Попросил убежище в Калифорнии и попал в тюрьму

Рецепт выживания в американской тюрьме от российского политбеженца.

 В История Алексея Хариса, к сожалению, довольно привычна для нашей родины. Вместе с партнером Алексей владел строительным бизнесом во Владивостоке. Компания процветала, получала весьма солидные заказы, пока однажды у ее владельцев не возникло разногласий с властями на политической почве. Сразу после этого ФСБ возбудила в отношении предпринимателей уголовное дело по статье «Мошенничество».

«Нас часто вызывали на допросы, но вначале, честно говоря, я не слишком волновался. Я знал, что у нас нет никаких нарушений, и был уверен, что ФСБ рано или поздно отстанет от нас, не сумев найти ничего незаконного. Похоже, они сами понимали это, поскольку прямым текстом намекали мне, что я должен придумать или «вспомнить» даже то, чего не было в реальности», – рассказывает Алексей.

Арест вместо убежища

В 2014 году, когда Харис с женой и двумя детьми находился в турпоездке в США, российские власти объявили его в розыск и, проведя судебное заседание в его отсутствие, заочно арестовали его. После этого Алексей понял, что ему лучше оставаться в Штатах.

«Сначала мы находились в стране по туристическим визам, потом моя жена пошла учиться и получила студенческую визу, а мы – производные от нее. Я все еще тешил себя надеждой, что правда рано или поздно восторжествует и дело «рассосется» само. Однако ситуация усугублялась с каждым годом. В 2015 году ФСБ объявила меня в розыск уже через Интерпол, а в 2016 году параллельно к мошенничеству нам добавили обвинение в «организации преступного сообщества». После этого я подал заявление на политическое убежище», – сообщил Алексей.

В мае 2017 года Хариса пригласили на интервью по поводу политубежища. После прохождения беседы его попросили подождать две недели, обещав прислать решение по почте. Однако никакого документа Алексей так и не получил. Через два месяца после интервью его пригласили в иммиграционную службу лично.

«Там мне сказали, что мне решили отказать, а мое дело передали в иммиграционный суд. После этого меня сразу же арестовали», – делится Алексей.

Алексей Харис понимал, что проигрыш дела означает для него не только отказ в предоставлении убежища в США, но и экстрадицию в Россию на основании так называемого «красного уведомления» Интерпола, после чего его ожидал длительный тюремный срок уже на родине. Впрочем, дожидаться американского суда россиянину тоже пришлось за решеткой – судья решил, что в случае освобождения под залог Алексей мог сбежать в третью страну.

«Меня арестовали в середине августа, и только в октябре прошло заседание, аналогичное российским предварительным слушаниям. Там не рассматривалось дело по существу, а лишь определялась дата настоящего суда. Первое заседание суда состоялось только в марте 2018 года», – вспоминает Алексей.

Слушания длились всю весну, и итоговое решение было вынесено только в начале лета. Суд подтвердил решение иммиграционной службы и отказал Харису в предоставлении убежища.

«Против меня использовано три документа. Во-первых, это ордер Интерпола, выданный на основании запроса ФСБ. Во-вторых, это собственно документ, подготовленный ФСБ по поводу моего дела. Третьим был документ от Департамента внутренних расследований Министерства внутренней безопасности (Homeland security), где они сообщали, что проводят в отношении меня расследование в связи с запросом ФСБ, не совершал ли я преступлений на территории США. Таким образом, даже в основание американских документов легло все то же заключение ФСБ из России. К сожалению, судья не принял никаких доказательств с моей стороны. Он отклонил заключение эксперта, который сам проходил обвиняемым по делу ЮКОСа, тоже объявлялся в розыск через Интерпол, но в результате получил политическое убежище. Мои доводы и письменные объяснения моего владивостокского адвоката судья также не принял во внимание», – рассказывает бывший бизнесмен.

После вынесения решения Алексей подал апелляцию, которая не была рассмотрена до сих пор. К счастью, в декабре ему удалось освободиться под залог, проведя в американских тюрьмах почти полтора года. Все это время его жене, Анне, приходилось работать, одной растить двух маленьких детей и параллельно участвовать в защите мужа, обращаясь за помощью к журналистам, экспертам и правозащитникам.

Американская тюрьма

«Я сидел в двух тюрьмах: в одной – год, в другой – 3,5 месяца. Это не специальные иммиграционные центры, а самые обычные тюрьмы округа – county jail. Конечно, иммигрантов стараются содержать отдельно от основной массы заключенных, но и это получается не всегда. Интересно, что эти две тюрьмы очень отличаются друг от друга по условиям содержания. В первой тюрьме мы содержались в двухместных камерах, и самым тяжелым была именно необходимость находиться в этой камере весь день. Принять душ или выйти на улицу мы могли только дважды в день, а осенью или зимой чаще всего получалось выходить только раз в день», – признается Алексей.

Тем не менее, по его словам, условия в West County Detention Center были довольно сносными.

«Там была школа, реабилитационные курсы для страдающих наркотической или алкогольной зависимостями, курсы английского и компьютерный класс. Также была возможность работать, а прогулки проводились в настоящем прогулочном дворике. Во второй тюрьме, расположенной ближе к Сакраменто – Yuba County Jail – условия были намного хуже. Прогулки разрешались только на крыше, окруженной бетонными стенами. Солнце туда не попадало вообще, и все 3,5 месяца я просто не видел солнца. Там я уже содержался в общем помещении на 50 человек. С одной стороны, это было легче, поскольку мы могли свободно перемещаться по этому помещению до самого отбоя, смотреть телевизор, даже играть в пинг-понг. С другой стороны, постоянное нахождение там давало колоссальную нагрузку на психику. Все время работал телевизор, люди постоянно общались между собой, и невозможно было уединиться», – сетует Алексей.

