Ожог души от Василия Аксенова

«Ожог» – это крик и выдох.

Перечитываю книгу писателя Василия Аксенова «Ожог». И почему-то сразу вспомнилось, как побывал у него в вашингтонской квартире. Пригласили нас на обед, где были «Казацкая» и бифштексы. Но еще вареные початки кукурузы, с особо нежным вкусом. Я спрашивал у Майи, жены Аксенова, почему же кукуруза такая вкусная? Она уходила от ответов, улыбалась. Потом все-таки рассказала, что варит кукурузу не в воде, а в молоке. А о чем мы несколько часов проговорили с Аксеновым, я поведал в книге «Один на один с жизнью». Ну а сейчас, попытаюсь пересказать главное из книги в 600 страниц, «Ожог», которую он посвятил Майе.

Думаю, что прекрасный писатель Аксенов проявил фантастическую глубину и ясность взгляда, глядя на время, в котором жил. Он как отбойным молотком откалывает от времени куски, нет, слои годов, состоящих из сталинских лагерей, и неумирающей любви, из физиономий высокопоставленных мерзавцев-чиновников, из фантазий молодости и из судьбы России.

Меня поражает невероятное, почти пророческое виденье, кажется, что в его душе заложен оптический прибор, который улавливает боль, вздохи, невидимые страдания и печали человека. Он показывает Магадан, столицу советских лагерей, и человек всеми фибрами, непонятными механизмами, ощущает страшнейшие издевательства над людьми, ставшими рабами коммунизма, и готов, даже будучи верующим, стрелять в нелюдей, упырей с дьявольской уродливостью душ. Аксенов из первых рук знает, что это такое, его мать Евгения Гинзбург отстрадала 18 лет в этих лагерях, и рассказала о многолетнем ужасе в великой книге «Крутой маршрут». А книга ее сына, Василия Аксенова, обжигает жгучей правдой, не документальной, как у Шаламова и Солженицына, а созданной со страшной болью литературой высочайшего класса, где документальная правда смешалась с каким-то шаманским чутьем видеть и исследовать человеческие муки, страсти, обманы, а иногда, достойные поступки. Скальпелем пера Аксенов отделяет в людях правду от лжи, запрятанную глупость от разума, человека от его тени. Действительно, «Ожог» обжигает фантасмагорией и реальностью, которые смешиваясь создают ироническую вязь, но умный читатель уловит за этой вязью смех сквозь слезы.

Борис Пастернак говорил о литературе: «Не надо знать, надо видеть». Но Аксенов и знал, и видел. Поэтому книга рассекает сознание, и как все великие произведения, останавливает человека в его вечной беготне по лестницам быта, и поворачивает его душу в сторону неба.

Помню, как Аксенов улыбался, когда кто-то рвался в литературу с примитивным уровнем понимания жизни, например, о Довлатове он написал «эмигрантский бытописатель». Иронизировал и над похожими усилиями других авторов. А все потому, что литература для него была всем миром, простиравшимся от земли до неба, она была состоянием его души, страстной, но не конца познанной любовью. И он жадно ее познавал, препарировал в ней души людей, создавал из ее громадности философские эссе, смеялся и плакал. И жалел человека.

Я намеренно не привожу отрывки из книги, желая, чтобы некоторые люди прочитали роман. В книге даже матерные слова не звучат грязно, потому что они у героев Аксенова, как громоотвод, находящийся в раненой душе человека.

Вот такая это книга. Знаю, сейчас мало читают, но прочитайте, и жизнь ваша превратится в исповедь, дополнит бытие мудростью и юмором, и добавит немного радости. И поднимет наши головы к небу. «Ожог» – это крик и выдох. Это великая мечта о желанной свободе и обжигающие слова.

У него много книг. Его называли одиноким бегуном на длинные дистанции. Его любили и ему завидовали. Но больше – любили. Его ругали, но в основном, те, кто наклонялся перед властью или деньгами. Евгений Евтушенко показал мне черно-белую фотографию, где он с Аксеновым, и тихо, с грустью и любовью, произнес: «Вася»…

Аксенов – авангардист, импрессионист и реалист, он вырывался из своей судьбы, чтобы вблизи увидеть судьбы других. Он стал классиком российской литературы, он учил людей искать и требовать свободу.

В Москве, потерял за рулем сознание, въехал в дерево, и началась его последняя сага – путь в бесконечность. И вскоре ушел от нас – через Ваганьковское кладбище в небеса. И ушла часть эпохи, часть искусства и любви. Но с ним на земле остаемся мы, те, для кого имя –Василий Аксенов – стало драгоценным символом ушедшей эпохи.

Михаил Моргулис, Флорида, фото из архива: в середине кадра слева направо Аксенов и Моргулис, 1983 год