«Откуда этот человек появился, не знаю»

Странная встреча.

Как громыхнуло за окном!

А это смерть пришла,

Чуть потопталась у двери

И в комнату вошла.

Сказала: Ты меня прости,

Я за тобой зашла…

До этого я уже несколько раз умирал, но кто-то Сверху меня возвращал на Землю. Я пытался понять причину, по которой меня возвращали, но это безнадежные попытки, небо секретов людям не выдает.

Ну да, в этом муравейнике жизни почти каждый цепляется за жизнь. Мне кажется, что даже самоубийца не верит, что умирает. Интуитивно, все, вдыхая воздух последний раз цепляются за остатки жизни. Если мы бы увидели в этот момент наши глаза, то изумились бы, как отражается в них прошедшая жизнь, и, ох, как пожалели бы себя.

Однажды ночью я вышел к крыльцу, где развратно пахнул розовый куст. В мгновение между кустом и мной возникло какое-то родство. Я наклонился к самой темной розе, и коснулся ее губами, потому что пришли мне от куста слова, что она любит меня.

И еще роза напомнила мне то, что было забыто.

Когда я умер первый раз, ко мне пришел изящный, тонкий человек в пенсне с голубыми стеклами. Вначале он произнес:

– Мамочка, любимая моя!

Потом возбужденно и быстро заговорил о комарах: «Представьте себе, некоторые породы комаров живут всего 17 часов, поэтому они не успевают поспать? И умирают, не зная, что такое сон. А вот мы не знаем, чем отличается жизнь от снов!».

Откуда этот человек появился, не знаю. Он аккуратно постучал в стеклянную дверь моего кабинета, и вошел, при этом что-то энергично поправлял у себя сзади. После эмоционального рассказа о недосыпающих комарах, он пригласил меня в ресторан. В ресторан мы шли по воздуху, над шагающими внизу людьми. Он заказал креветки в вишневом, почти кровавом соусе. И очень серьезно относился к каждой креветке, что-то нашептывал им, некоторых с обидой отодвигал на край тарелки. Взглянув на жующих людей заметил, «Живут по ошибочным канонам: что легко проглатывается, то трудно выходит, а надо так кушать, чтобы и легко выходило. Некоторые освящают молитвой еду, чтобы впрок пошла. И я иногда молюсь, но только во имя себя».

Мимо нас прошел известный человек, при виде которого все приподнимались со стульев и глядя на него масляными заинтересованными глазами, радостно кивали ему, а некоторые даже склонялись в поклоне.

Я спросил у тонкого:

– Он умный человек?

Тонкий холодно попрощался с последней креветкой, мгновенно проглотил ее, и проговорил равнодушно: «Нет, хитрый. Но хитрость мобилизует человека, чтобы он делал формально умные замечания». Потом закурил длинную сигарету и вспомнил: «Вам передавала привет Мира Гинзбург, первая переводчица «Мастера и Маргариты» на английский язык». Я засомневался: «Так ведь она лет как тридцать умерла!».

Тонкий красиво выдохнул дым и горячо возмутился: – Ну так что из этого! По-вашему, умерший человек уже привет передать не может!

Мне стало неудобно: – Может, конечно, я, когда умру, тоже постараюсь передавать приветы…

– Можете начинать… Вы уже умерли…

– Странно, – снова засомневался я, – а как же тогда мы можем есть?

– Вы в последний раз едите. А я вечный, я могу …

 Я приподнялся: – Позвольте представиться…

– Не стоит, я о вас все знаю… И стишки ваши читал и пару из них заучил…

– А если вы вечный, скажите, правильно ли мой отец говорил: «Сынок, разве важно для меня, гордый ты или смиренный, важно, что я люблю тебя».

– Вы ставите меня в затруднительное положение. Всю свою бесконечную жизнь я выступаю против ложного утверждения, что существует любовь Бога, и что среди людей существует любовь. Но, с другой стороны, как человек честный должен признать, что ваш папаша в некотором смысле сказал правду. Да-с, вам то легко сидеть, а мне сзади всегда что-то мешает. Подозреваю, что причина в проклятом хвосте, который мне навязал мой Оппонент. Такой Он странный, молчит, молчит, потом навязывает такое, что не отцепится…Позвольте узнать, а с чего вы улыбаетесь? Если проигравший улыбается, то победитель теряет вкус победы! А я победитель! Я и ем, только для вида. Моя еда, это радость от победы смерти над жизнью, и я там победитель.

