Русские художники в США: Владимир Пучков

«Я не могу срисовывать с книжек и картин».

Владимир Пучков. Родился в 1953 году в городе Новочеркасске. Рисовать начал в раннем детстве. Первые профессиональные навыки получил в изостудии Дома пионеров города Перми. Затем – персональная учеба у художника-монументалиста Рудольфа Пономарева. В 1982 г. поступил в Высшее художественное промышленное училище имени Мухиной, которое закончил с отличием и представлением к медали, которую так и не получил.

– Владимир, все мы в детстве мечтали быть космонавтами, ну, на худой конец, летчиками. А вы?..

– Я рисовал с раннего детства, но мама хотела, чтобы я был инженером или военным. Но как бы не складывалось в жизни, всегда возвращался к изобразительному искусству. Удивительно, но когда я учился в художественной школе или институте, меня всегда преследовало странное чувство, что все это я уже знаю и делал когда-то, а сейчас просто вспоминаю пройденное. Это чувство помню с самого детства. Всегда легко усваивал все, что связано с «изобразительностью». Во время учебы в политехе задания по начертательной геометрии успевал сделать половине группы…

– Расскажите пожалуйста о вашей учебе в «Мухе», как вы ее нежно называете. Вы ведь поступили туда с первого раза?..

– Нет, с первого раза я все провалил. Получил двойки по всем экзаменам. Вернулся в Пермь и попал в руки художника-монументалиста Рудольфа Пономарева. Он-то меня и подготовил к поступлению на следующий год. Экзамены сдал на все пятерки – по рисунку, живописи и композиции. Нашел свою фамилию в списках поступивших и очень радовался.

Пять лет учебы пролетели как один день, учеба была очень напряженной. Я часто вспоминаю своих учителей, и на душе сразу становится теплее. Курировал кафедру профессор Савинов Глеб Александрович, куратором нашей группы был Ольхович Алексей Петрович, преподавали Леканов Валентин Григорьевич, Гусаров Василий Петрович… Мозаичное мастерство преподавал замечательный мастер старого поколения Войткевич Эдуард Осипович. На кафедре ходила легенда, что ему на 80-летие студенты в шутку подарили двухпудовую гирю, он поднял ее пару раз и попросил студентов повторить, с этим вышла заминка… Про каждого из преподавателей можно рассказывать легенды. Единственной женщиной-преподавателем была Пономаренко Светлана Петровна, она всегда заходила в аудиторию с улыбкой. Вспоминаю замечания профессора Глеба Савинова. Один раз на первом курсе у нас было задание – серый натюрморт. Мастером серых оттенков у нас был Коля Захаров. Савинов подошел к его холсту, долго разглядывал его и сказал, указав на какой-то участок холста: «Захаров, у Вас здесь ослепительно не тот цвет…» Все студенты подошли к работе, но нечего кроме серых оттенков не увидели.

– Вы как-то рассказывали, что с дипломом «Мухи» заминочка вышла…

– Нет, с дипломом все было в норме, а вот с медалью была заминка.

Диплом монументалисты делали в Молодежном зале, я занимал торцовую стену. Тема диплома была «Исторические открытия.» Защитился я на пять с представлением к медали. Председателем дипломной комиссии был замечательный советский художник Евсей Евсеевич Моисеенко. Интрига была после, когда на академическую комиссию мой диплом и диплом Николая Захарова не представили. Стена, где должны были висеть наши дипломы, была пуста.

– Кто за этим стоял?

– Академик Мыльников. Я его позже спросил: «Почему?» Мыльниоков сухо ответил, что наши дипломы не соответствовали принципам соцреализма. Больше я с ним не встречался. Так началась моя путевка в жизнь советского художника.

– То есть, вы были правдоискателем?..

– Хуже, я был правдоискателем-максималистом. (Смеется).

– Но все же ваша карьера в Советском Союзе успешно продвигалась...

– Да, в 1991 году после серии росписей в Калининграде и огромной росписи в клубе Кировского комбината, я вступил в Союз художников.

– Чье творчество оказало на вас влияние как на художника?

