История создания песни «Еврейские глаза»

"Пусть всегда в вашем доме будет маленький праздник"

«В шумном зале ресторана средь веселья и обмана…» Примерно в такой обстановке русского ресторана Нью-Йорка как-то мы с женой отмечали годовщину нашего бракосочетания. Эта годовщина не была круглой датой. Мы сидели вдвоем за уютным столиком и наслаждались приятным вином, закусывая «фирменным» блюдом, изготовленным затейливой кухней русского ресторана. В этот вечер ресторан был полон. Публика, в основном русская, располагалась за такими же столиками как наш. По бокам большого зала за тремя длинными столами сидели примерно по 20 – 25 человек, весело справлявших за одним свадьбу, а за другими день рождения своего друга или родственника. Изрядно выпивших не было и все весело поздравляли своего именинника или молодоженов. За столом новобрачных веселящиеся были в основном украинцы. Это было ясно по их разговору. Особенно запомнился мне мужчина средних лет с большими отвислыми усами. Он был колоритен и напоминал казака из картины Репина «Письмо турецкому султану».

Разговаривая с женой, я не заметил вышедшую на сцену молодую певицу, и только проследив за взглядом жены я увидел стоящую на сцене приветливую девушку с большими черными глазами. Ее лучистые, добрые глаза и приветливый взгляд покоряли. Кивнув двум аккомпаниаторам, она начала петь:

Мой древний предок – набожный семит,

На Русь пришедший с Ближнего Востока, –

Твои глаза с такою поволокой,

И в них огонь неистовый горит.

Они глядят на мир сквозь тьму веков,

Огнем пылают и полны истомы,

Им помнятся пожары, и погромы,

И раны от ударов и оков.

Еврейские глаза, еврейские глаза –

Они порой безбрежные как море.

В них грусть осенних дней

И слезы матерей, печаль непроходящая и горе.

Еврейские глаза, еврейские глаза –

Средь тысяч глаз в толпе я Вас узнаю.

Еврейские глаза, еврейские глаза –

Молюсь на Вас я, Вас обожествляю….

Блеск этих глаз ничто не погасит:

Ни Бабий Яр, ни банды черных сотен.

И если на Голгофу вы взойдете –

Вас небо к жизни снова воскресит.

Ну, что вам рассказать, еврейские глаза?

Соленых слез не выплаканных море.

Ну, что вам рассказать, еврейские глаза?

В них – грусть непроходящая и горе.

Ну, что вам рассказать, печальные глаза?

Средь тысяч глаз в толпе я вас узнаю.

Горящие глаза, горячие глаза…

Снежинки на ресницах тихо тают.

Проникающие в души слушателей слова этой песни и особый нежный тембр ее голоса заставил быстро замолчать всех слушателей ресторана. С момента первых слов песни в зале установилась тишина. Мельком я взглянул на жену. По ее лицу текли слезы. Да у меня и у самого першило в горле. Но вот чего я не ожидал, так это того момента, когда певица кончила петь. По залу ресторана прошла громкая овация. Посетители встали с мест и дружно хлопали. Многие просили повторить и выкрикивали слово «бис». Нам, недавно приехавшим из Советского Союза, все это было очень странным. Такое там даже представить было трудно. Ведь в ресторане, как мы заметили, было мало евреев. В основном – украинцы, белорусы и немного представителей других национальностей. Сыграла, конечно, глубина этой песни. Певица не стала повторять эту песню и следующим номером спела похожую на первую песню «Дорогие мои аиды». Эффект был тем же.

Шелестя, как листки календаря, проходили годы. А эти две песни, и мы были тому свидетелями, триумфально шествовали по миру. Их с успехом исполняли и в Германии, (об этом мне рассказала моя сестра, побывавшая в Дюссельдорфе, навещая брата), и в Израиле, и в Канаде, и в России, и в Австралии. Исполнителями этих песен являются как отечественные, так и зарубежные певцы.

Особенно тепло эти песни прозвучали в исполнении Иосифа Кобзона, Вадима Мулермана, Аллы Йошпе... Эти песни часто исполнялись на концертах и в ресторанах США. Поскольку Кобзон песен не писал, а Алла Йошпе часто выступала на концертах в США вместе со Стаханом Рахимовым, то долгое время считалось, что автором этих двух песен является Алла Йошпе, а потом песню «Еврейские глаза» стали вообще считать народной. К своему стыду я тоже так считал. И только месяц спустя, когда в центре для пожилых людей «Бродвей» города Фэерлон (штат Нью-Джерси) состоялся концерт известного музыканта Бориса Вишневкина, на котором я присутствовал, мы узнали, что автором этих двух гениальных песен, из коих песня «Еврейские глаза считалась народной, является автор-исполнитель Борис Вишневкин. Да и не только в эти две песни Борис Вишневкин вложил свою волшебную и колоритную музыку. Он написал еще песни: «Мы уезжаем в Израиль», «Гефилтэ Фиш», «Мандэлэх», «Еврейская суббота», «Хай-мелэ» и многие другие.

