«Заключенных делают рабами»

Кокаин и подневольный труд: тайная экономика американских тюрем.

Каждую неделю в установленный день быт обычной американской тюрьмы преображается: заключенные покидают камеры с мешками для постельного белья и возвращаются, туго набив их едой. Купленные по безналичному расчету шоколадные батончики, консервы и лапшу быстрого приготовления арестанты не торопятся съедать – это становится местной валютой наряду с наличными и сигаретами. Внутри тюремной системы США давно существует своя тайная экономика – и при этом государство зарабатывает миллионы долларов на самих заключенных. «Лента.ру» разбиралась в этой запутанной системе из денег и криминала.

Привычные развлечения

Главный двигатель товарных отношений в тюрьме – конечно, скука. Как правило, в тюрьме просто нечем заняться – и бессмысленно тянущийся срок толкает осужденных на поиск интересного времяпрепровождения. Скучную и тоскливую жизнь заключенного чаще всего пытаются разнообразить с помощью спорта – большинство тюрем оборудованы площадками для баскетбола, футбола и гандбола. Известные по голливудским фильмам штанги, турники и гантели имеются далеко не в каждом тюремном дворе – с конца 90-х их количество заметно уменьшилось из-за сокращения бюджета.

Для тех, кто не видит себя в любительском спорте, остается чтение обычно довольно скудного репертуара тюремной библиотеки – ну и, конечно, телевидение. Телевизоров обычно несколько, и часто они закреплены за определенной бандой или компанией, так что переключение канала без разрешения может спровоцировать драку. Самые популярные каналы – опять же те, что транслируют спортивные матчи.

В такой ситуации подавляющее большинство заключенных возвращаются к привычным способам досуга. Таковым для преступников является употребление наркотиков: по статистическим данным, собранным в пяти крупных городах США, в организме от 63 до 83 процентов задержанных были обнаружены психоактивные вещества – обычно это марихуана и кокаин.

Тяжело приходится тем, кто оказался за решеткой с зависимостью от героина или других опиатов: в отличие, скажем, от больных диабетом, они не получают необходимую им дозу вещества и в первые дни пребывания в заключении обречены на жестокую ломку – приступы паники, сильные боли во всем теле, рвоту и диарею.

На свободе для опиатных наркоманов работают центры, где им бесплатно предоставляют заместительную терапию. В тюрьме их единственный вывод – терпеть синдром отмены и ожидать конца срока, перебиваясь незначительными объемами наркотика, который не проникает снаружи в достаточном количестве и продается по сильно завышенной цене. Выйдя на свободу, от 40 до 60 процентов из них возвращаются к употреблению наркотиков в течение первых нескольких дней. В большинстве случаев они вскоре снова оказываются под арестом – героинозависимые в 15 раз чаще других людей совершают грабежи, в 20 раз – кражи со взломом, в 10 раз чаще воруют.

Пристрастие к наркотикам за решеткой появляется и у тех, кто не интересовался ими до заключения: по данным исследования Колумбийского университета, примерно полтора миллиона американских заключенных подходит под медицинские критерии зависимости от алкоголя и других наркотиков – это примерно 65 процентов населения тюрем. Еще 458 тысяч человек на момент исследования нельзя было назвать наркозависимыми, хотя они и злоупотребляли психоактивными веществами. Вместе эти две группы составляют 85 процентов от общего числа осужденных.

Лишь каждый десятый из наркозависимых попадает в какую-либо программу реабилитации – большинство принимает наркотики в течение всего срока, сохраняя зависимость и после выхода из тюрьмы. Это не может не влиять негативно на криминальную статистику: исследование бюро статистики при Министерстве юстиции США показало, что каждый четвертый осужденный за насильственное преступление в момент его совершения находился в измененном состоянии сознания. Достать за решеткой можно любые наркотики, однако цена за искомое удовольствие может быть в 10 раз выше, чем на свободе, – из-за трудностей контрабанды и неизменно высокого спроса.

Со всеми удобствами

Блага, доступные обеспеченным заключенным, разумеется, не сводятся к наркотикам. Во многих тюрьмах разрешается заказывать различные товары с помощью каталогов (в том числе технику). Она, правда, приходит в специальном прозрачном корпусе, в котором нельзя спрятать ничего запрещенного. В среде заключенных покупаются и продаются любые вещи и одолжения – от кроссовок и возможности спать на нижней койке двухъярусной кровати до татуировок, заточек, мобильных телефонов, сексуальных услуг и даже заказных убийств.

Как происходят товарно-денежные отношения там, где запрещены деньги? Преступники находят множество других способов наладить экономические связи, помимо банального обмена. Раньше роль универсального средства обмена выполняли сигареты, но в 2004 году их тоже запретили – и разнообразие тюремных валют заметно увеличилось. Сейчас деньги за решеткой могут заменять самые разные товары: это и сладости, и растворимый кофе, и всяческие предметы быта, которые можно купить в тюремном магазине. «Валюты» разнятся от тюрьмы к тюрьме.

В 2016 году Американская социологическая ассоциация опубликовала статью о тюремной валюте – результат 18-месячного исследования быта одной конкретной тюрьмы. Самым популярным средством обмена в ней оказалась лапша быстрого приготовления. По выводам ученых, осужденные пришли к этому из-за дурного качества тюремной еды – тем из них, кто работает и занимается спортом, просто не хватает калорий.