Лишенные возможности работать или учиться, отрезанные от общества, многие заключенные, по словам Алексея Хариса, с трудом переносили тюрьму. При этом большинство задержанных были выходцами из стран Латинской Америки.

«Большинство из них – очень хорошие люди, но их отличительной чертой является очень сплоченное комьюнити. Я дружил со многими из них, но все равно мне было непривычно такое тесное общение», – признается он.

По словам Алексея, заключенных иммигрантов можно условно разделить на три категории.

«Одна категория – это люди, которых депортируют далеко не в первый раз. Они относятся к этому спокойно и уверяют, что через пару недель после депортации снова вернутся в США. Для них такой образ жизни является привычным. Более того, они не скрывают, что для перехода границы могут воспользоваться услугами наркокартелей, которые в обмен на доставку наркотиков не только помогут им пересечь границу, но и заплатят за это. Но также мне встречались и совершенно другие люди, к примеру, печально известные «дети DACA» – те, кто попал в Америку детьми, многие в 3- или 5-летнем возрасте. Они получили образование здесь, прекрасно говорят по-английски, работают, многие уже имеют семьи. Эти люди вызывают искреннее сочувствие. Большинство не знает и не помнит никакой другой страны, кроме США. Некоторые уже плохо говорят по-испански, и у них нет никого из близких в Мексике или Гватемале, куда их собираются депортировать», – рассказывает Харис.

По словам Алексея, многие люди из этой категории законопослушны, и их задерживают за нарушения, за которые гражданин США отделался бы обычным штрафом, включая проезд на красный свет или самую легкую степень опьянения.

«Мне встречались многодетные отцы, притом их жены и дети были гражданами США. Я общался там с одним человеком, у которого было семеро детей, все – американские граждане. По его словам, он попал за решетку только потому, что пропустил заседание иммиграционного суда (после переезда уведомление о переносе заседания по ошибке пришло по его старому адресу). Он говорил мне, что у него высокие шансы выиграть суд, однако он не мог позволить себе провести за решеткой несколько месяцев – ему нужно было содержать большую семью. Именно поэтому он согласился на депортацию. И таких историй очень много», – поведал Алексей.

В третью категорию можно выделить людей, совершивших реальные преступления. Большинство из них прибыли в страну легально и даже имели грин-карты. Однако после совершения преступления им аннулировали грин-карты, и сразу после выхода из обычной тюрьмы они попадали в ICE.

«Я не скажу, что это были какие-то закоренелые преступники. Многие из них также выросли в США, имеют семьи. Я понимаю, что эти люди совершили преступления, но они уже искупили свою вину, отсидели тюремный срок и, если говорить с общечеловеческой точки зрения, они заслуживают такого же отношения, как и граждане США», – заключает Алексей.

Где искать помощи

Алексею Харису повезло: помимо помощи адвокатов он смог заручиться письмами поддержки от очень серьезных людей: инвестора, лоббиста антироссийских санкций Уильяма Браудера и бывшего посла США в России Майкла Макфола. Исходя из своего опыта, он дает несколько советов для тех, кто попал в тяжелую ситуацию, еще не успев получить американское гражданство.

«Прежде всего, нужно найти адвоката, особенно если ваш случай сложен. У меня, к примеру, есть адвокат во Владивостоке, но мне пришлось нанять адвоката и здесь. К счастью, родственники и друзья помогли мне с оплатой юриста. Те, у кого более простые кейсы, могут обратиться и к бесплатным адвокатам. Это самоотверженные люди, которые делают очень хорошее дело, но бесплатной работой, как правило, занимаются молодые специалисты, и у них нет достаточного опыта для сложных дел. Однако если у вас простой кейс, не нужно стесняться обращаться за помощью в правозащитные организации. В первую очередь это, конечно, ACLU (American Civil Liberties Union). Также существует организация Centro Legal de la Raza, специализирующаяся на правах латиноамериканцев, но они помогают также и другим иммигрантам, если те обращаются к ним. Они приезжали к нам в тюрьму каждые две недели и давали бесплатные консультации», – рассказывает Алексей.

«Есть организации, поддерживающие иммигрантов из Азии и, к сожалению, нет ни одной организации, которая занималась бы помощью русскоязычным иммигрантам. Со мной сидел знакомый, который ничего не нарушал и просто попросил убежища на границе. Он не владел английским, у него не было друзей или родственников в США, и ему было очень сложно. Мне самому приходилось помогать ему с переводом документов. Поэтому в случае проблем нужно сразу обращаться за помощью в общину, к друзьям, в церковь – если вы прихожанин какой-то церкви. Это играет очень большую роль. Мне очень помогла организация Interfaith Movement for Human Integrity. Это люди разных конфессий, объединенные идеей помощи иммигрантам. Также нам помогли сестры милосердия (The Sisters Of Mercy) – они очень поддерживали Аню, пока я был в тюрьме», – вспоминает Алексей.

Выйти на Браудера и Макфола Алексею удалось через комьюнити Стэнфорда.

«Я поступил в Стэнфордский университет еще до ареста, но не смог там учиться из-за визовых проблем. Они не были готовы принимать соискателя на убежище и решили, что я смогу учиться уже после того, как получу статус беженца. Однако в процессе поступления и сразу после него я познакомился с хорошими ребятами, и директор одной из школ Стэнфорда сам посоветовал мне обратиться к Браудеру, поскольку он тоже был выпускником Стэнфорда. Макфол же преподает в Стэнфорде», – сообщил Алексей.

Сейчас Алексей и его семья ждут рассмотрения дела в апелляционной инстанции. Сроки этого рассмотрения пока неизвестны…

Ксения Кириллова