Слова ко всем этим песням написал российский поэт Борис Шифрин. Куплеты для многих песен, в том числе и для песни «Еврейские глаза» писал также Борис Вишневкин.

Так кто же такой Борис Вишневкин? Пройдемся по основным вехам его биографии. Известный музыкант Борис Вишневкин родился 11 ноября 1952 года в еврейской семье в Баку, окруженный большой любовью своих родителей. Бакинцы – люди которых часто можно отличить не только по своеобразному выговору, но и по особым приметам – они все гостеприимные, общительные, любознательные, веселые и оптимистичные по своей натуре. Среди бакинцев много знаменитостей: Мстислав Ростропович, Лев Ландау, Рихард Зорге, Вероника Дударова и другие. Родители мечтали видеть своего единственного сына музыкантом и, естественно, с ранних лет учили его музыке. Когда мальчику исполнилось 11 лет, умер его отец, что отразилось в душе Бориса колоссальными переживаниями и все его воспитание взяла на себя его мама. 

Борис поступил на заочное отделение Ленинградской консерватории, которое окончил в 22 года и сразу же, несмотря на бронь, был призван в армию.  Борис попал в Сибирь, в таежную ракетную часть и, конечно же, натерпелся немало. Как он сам признается, были минуты, когда ему не хотелось жить. Но его мама сделала буквально чудо. Она стала обращаться во все инстанции, осыпала звонками и письмами военные министерства и ведомства. И каково же было удивление Бориса, когда одним прекрасным утром, после очередного ночного подъема и марш-броска на три километра, его вызвал замполит и сообщил о переводе его в Новосибирск, в военный ансамбль.     

Службу в военном оркестре, медом, конечно, тоже не назовешь. Но молодой музыкант научился там играть на саксофоне, научился писать аранжировки для духового оркестра и изучил все возможности духовых инструментов. Это помогло ему в дальнейшем, когда он писал инструментальные пьесы для оркестра Всесоюзного радио, для Московского цирка и для оркестра имени Леонида Утесова. 28 декабря 1976 года умерла мама Бориса, которую он любил больше своей жизни. В 24 года Борис остался один. Это было тяжелое время. Борис стал глушить свое горе в вине, мог попасть в дурную компанию. Лишь одно удержало его в колее и не дало упасть на дно – это память о маме. Он всегда хотел сделать то, о чем она мечтала: а она мечтала видеть его выдающимся музыкантом. И только поэтому он нашел в себе силы доучиться и в оставшиеся два года закончить Ленинградскую консерваторию с дипломной работой на «отлично». 

Борис решил делать свою карьеру в Москве, и с этой целью переезжает в столицу. По совету своего друга он подает документы в оркестр московской милиции. Попасть на работу в московскую милицию было очень престижно, ведь там давали красные «корочки»: удостоверение, с которым везде и всегда был зеленый свет, а также и бесплатное жилье после трех лет службы. Желание – одно, а антисемитизм в СССР в то время – другое. Бориса не приняли, помешал 5 пункт в паспорте. Однако профессионала, который имел хороший голос и к тому времени играл на нескольких инструментах (фортепьяно, скрипка, гитара, аккордеон, саксофон и гармоника (ручное пианино), а также делал оркестровки, приняли в один из музыкальных ансамблей, МОМА – Московской организации музыкальных ансамблей. С этого времени работа в ресторане стала на много лет основной работой Бориса Вишневкина в Москве.

Вскоре Борис познакомился с девушкой Раисой. Они поженились, и днем их свадьбы стал день рождения Бориса. Красивые лучистые еврейские глаза его жены потом послужат предметом написания песни «Еврейские глаза».

Постоянная работа в МОМА была хлебом насущным для Бориса. Продолжая работать в ресторане, он, тем не менее, стремился к творчеству, хотя еще не понимал, каким оно должно быть. Постоянно стремился сотворить что-то свое. И вскоре ему это удалось. Произошло знаменательное для него событие: премьера его песни на Всесоюзном радио!Было это в 1980-м году.

Пройдет много лет, и, уже живя в Америке, он напишет книгу, в которой расскажет о своей жизни, которая, как и у многих его ровесников, друзей и близких, сложилась не совсем обычно, о той эпохе, когда происходили огромные перемены, и о том, какую роль в ней занимала музыка. Музыка, которая помогала ему жить (работа в ресторанах, на торжествах, свадьбах, на концертах), и музыка, которую он сочинял, чтобы сделать свою творческую карьеру. 