Рыбные дни

Историю другой съедобной валюты рассказал в 2017 году The Wall Street Journal бывший заключенный тюрьмы на Манхэттене. Наркотики, оружие и сигареты в ней чаще всего обменивали на пакетики с консервированным филе скумбрии. Стабильность «рыбных денег» обеспечивало то, что каждую неделю в магазин их доставляли фиксированное количество – по 14 на человека. Один синий пакетик примерно с 200 граммами рыбы соответствовал сумме около полутора долларов США.

Наглядно иллюстрируя теорию субъективной ценности Людвига фон Мизеса, скумбрия не теряла своей стоимости, когда выходил ее трехлетний срок годности. Упаковки с рыбой, непригодной к употреблению, по всеобщему договору оставались в обиходе и назывались «денежной скумбрией» в противовес «съедобной скумбрии». Ценность такой пачки была эквивалентна примерно 75 центам. Одна самокрутка с марихуаной, таким образом, стоила осужденному трех пакетиков со свежим филе или же четырех – с просроченным.

Скумбрия оставалась стабильной валютой в течение многих месяцев, пока один инцидент не обрушил ее курс. У одного из заключенных в камере нашли целый капитал, накопленный сугубо в «денежных скумбриях». Вся просроченная рыба была конфискована. Ее собрали в ведра и оставили на столе в столовой, так что кто угодно мог взять себе столько упаковок, сколько хотел, – результатом стала гиперинфляция.

Пишите письма

Из-за ненадежности и громоздкости еду как валюту используют далеко не везде. Бывшие заключенные, исследователи и журналисты сходятся в том, что самым популярным средством обмена в пенитенциарной системе страны остаются почтовые марки. Их легко переносить и хранить и, как и остальные товары, можно купить в магазине – но лишь ограниченное количество в неделю.

Именно марки из-за их скромных размеров используют в самых крупных сделках как с наркотиками, так и в азартных играх – также популярном развлечении у заключенных. Благодаря связям в бандах и предпринимательской жилке, некоторые из них, находясь за решеткой, обеспечивают безбедное существование себе, своим друзьям и даже своей семье на свободе.

Покер, блек-джек и ставки на спорт большинству тюремного населения куда интереснее, чем образовательные и профессиональные программы, которые предлагает администрация. Однако эти развлечения снижают интерес к наркотикам и насилию – так что охрана тюрьмы зачастую смотрит сквозь пальцы на нелегальные игровые клубы. Азарт порой приводит заключенных к крупным долгам – и тогда альбомов с почтовыми марками уже не хватает. В долгу перед «черными букмекерами» оказываются не сами заключенные, а их родственники и друзья – они вынуждены собирать и отдавать деньги в ситуации, когда человек за решеткой фактически становится заложником.

Другой популярный способ бизнеса – перепродажа. Осужденные-предприниматели каждую неделю выкупают большой объем еды и других магазинных товаров – часто, чтобы обойти лимит покупок, они используют нескольких помощников. К концу недели заключенные, истратившие свои запасы, готовы покупать с наценкой и даже в кредит – к тому же ассортимент у перекупщиков часто включает в себя запрещенные к продаже сигареты и алкоголь. Накопленный в любых формах капитал тут же пускают в оборот.

Вход – доллар, выход – два

Между преступниками за решеткой порой ходят в той или иной валюте крупные суммы, но весь предполагаемый бюджет внутритюремной экономики – песчинка в сравнении с огромной индустрией, которую представляет собой американская пенитенциарная система. Ее оборот оценивают в 74 миллиарда долларов – это больше, чем ВВП 133 стран мира.

Заключенных содержат на деньги бюджета, в то же время от их труда, за который платят не больше доллара в час, получают выгоду крупные компании – как государственные, так и частные. Сеть гипермаркетов Walmart закупает продукцию на фермах, где в тяжелых условиях работают женщины-заключенные, McDonald's получает таким образом часть униформы для своих работников, труд осужденных использует и сеть кофеен Starbucks. По сути, из заключенных делают рабов.

Государственная федеральная индустрия тюрем UNICOR привлекала заключенных и к более важным задачам – так, они производили боевые шлемы и другое военное обмундирование, а также детали для ракет «Патриот». Таким образом экономятся бюджетные средства. Как сообщал журнал The Economist, в 2017 году один только штат Калифорния сэкономил за счет труда преступников 232 миллиона долларов.

В огонь за доллар

О том, этично ли зарабатывать на заключенных, стали чаще говорить в конце 2018 года, когда Калифорнию охватили страшные лесные пожары, самые смертельные в истории штата. Помогать пожарным, пытающимся сдержать несущееся по лесам пламя, отправили более двух тысяч осужденных. На время борьбы с огнем их поселили в специальные лагеря. Им платили два доллара в день, добавляя еще по одному доллару за каждый час, проведенный при непосредственном тушении пожара.

Тушить пожар брали не всех – не принимали поджигателей и насильников. Власти, ответственные за это решение, подчеркивали, что за участие в программе, существующей с 1945 года, заключенным уменьшают срок. Кроме того, это якобы помогает им реабилитироваться и сделать первые шаги в легальной карьере пожарного – однако, как отмечает интернет-издание Axios, им не удастся устроиться в пожарную службу. Лицензию пожарного не выдают тем, кто ранее был осужден.

Общественная дискуссия о заключенных-пожарных затронула и другую тему, давно ставшую болезненной для американского общества. Это частные тюрьмы, которые лоббируют жестокие законы, чтобы получать от государства больше контрактов, экономят на всем, содержат заключенных в ужасных условиях, – и на выходе вместе со сверхприбылью получают рецидивизм и потерянных для общества людей».

Степан Костецкий,

на снимке: кадр из фильма «Побег из Шоушенка»