Умер я ни с того ни с сего. Взял и умер.

Как я распоряжаюсь своей жизнью?

В новом году должна выйти книга «Не труби перед собой» – полемика между Михаилом Моргулисом и известным американским писателем Филом Янси. Предлагаем нашим читателям небольшой отрывок из книги.

М.М.: Вот-вот… Как слова состоят из букв, как дыханье из вдохов, выдохов и вздохов, так и жизнь состоит из эпизодов. И вот мне интересно, есть ли в твоей жизни эпизоды, наиболее ярко сохранившиеся в памяти разума и памяти души?

Ф.Я.: Есть, как не быть…

В 2007 году попал я в автомобильную аварию. На обледеневшей дороге машина теряет управление и летит с крутого обрыва вниз, перевернувшись разочков пять. В этот день я был восемь часов пристегнут к жесткому щиту, пока врачи пытались определить, не задета ли переломами какая-то там основная артерия. Мне было сказано: если артерия повреждена, я не жилец.

И потекли долгие минуты, важные минуты подумать о жизни. Стало ясно: многое из того, что волнует нас, – в подобных ситуациях не имеет ну ни малейшего значения. Я осознал, что имеют значение только три вещи:

Кого я люблю.

Как я распоряжаюсь своей жизнью.

Готов ли я к тому, что меня ждет.

И все. Ни о чем другом я думать не мог; ничто другое моего внимания в тот момент не стоило.

Уверен, что какие-то эпизоды жизни врезались в память и твоего сердца…

М.М.: Ты знаешь, Фил, таких мгновений, из которых соткана жизнь, очень много. Я много повидал в жизни. Падал в самолетах, разбивался в машинах, терял близких и друзей.

Однажды умер, пробыл в коматозном состоянии четыре дня, потом воскрес.

В горах Кавказа был приговорен к расстрелу. Сидел всю ночь в яме и по памяти читал псалмы. И думал: сколько надо было сказать людям добрых слов, а я их не сказал; сколько раз надо было благодарить Бога, а я не поблагодарил. А наутро сообщили, что это меня так испытывали.

Но я за все говорю спасибо, ведь в Святом Писании сказано: «За все благодарите!»

Отчетливо помню один из эпизодов моей жизни с очередным напоминанием, что смерть всегда рядом. Мы, даже не замечая, часто касаемся с ней друг друга. Но кто-то в некоторых случаях оберегает и спасает нас, по своему, никому не известному выбору. Потому и незамечаемые ангелы часто рядом с нами.

В моей машине пробило шину; я, виляя, вырулил на обочину, вздохнул облегченно, не подозревая, что ко мне стремительно несется смерть. Но тогда Бог пожалел меня, и я вдруг, ни с того ни с сего, ощутил приближение к горлу занесенной косы. И закричал своей семье, сидящей в машине: «Немедленно выходите и убирайтесь прочь от дороги!» Таким они меня никогда не видели. Последней шла дочь, таща на поводке нашу лохматую дворнягу. Дочь шла по режущей траве, родственной острой украинской осоке. Я видел у нее на ногах капельки крови от порезов. Она обернулась и укоризненно-васильково посмотрела на меня.

Потом я стоял у открытого багажника, пытаясь вытащить запасное колесо. Невдалеке копалась группа дорожных рабочих. Я позвал одного из них, парня лет двадцати, попросил помочь заменить колесо. Теперь мы с ним стояли у багажника рядом и пытались вытащить запаску.

Вдруг чья-то мощная рука хватает меня за шею и разворачивает. И я вижу несущуюся серую громаду грузовика-фуры. Его колеса съехали за белую линию проезжей части, и механическое чудовище мчится прямо на нас.

Бог показывал мне, как приходит к человеку смерть. Приходит по-простому, и ты уходишь с ней по-простому. Я успел толкнуть парня в сторону, а через мгновение уже находился в эпицентре огненного круговорота. В нескольких сантиметрах от себя я видел огромные колеса и гигантский радиатор. Они врезались в задний бампер моей машины, и наш тяжелый «Кугуар» летел по воздуху, как в кино. Видел, как монстр-грузовик становится на дыбы, «на попа», и летит в кювет.

Потом завыла наша собака. Она выла, как воют в деревнях собаки по покойнику. Выла она по мне.

Семья поняла, что я погиб, и все впали в то первичное шоковое состояние, после которого будут и слезы, и причитания. Я подошел к перевернутому грузовику. Водитель был мертв. Увидев полицейского, я сообразил, что шоссе уже перекрыто. Полицейский осмотрел перевернутый грузовик и сказал, что по статистике подобные случаи здесь происходят четыре раза в году, и за последние одиннадцать лет каждый раз все пассажиры погибали. Уставший водитель-дальнобойщик в дороге засыпает за рулем, грузовик вылетает на обочину, где останавливаются легковые автомобили. И он добавил: «Вы тоже должны были умереть… Грузовик ударил машину в нескольких дюймах от вас…».