Для достижения успеха в то время существовало много способов: пробиться на Всесоюзное радио и телевидение, записать пластинку на Всесоюзной фирме грамзаписи «Мелодия», а также стать членом Союза композиторов, получив вместе с билетом возможность появления рецензий в прессе... Поэтому началом своего творческого композиторского пути Вишневкин считает именно тот памятный день, когда его песню впервые приняли к исполнению на Всесоюзном радио.

Радости Бориса не было границ, когда он узнал, что эту песню будет записывать и исполнять Валентина Толкунова, замечательная певица, очень популярная в те годы. Кстати, слова кпесне, которая называлась «Колыбельная», написал слепой чеченский поэт Ахмед Хамхоев. Вскоре состоялась запись этой песни, и она прозвучала в эфире.   

На Всесоюзном Радио Борис познакомился с известным дирижером Юрием Силантьевым. В своей книге «Музыка моей души» Борис с большой теплотой отзывается о нем: «Запомнился мне и другой случай. Идет репетиция одной из моих пьес, а в перерыве подходит к Силантьеву знаменитый московский композитор старшего поколения Сигизмунд Кац и говорит: «Вот, Юра, посмотри, пожалуйста, в газете «Вечерняя Москва» в честь Всесоюзного субботника была напечатана моя песня «Красная суббота», и в ней есть такие запоминающиеся слова: «Красная суббота, Ударная работа»... На что Юрий Васильевич сразу же ответил: «Сигизмунд, а с каких это пор евреи по субботам стали работать, да еще и песни такие распевать?» После этих слов оркестр буквально грохнул от хохота. Вот таким он был Юрий Васильевич Силантьев, простой и непосредственный человек, известный на всю страну дирижер, «трудоголик» в музыке, всегда открытый с молодыми и начинающими музыкантами».

Борису Вишневкину посчастливилось поработать и с таким выдающимся поэтом как Михаил Танич. Михаил Исаевич был, наверное, самым знаменитым в СССР поэтом-песенником, он был человеком, прожившим интереснейшую жизнь, перенесшим и лагеря, и тюрьмы, и достигшим огромного всенародного успеха. Нельзя сказать, что у них было много совместных песен, но одна из этих песен – «Ходжа Насреддин» в исполнении группы «Гюнеш» из Туркменистана попала в точку. Она взяла первую премию как лучшая песня в национальном стиле на фестивале «Золотое яблоко» в Алма-Ате, за что группе «Гюнеш» и ее руководителю, барабанщику-виртуозу Ришату Шафиеву вручили приз – автомобиль «Запорожец».

Но начинающему композитору Вишневкину нужно было и на жизнь зарабатывать и кормить свою семью, а его семья к тому времени состояла уже из четырех человек. Росли две дочери, поэтому приходилось зачастую не только играть и петь в московских ресторанах, но и браться за любую работу, связанную с музыкой. И одной из самых его любимых, хотя и нелегких работ, требовавшей не только специальных знаний, но и усидчивости, была аранжировка (оркестровка) для различных ансамблей. Это был неплохой кусок хлеба. Благодаря деятельности оркестровщика Борис, к своей огромной радости, познакомился с оркестром под управлением легендарного Леонида Утесова, который в то время уже отпраздновал свое 85-летие. Очень редко он лишь прослушивал со своей дочерью Эдит прогоны программ и финальные репетиции. Для этого оркестра Борис писал не только оркестровки – солисты этого известного коллектива. исполняли и несколько его песен.

 К этому времени Борис уже работал в Москонцерте – музыкантом оркестра. В Москонцерте исполнялись и его песни. Но главной причиной прихода Бориса сюда было то, что они зачастую выезжали за границу, – а это тогда было особой мечтой не только многих музыкантов, но и вообще каждого советского человека. Железный занавес еще не был снят полностью, и все, кто побывал за границей, привозили оттуда массу всяких вещей, чтобы перепродать их и заработать на этом. Стали устраиваться первые кооперативные концерты.

А тем временем восточная тема в творчестве Бориса с которой он начинал свое творчество автора – исполнителя (песни «Шэшу-Бэш», «Джамиля», «Караван-сарай» и другие) сменилась на новую – он начал писать песни на еврейскую тему и вскоре организовал одну из первых в то время еврейскую эстрадную группу «Шабэс». Это было не просто. По СССР гулял антисемитизм. Некоторые ансамбли в московских ресторанах, исполнявшие еврейские мелодии, полностью увольняли за нарушение репертуарной политики. А в некоторых бывших советских республиках (например, на Украине) многих музыкантов даже открыто судили за исполнение еврейских песен и мелодий.

За короткое время существования группа «Шабэс» объездила больше пятнадцати городов, дала около ста концертов. Но в какой-то момент с ними пришлось расстаться, так как остро встал насущный вопрос: «Ехать или не ехать?» Вопрос этот вскоре решился, семья Бориса эмигрировала в Америку, а группа его распалась, просуществовав всего два года. Обстоятельства эмиграции следующие.