– Думаю, что серьезное влияние оказали альбомы с репродукциями классической живописи из музеев мира. Их было в нашем доме очень много. Ну, а если говорить о художниках, то это Микеланджело, Пикассо, Рубенс, Матисс, Донателло, Рафаэль, и конечно, великие греки – Поликлет, Фидий, Лисипп… Из советских художников оказал влияние Пономарев, так как я у него учился. И конечно, оказала влияние сама школа Мухинского училища, базировавшаяся на классике итальянских фресок, римских мозаик, древнерусской и французской живописи…

– Как бы вы описать вашу собственную технику?

– Описать технику очень просто, перечислив техники, в которых я работаю. Это фреска, мозаика, граффити, витраж, масляная живопись, акварель, гуашь, темпера, акрилик, рисунок углем, карандашем, сепией, сангиной…

– Какую тему в творчестве вы предпочитаете, и что является источником вдохновения?

– В творчестве предпочтение отдаю красоте женского тела. Люблю декоративные композиции, абстрактно-колористические композиции, натюрморты, сюжеты о любви и взаимоотношениях мужчины и женщины. Ну, а источником вдохновения всегда была и есть моя жена Лариса.

– Что побудило вас покинуть Россию и переехать в Нью-Йорк?

– Больной ребенок и полное разочарование в идеалах, которые нам внушали люди, управлявшие государством. Они учили нас жить честно, а сами оказались первыми ворами, обманщиками, лишенными всяких идеалов подонками. Коммунисты, оказывается, всю жизнь мечтали быть капиталистами, милиция обворовывала меня без суда и следствия… После переезда в США первое, чем я занялся – лечением сына.

– А творческая составляющая?..

– Первой моей монументальной работой была роспись офиса дизайнера Теда Лапидуса в центре Манхеттена. В самые первые дни я посетил музеи и галереи Нью-Йорка, получил доступ к огромному количеству альбомов по искусству, а также к новым материалам для художников. Произошел пересмотр тематики, колористики. Возникла необходимость пересмотра выразительных средств для адаптации к новой архитектурной и социальной среде. Американское арт деко – лаконичное и отлично стилизованное – произвело на меня огромное впечатление. Росписи и дизайн Рокфеллер-центра, другие работы классического периода… А вот выставки авангардистов в современных музеях особого впечатления не произвели: все примитивно и компиляционно, ничего нового и интересного. В искусстве авангарда классического периода выразительные средства продуманы и согласованы на основе самых совершенных законов гармонии, а авангардисты наших дней производят удручающе-однообразное впечатление.

– Владимир, как вы представляете свое будущее?

– В Америке всегда есть перспектива для роста и развития, сейчас занимаюсь восстановлением мастерской после пожара, в котором у меня сгорело примерно 200 холстов и 950 рисунков, а также акварели и эскизы работ, сделанных раньше. Регулярно рисую с натуры, обдумываю стиль и сюжеты новых работ.

– Какова смысловая нагрузка ваших картин?

– В основе моих работ лежат общечеловеческие ценности, где главный и единственный доминирующий критерий истины – человеческая жизнь. Любые красивые слова, любые обещания светлого будущего, любые экономические и политические процессы ничего не стоят, если они ведут к гибели людей. Не приемлю псевдо-гуманитарные ценности, где под звучными лозунгами о свободе и политкорректности пропагандируются процессы, губительные для рода человеческого.

– Как развивалась ваша творческая карьера после приезда в США?

– После переезда в Америку многие творческие принципы подверглись пересмотру. Первое и главное – полное отсутствие любого политического и сюжетного влияния со стороны. При получении заказа на монументальную работу, заказчик рассказывал о своем желании видеть в своем интерьере определенный сюжет, но абсолютно никогда не диктовал, какими выразительными средствами я должен пользоваться. Говоря о выставочной деятельности нужно отметить полное отсутствие худсоветов. Художник сам решает, как ему представить свое творчество зрителю.

Моя карьера развивалась в целом неплохо. Я выполнил несколько крупных проектов: роспись в Атлантик билдинг в Нью-Джерси, росписи в Батерри Парк, Манхеттен. Дизайн и росписи Гранд Проспект Холла в Бруклине, ресторан в Лонг-Айланде, рестораны в Бруклине и Манхеттене, роспись в аэропорту им. Джона Кеннеди и другие работы. Участвовал в выставках в галереях на Манхеттене и в Арт-экспо в Нью-Йорке. Много работ продано в частные коллекции. Единственное, что я не могу делать – это срисовывать с книжек и картин.

Юрий Сандулов