Еще час назад мы были спокойными, уверенными в себе людьми, ехавшими в комфортабельном авто, нагруженном отличными вещами, а теперь я держу в руках пластиковый пакет для мусора, а в нем несколько пропахших машинным маслом рубашек и чудом уцелевшая Библия.

В полицейском участке я говорю рабочему: «Ты мне так шею вывернул, что чуть не сломал…»

Он, все еще в стрессовом состоянии, бормочет: «Я к вам не прикасался…»

Десять дней на моей шее были коричневые отпечатки длинных пальцев, которые развернули меня лицом к приближавшейся смерти. Когда я отталкивал парня, то, наверное, и сам сдвинулся на несколько сантиметров спасения. На десятое утро отпечатки исчезли.

Ф.Я.: Только оказавшись между жизнью и смертью – мы по-настоящему начинаем ценить жизнь. Ты упомянул и о том, что был как-то по ту сторону жизни. В коме?

М.М.: Был. Четыре дня. В так называемом коматозном состоянии. Но для меня это была реальная смерть. Сейчас расскажу.

Умер я ни с того ни с сего. Вот так, взял да и умер. Отвезли меня в больницу американскую, прекрасную, но и там не помогли. Не работали печень, почки, сердце. Подключили всякие машины, аппараты, поддерживали во мне искусственно физическую жизнь. Так продолжается день, другой, третий… Четыре дня.

Наконец, врачи говорят Татьяне, моей жене, мол, он умер. Для чего машинам работать? Это недешево и бессмысленно. Надо отключить их – и достойно вашего мужа похоронить. Татьяна попросила два часа на молитвенное размышление. Пошла в часовню при больнице и стала там обращаться к Господу. Смысл молитвы, как я понимаю, был простой: верни его мне, Господи, или забери к Себе. И ждала она в молитве ответа.

А в это время в мою палату проникли две приезжие верующие женщины. Одна из них стала по-украински причитать: «Вот, Господи, я всю жизнь хотела его увидеть; наконец, приехала с Украины и вижу его мертвым!» И слеза ее упала на мой глаз, правый. И я его открыл. Обе женщины бух в обморок. Кто-то стал кричать. Прибежали медсестры, позвали Татьяну Николаевну. Она мне говорит: «Если слышишь меня, моргни ресницами». Я и моргнул.

Мне кажется, Господь ответил Татьяне с помощью этих верующих женщин.

Через десять дней гуляю по коридору больницы, навстречу идет медсестра, что-то беззаботно напевает. Увидела меня и упала посреди песни. Упала буквально, на пол. Оказалась той медсестрой, что десять дней тому назад подписала акт о моей смерти. Врачи ведь знали, что даже в случае чуда возвращения – я все равно останусь на всю жизнь, как говорят, «овощем»: в инвалидной коляске, без соображения, без движения, без смысла и цели. Но Господь решил иначе. Видимо, тогда, на тот момент, я еще не все для Него сделал на земле.

А в эти четыре дня смерти я путешествовал по неизвестному мне месту. Коротко изложу, что видел.

Вначале лежу лицом вниз на каком-то типа грунте, похожем на нашу землю, но это не она. Рядом со мной глубокая колея от огромного колеса. Как будто недавно здесь была авария. Справа от меня, в одном месте, грунт-земля колышется, как будто снизу что-то сюда пробивается.

Вижу вдалеке очертания какого-то вроде города. А впереди стоят люди, лица которых я разглядеть не могу, но знаю, кто они. И все стоят в таком прозрачном свете. Но это не свет, не цвет, это живое, и в этом живом свете стоят люди, их много. Первый ряд – это мои друзья, родственники и знакомые, которые раньше меня ушли с земли. Чувствую: Виктор Платонович Некрасов, отец Александр Мень, мама, отец; дядьев ушедших чувствую, силуэты всех вижу, а лиц не видно – далеко. И хочется мне туда к ним, очень хочется, но не могу сдвинуться с места, стараюсь – и не могу.

В это время грунт там, где он колыхался, прорывается, образуется воронка, меня поднимает вверх какая-то невероятная сила и бросает в воронку, а следующее, что я вижу, – палата и женщина, плачущая надо мной.

Полностью пришел в себя спустя десять дней, все заработало, уж теперь-то машины-приборы отключили, но от живого человека.

Что это было, не знаю. Мне напомнили, что в Новом Завете Христос оживил Своего друга Лазаря тоже на четвертый день.

Вот такое чудо случилось на моем веку...