И кстати, о людях, ведь вы о них хотели спросить! Итак, мы поняли с вами, люди за счет потребностей других людей зарабатывают деньги, которые использует на свои, подобные потребности. Беспрерывный процесс, который придумали люди, чтобы оправдать свое существование, и вообще, свое возникновение, и вообще, свое понимание о Божьем замысле по отношению к ним – Божьему творению эволюционировавшему в жалкое человеческое существо.

Его пальцы юркнули в боковой карман, я успел заметить, что указательный палец у него длиннее других, и коричневый. И вытащил колоду карт.

– Можем для расслабления сыграть в 21-о. Идет?

– Нет, уважаемый, прошу прощения, не знаю, как вас зовут и как по батюшке, я в карты не играю. Да и все равно вы у меня выиграете, вы же видите карты и людей насквозь…

Он деланно вздохнул: – Не преувеличивайте, естественно, я кое-что понимаю и вижу, но это неинтересная тема… Спрашивайте, что вы хотели, нам скоро улетать…

– Хотелось бы больше узнать о счастье…

– Мой основной Оппонент утверждает следующее: Счастье – когда тебя понимают, большое счастье, когда тебя любят, настоящее счастье – когда любишь ты. Я ему отвечаю иносказательно, но Он понимает мое понимание: счастье, это когда прекрасное становится плохим. А плохое – прекрасным. Оппонент понимает, что я имею в виду Его и себя.

Он вынул из карманчика брюк старинные часы-луковицу, и стал сосредоточенно шевелить губами.

– Забыл у кого из умерших я их взял, зачем в гроб засовывают ненужные вещи… Ну да, ничего не жалеют при прощании, радуются, что не они там лежат…

Ну, можем еще немного поболтать… Я, наверное, прочитаю вам по памяти письмо моему другу, хотя друзей у меня не было, и я выдумал себе друга:

«Привет дружище обормот, как поживает ваша светлость? Мне сказали, что ты укокошил всех котов в окрестности. Откуда у тебя такая страсть к котам, ты раньше вроде ненавидел собак. Да-с, тут неразборчиво, значит да-с, … я от тебя офигеваю.

Ну а скажи мне любезный рыцарь, убийца любителей сметаны, а что ты думаешь о людях? Когда-то ты писал мне, что это рахитичные остатки инопланетной цивилизации, самая подлая часть животного мира. Зная тебя, не думаю, что твое мнение изменилось. Мне кажется, рыцарь бурбона и засохшей виноградной лозы, что ты со вздохами продолжаешь твою вовсе неплохую жизнь между землей и небом, как и я, отправляешь людей в небесные укромные места. Понятно, часть людей тебя, как и меня, не боятся, они верят моему Оппоненту, что после смерти будут с ним. Ну да, мы с тобой знаем, что такое бывает, но довольно редко. К нему попадают только чистые и раскаявшиеся? А таких можно на пальцах Люцифера посчитать, хотя у него их довольно много. Я прощаюсь с тобой, мой милый любитель падали и порчи, а также профессионал по обворовыванию катафалков».

Мой собеседник закончил чтение, сложил вдвое чистую салфетку, и даже чуть прослезился. И сказал: – Был бы я человек, то немедленно выпил бы водки! А как иначе такое пережить!

Я учтиво возразил, что, мол, перед этим, он сказал, что письмо написал сам и выдуманному другу?!

Он немедленно ответил: – Не важно, было или не было! Важно, что сыграно по правде, и слезы искренние!

Тут что-то у него звякнуло. Он прислушался, удивился, сказал кому-то:

– Мне в принципе все равно, у меня вон их сколько на очереди…

Повернулся ко мне:

 – Есть предложение вернуть вас в жизнь. Хотят, чтобы вы дописали книгу, старший прочитал половину и говорит, мол, пусть допишет, интересно, чем закончится…

Так вот, батенька, идите домой, как обычно садитесь за компьютер, и пишите, пишите, это вызвало интерес там, наверху.

А я поеду за Федором Кузьмичом, настоятелем церкви, который на «Хаммере» ездит, вот ему то придется серьезно объясняться… Вынужденное покаяние грех с людей не снимает, и в аду без них не начнут…

– Удачи, и до свиданья, князь!

– Вы не ошиблись… Можете добавить, князь тьмы, вечный князь, главное, вы не ошиблись, именно князь, голубчик вы мой…

Михаил Моргулис,

Флорида