваемые уже бросили молиться и просто истерически, очень громко, как сильно напуганные люди кричали:

Аллаху Акбар, Аллаху Акбар, Аллаху Акба-а-ар!;

И было в этом крике что-то понятное на любом языке –

Помогите, люди! Помогите! Спасите! Убивают!

Наверное, они надеялись привлечь внимание вольных граждан за забором, но какие там «вольные» - забор и колючка тюрьмы уже давно проходят по всему периметру границ великой джамахирии. Юртбаши одним махом ликвидировал преступность, посадив на пайку всю страну.

Бахром снова щелкнул пальцами и этот шумно дышащий, потный, обмолачивающий кости комбайн постепенно заглох.

Досталось им здорово – кровоподтеки, заплывшие глаза, следы ботинок на одежде. Трое из четверых сразу же стали петь гимн, а четвертый, зачинщик, все никак не мог подняться с земли. Казалось, он сильно пьян, земля так и вырывалась у него из-под ног.

Татарочке Рамиле и молчаливому хохлу-мордовороту по имени Андрюха с четвертого сектора, приказали его поднять. Я подошел к врагу государства с листком текста гимна и слегка пожал ему руку, когда пытался этот гадский текст ему втюхать. Типа – давай уже, будет геройствовать-то – спой им песню и все спокойно разойдемся по делам.

Он глянул мне в глаза и, молча смяв гимн, швырнул его под ноги.

Тут что-то горячее плеснуло мне на плечо, это Бахром швырнул в упрямца фарфоровый чайник с недопитым чаем. Сам начальник режима выскочил из-за стола и, оттолкнув меня в сторону, несколько раз крепко двинул террористу под дых.

Человек сразу провис в руках Андрюхи, а татарочка его просто выронила, по-девчоночьи отскочив назад и схватившись руками за голову.

Один из контролеров плеснул на распростертого пожелтевшего вовчика водой.

Сагит дал команду всей дневной смене расходится на посты, а остальным по своим делам.

Мы вышли из ШИЗО и тут я заметил, что Рамилька плачет.

Я схватил ее за рукав, хотел сказать что-то ободряющее, но она вырвала руку и побежала вперед. В ту сторону, где висели два огромных портрета, написанные кустарной кистью лагерного портретиста. Гигантский портрет Амура Тимура на его знаменитом коне без яиц, и нашего юртбаши, подарившего народу гимн независимости со словом «серкуеш» — мой солнечный, свободный край...

Винсент Кипастеор,

писатель

Вы можете приобрести книгу «Школа Стукачей» в твердой обложке в редакции газеты «Русская Америка». Цена книги 25 долларов вместе с пересылкой по США. Оплата принимается чеками, мани-ордерами по адресу: The Russian America newspaper. P.O.Box 125 Norman, Oklahoma, 73069. Чеки и мани-ордера выписывать на компанию New Ad Age International, INC, которая является учредителем газеты «Русская Америка». Оплата кредитными картами принимается по телефону 405-701-3801..

Вы можете приобрести роман Школа Стукачей в твердой обложке и получить вторую часть Роман Беглый в электронном виде ($4.99 в сети) бесплатно. Для этого вам необходимо указать адрес электронной почты.

Аннотация

Действие романов разворачивается в начале века в Узбекистане. Герой попадает в колонию строго режима, жизнь в которой описывает с непривычного и малозащиненного ракурса.   От такой жизни герой бросается в бега. Путешествие из Петербурга в Москву написано так, будто за Радищевым гонится уголовный розыск. Головокружительный роман с «ночной бабочкой», связи с местной спецслужбой приводят Шурика на базу американских ВВС в разгар войны с афганским Талибаном. Шурик оказывается впутан в игру местной СНБ, российской ФСБ и контрразведки армии США. Как из афганского Мазари-Шарифа с двумя судимостями попасть в нью-йоркский аэропорт Джона Ф Кеннеди? Герой переезжает в Америку.