«Русские стояли у истоков Голливуда»

Как Цукор и Уолш открыли американцам Льва Толстого.

«Забытая роль России в рождении Голливуда (Russia’s Forgotten Role in the Birth of Hollywood) – так интригующе называется встреча с телеведущим Джоном Бредином (John Bredin). Она состоялась 20 июня в библиотеке Pelham Parkway-Van Nest в Бронксе, одном из пяти бюро Нью-Йорка в рамках Месячника иммигрантского наследия (2018 Immigrant Heritage Month), организованного «Русско-Американским культурным центром» (RACC).

Писатель, публицист и ведущий ток-шоу Public Voice Salon Джон Бредин настаивает, что правильно считать первым американским игровым фильмом не «Рождение нации» Дэвида Уорка Гриффита, а экранизацию романа Льва Толстого «Воскресение». Он полагает, что эта поправка может поднять интерес американцев к Толстому и вообще к русской литературе и культуре. У Бредина есть и семейная история, связанная с этой страницей раннего кинематографа и судьбой знаменитой театральной актрисы той эпохи Бланш Уолш (Blanche Walsh).

В рамках месячника в Бронксе 22 июня состоялась еще одна встреча. Писательница Л.Б.О’Милла (L.B. O’Milla), уроженка Киева, прочитала отрывки из своей новой книги «Приключения маленькой Яги и ее друзей (Adventures of Little Yaga and Her Friends). Интересно, что эта книга – комбинация американского жанра фэнтези и русского фольклора.

Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал по телефону с Джоном Бредином.

Олег Сулькин: – Итак, забытая роль России в рождении Голливуда. Звучит как первоклассная сенсация, не так ли?

Джон Бредин: – Да, согласен. Это важно, особенно на фоне всяких нехороших новостей про Россию и вокруг нее, поступающих почти каждый день. Я считаю важным давать людям надежду, просвещать их. Поймите меня правильно: проблемы нельзя игнорировать, но нельзя давать им право загонять нас в угол. Для меня большая честь участвовать в событиях Месячника иммигрантского наследия. Я очень люблю русскую классическую литературу, особенно Толстого и Достоевского. Сейчас, например, читаю «Двойника» Достоевского и понимаю, почему Ницше называл его великим психологом.

О.С.: – Как я понял из пресс-релиза, у вас есть персональная ниточка, ведущая в эпоху становления Голливуда. И конкретно – к звезде американского театра начала 20-го века Бланш Уолш. Можете поподробней рассказать об этом?

Д.Б.: – Уолш была второй, по сути, приемной матерью моей бабушки. Объясняю: моя бабушка не знала своего отца, который ушел из семьи, когда она была в младенческом возрасте. Ее мать – она голландского происхождения, – работала горничной в отеле в Лондоне. На нее обратила внимание американская актриса Бланш Уолш, которая, приезжая в Лондон, останавливалась в этом отеле. Однажды гостья предложила моей прабабушке переехать к ней в Америку, чтобы работать ее домоуправительницей. Та согласилась. Из чемодана, который она распаковывала в Нью-Йорке, вдруг выпала фотокарточка. На ней была запечатлена маленькая девочка. «Кто это?» – спросила Уолш. «Это моя дочь, – сказала моя прабабушка и заплакала. – Я думала, вы не примете меня с ней, и отдала ее в приют для сирот». Уолш немедленно приказала найти малышку и привезти ее в Нью-Йорк. Прабабушка отправилась назад в Лондон, а когда вновь приехала в Нью-Йорк, уже с дочкой, их в порту ждал лимузин, который доставил в апартаменты на Парк-авеню, где жила Уолш.

О.С.: – Все это похоже на сказку...

Д.Б.: – Да, на сказку, но из реальной жизни. Я был очень близок со своей бабушкой. Она мне читала сказки и любила рассказывать о Бланш Уолш, которая ее воспитала. Помню, у нас в столовой висел большой портрет этой актрисы. Красивая дама с большими глазами, одетая в платье шекспировской эпохи, видимо, в одной из сценических ролей. Бабушка говорила со слезами на глазах, как она любила Бланш. Увы, эту замечательную актрису сегодня практически забыли, и я считаю своим долгом воскресить память о ней. А ведь она гремела на американских подмостках, ее называли «американской Сарой Бернар». Она сыграла однажды и в кино, причем в фильме, который можно считать первым игровым фильмом в США. Это экранизация романа Льва Толстого «Воскресение».

