Он выиграл сражение за порядочную жизнь

Встречи с автором «В окопах Сталинграда» Виктором Некрасовым

В один из приездов в Нью-Йорк Виктор Некрасов остановился у нас в Форест Хилсе, зеленом и тихом районе Квинса. Утром встал раньше меня, побрился, что-то напевал. От него слишком щедро пахло одеколоном. Из чего я решил, что день для него начинается хорошо. И говорит мне: Можешь сводить меня в русский магазин. Привел, и конечно хозяева из Бухары, жутко обрадовались. Виктор Платонович говорит: «А можно посидеть у вас в подсобке, как в Советском Союзе. И если можно, еду положите на русские газеты». Накрыли обшарпанный стол газетами, поставили огурчики, капустку, колбаску круто нарезали, хлеб широкими ломтями, в общем, традиционный советский набор периода соцреализма. Виктор Платонович этот антураж с удовольствием фотографировал. Ну, и пили за родину, за дружбу, и друг за друга. Виктор Платонович стойким был. После этого застолья он совсем немного отдохнул, посмотрел на меня зоркими глазами: «Ты чего не пьешь? Знаю, что не болен. Значит по своим духовным причинам. Что же это христианство у тебя такое, что пить нельзя. Нет, не пойду я к вам. Вот в твоем рассказе полковник в отставке с отчеством Адамович, правильно заметил: «В этом деле перерывов делать нельзя. Опасно для психики и вообще здоровья!»

Помолчал. «Ах, Майкл, дорогой мой Майкл, не хочу я другой жизни, а хочу больше этой. Ты можешь мне этой, больше дать? Нет. А другой мне не надо... По Киеву скучаю, ох, как скучаю... Приезжал ко мне актер Николай Губенко, он теперь министр культуры СССР, говорил, вернитесь, мы вам все простим. Я ему говорю, вашу дивизию! Вы мне простите?! Да это я вас должен еще простить!»

Теперь в киевском Пассаже, где жил Некрасов, на доме, где он жил, вывесили мемориальную доску с его изображением. Наверное, он бы радовался этому. Но ворчал бы, как всегда, типа: «Лучше покаялись бы за свои грехи»!

Я рассматривал его лицо на мемориальной доске, вокруг проходили спешащие, невнимательные друг к другу люди. А мне вспоминались его лицо и прищуренные глаза родного человека, знающего всю подлость этой жизни, и находившего в ней прекрасные черты. Во время одного из полусентиментальных разговоров, я вспомнил строчку Блока и произнес ее Виктору Платоновичу: «Сотри случайные черты, и ты увидишь, мир прекрасен...» Как внимательно он тогда посмотрел, просто вовнутрь заглянул, и сказал: «Да, это истинная правда... Хорошо, что ты вспомнил...»

В штате Вермонт мы с Некрасовым однажды залезли на американский танк и сфотографировались. На этой фотографии изображаем пальцами букву V, Виктория, победа, значит. Я недавно был в Париже, на кладбище Сент-Джермен, там лежит Виктор Платонович. Стоял у могилы и рассказывал ему, как живу, о чем думаю. Он молчал. Странное это было молчание. Неужели, вечное? Думаю, он выиграл главное сражение за порядочную жизнь, жизнь, с ранениями на войне, с гонениями КГБ, перед этим, с присуждением ему звания лауреата Сталинской премии за знаменитую книгу «В окопах Сталинграда», одну из лучших о войне, за боль, когда он умирал от рака в Париже. Он все равно выиграл жизнь, потому что сохранил в себе порядочного и доброго человека, лишенного зла, этого заболевания души человеческой.

Михаил Моргулис,

Флорида