Первое – это ужасное экономическое положение в Советском Союзе того времени, когда приходилось по три часа стоять за хлебом и менять бутылки с полученным по талонам вином на картошку и яблоки на базаре. 

Второе – страшные слухи о еврейских погромах, расходившиеся по Москве в феврале 1991 года. Ясное дело: раз нечего есть и пить, раз люди, почти потерявшие терпение, негодуют на существующую власть, то рано или поздно найдутся «крайние», на которых будет сорвана вся злость народа, и этими крайними, как мы опасались, станут еврейские семьи.

Третьей причиной было то, что Борис не видел никакого будущего для себя, как для музыканта и артиста в то время в Советском Союзе. Еврейская публика активно разъезжалась в разных направлениях, песни Бориса на радио и телевидении боялись брать по причине не той тематики. Ему казалось, что в другой стране он сможет раскрутиться со своим репертуаром. Как это получится, он, конечно, не знал, но очень верил в это.

Трудно сказать, какие чувства одолевали Бориса когда в марте 2004 года, он побывал в Израиле. Он не мог понять: чем же так притягивает его эта небольшая жаркая страна с огромным количеством своих проблем, со своим необъяснимым и героическим народом, заслуживающим самых высоких похвал и наград за умение выжить в условиях постоянной угрозы войны, терроризма и тому подобного? Тем не менее, именно в Израиле он постоянно ощущал, что чувствует себя спокойно, расслабленно, умиротворенно – как будто уже сто лет жил здесь до этого. Ведь есть, наверное, какой-то волшебный смысл для него в том, что именно эта Земля, земля его предков и дала ему силы вернуться к его Музыке и продолжить свою дискографию.

Вскоре после приезда в Америку он начал работу над вторым уже «американским» альбомом, который был назван «Твоя счастливая звезда». Он написал его уже после того, когда испытал свой «Последний шанс», когда уже практически ушел со сцены, когда думал, что уже все его песни написаны и обо всем основном им уже давным-давно спето.

«Его семья – его богатство», так заявляет Борис. И еще: «Ведь многие мои песни были созданы именно благодаря тому, что рядом со мной была моя семья, которая постоянно согревала меня теплом, заботой и радостью, и о которой я также постоянно думал, заботился и старался дать ей все, что мог. Несмотря на то, что дети мои уже давно выросли, а виски, как в той же песне поется, «покрылись сединой», я благодарен своей семье за постоянное внимание к моему творчеству, а также за неизменное участие и помощь во многих моих творческих начинаниях и проектах. Создание многих моих песен неразрывно связано с моей семьей. Ведь еще много лет назад творческий процесс, проходящий ежедневно в нашей московской квартире, ощущался во всех ее точках. Поэтому каждую новую песню моя семья слушала помногу и часто, иной раз даже были какие-то нужные подсказки, ведь со стороны зачастую слышится лучше».      

Его слушатели пишут ему свои многочисленные отзывы в Интернете среди которых такие: «Боря, твое творчество знают, как видишь, и в Москве, Тель-Авиве, Берлине и в Одессе и многих и многих странах и городах, где находятся русскоговорящий человек, а он, как ты знаешь, есть везде, так что не удивлюсь, если скоро получим сообщение с Марса, что и там знакомы с творчеством Бори Вишневкина.      «Хочу поблагодарить тебя за твое творчество, в которое ты вкладываешь душу и сердце, и пожелать тебе успехов, удачи, счастья, здоровья, благополучия и нового расцвета твоего творчества, потому как оно нужно людям».

В заключение скажу: Если бы замечательный композитор и музыкант написал только две песни «Еврейские глаза» и «Дорогие мои аиды», то этого бы вполне хватило на то, чтобы войти в историю музыки ярким создателем прекрасных песен. Но кроме них Борисом Вишневкиным были созданы и такие песенные шедевры как: Мы уезжаем в Израиль, Гефилтэ Фиш, Мандэлэх, Еврейская Суббота, Хаймелэ, Шабэс, Твоя счастливая звезда, Земля обетованная, Еврейское кафе, Дорога в Ерушалаим, Псевдоним и многие другие.

Хотелось бы закончить свою статью словами Бориса Вишневкина, которые он всегда говорил своим слушателям в конце каждого концерта его группы «Шабэс»:

 – Пусть всегда в вашем доме будет маленький праздник,

– Пусть слезы на ваших глазах будут только от радости,

– Пусть всегда над вами будет мирное небо,

– Пусть ваши дети будут иметь все то, что вы им пожелаете,

– Мира вам, счастья и радости!

Исаак Хазан,

писатель,

Нью-Джерси