О.С.: – Вопрос этот, судя по всему, довольно спорный. Первым игровым фильмом в США историки кино считают трехчасовой эпик Гриффита «Рождение нации», вышедший в 1915 году. Кстати, тот же Гриффит еще раньше, в 1909 году, экранизировал «Воскресение», правда, это был короткий фильм, всего 12 минут.

Д.Б.: – Игровой фильм с Бланш Уолш длился 40 минут. Тогда снимали 10-15-минутные фильмы, в основном эксцентрику, когда актеры швыряли торты в лицо друг другу. Адольф Цукор был пионером нарративного кино, создателем компании «Парамаунт пикчерс». Он считал, что кино должно рассказывать истории, как это делают пьесы в театре. Цукор приехал из тогдашней Австро-Венгрии, поселился на Нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка. Заработал хорошие деньги в торговле мехами, а потом увлекся кинобизнесом. Он был уверен, что аудитория готова воспринимать на экране полноценные сюжеты. Кроме того, он уверовал в важность кинозвезд. Именно звезды, их культ, должны подогревать интерес к новым фильмам. Цукор полагал, что именно масштаб звездности актера или актрисы определяет сумму, которую под снимающийся фильм дают банки. Кроме того, он стал приглашать на главные роли театральных звезд, чтобы повысить престиж кино как искусства среди городского среднего и высшего класса. Ведь тогда кино считалось площадным балаганом, низким, непрестижным зрелищем.

О.С.: – Приглашение Цукором Бланш Уолш на роль Катюши Масловой было началом их сотрудничества?

Д.Б.: – Началось все с того, что Цукор стал прокатывать в США французский фильм «Королева Елизавета» с Сарой Бернар в главной роли. Премьера состоялась в престижном нью-йоркском театре Lyceum. Его теория о значении звезд и повышении престижа кино как зрелища стала работать на практике.

Следующий проект Цукора – 40-минутная адаптация в 1912 году «Воскресения» с Бланш Уолш в главной роли, как я уже сказал, первый игровой фильм в США (Фильм утрачен. – О.С.). Россия может гордиться: Голливуд начался с русского романа. Толстой был радикалом и затронул в романе острые проблемы имущественного неравенства. К сожалению, на Западе этот роман менее известен, чем «Война и мир» и «Анна Каренина».

О.С.: – Я набрел на такую статистику в Интернете: всего в мире сняты более двадцати экранизаций «Воскресения».

Д.Б.: – Я тоже хочу воскресить «Воскресение» (смеется).

О.С.: – А вы видели советскую версию начала 60-х?

Д.Б.: – К сожалению, нет. Я начинал свою карьеру как преподаватель английского языка, и для меня русская литература стала очень сильным влиянием.

О.С.: – Где вы преподавали?

Д.Б.: – В университетах Ратгерс, Монклер, городском университете Нью-Йорка (CUNY), в нескольких колледжах. Я продолжаю преподавать, одновременно ведя регулярную телепрограмму Public Voice Salon.

О.С.: – Возвращаясь к русским корням Голливуда, я хочу напомнить, что почти все киномагнаты, основатели студий-мейджоров, были эмигрантами из России и стран Восточной Европы. Вспомните хотя бы братьев Шенк: Николас стал главой «Метро-Голдвин-Майер» и «Юнайтед Артистс», а Джозеф стоял у истоков студии «20 век – Фокс». И это далеко не единственный пример.

Д.Б.: – Да, да, русское влияние в Голливуде – это интереснейшая тема, которая требует пристального исследования. Упомяну еще Сэмюэла Голдвина, легендарную личность, стоявшую у истоков кинопромышленности США. Он эмигрировал из Польши, которая тогда входила в состав Российской империи. Я знаком с одним из его внуков, Тони Голдвином, он жил в Хобокене (штат Нью-Джерси) и наши дети играли вместе на детской площадке.

Олег Сулькин,

корреспондент Русской службы «Голоса Америки» в Нью-Йорке