Слухи о смерти русского языка сильно преувеличены, но один пример весьма показателен

Мама уже не варѝт суп, но пока еще звонѝт по телефону.

Не так давно известная IT-компания потребовала от разработчика, занимающегося программой проверки русской орфографии, исключить из словаря оскорбительные слова. В результате красной волнистой линией как несуществующие оказались подчеркнуты не только «негр» или «жид», но также «розовый» и «голубой». Помилуйте, а как же тогда голубое небо?!

Что происходит с русским языком сегодня? Какие правила пора пересмотреть? И почему Дмитрий Ильин, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русского языка и документалистики Волгоградского госуниверситета, не ставит зачеты «автоматом» – узнаете из нашего материала.

 – Дмитрий Юрьевич, какой человек может сказать, что он знает русский язык? Стобалльник по ЕГЭ, писатель, филолог? Вы, например?

– В силу юношеского максимализма и молодости любой школьник, получивший приличный балл по «великому и могучему», может заподозрить в себе знатока русского языка. Когда я работал в Америке, мои студенты-американцы, изучавшие только основы русского языка, гордо говорили, что они его знают. Я, конечно, радовался за них, но вот о себе так заявить пока не готов, хотя это моя профессиональная сфера. Видимо, повзрослел (улыбается), человек с годами становится более критичен.

– Какие изменения в современной русской речи вы бы отметили?

– В первую очередь, демократизацию языка. Книжный, кондовый или, как говорят польские лингвисты, деревянный русский язык, которым мы пользовались до перестройки, сменился свободным, раскованным. Однако сегодня, к сожалению, его заносит. Понятие демократизации свелось к разгульности, к внедрению жаргона, ругательств. Это, на мой взгляд, одна из бед сегодняшнего состояния языка. Второе изменение связано с потоком заимствований, вводом в оборот всяких «франчайзеров», «мерчендайзеров» и других. Хорошо представляю, что можно сказать «давай поиграем в учителя или врача», но вот «давай поиграем в мерчендайзера» – с натяжкой. Бизнес и коммерция, повсеместная компьютеризация приносят с собой много новых слов. Но далеко не каждое из них приживается на русской почве.

– Что скажете об интернете? Такое впечатление, что там языковой взрыв или переворот.

– Невольно напрашивается аналогия. Маленький ребенок, учась говорить, что-то лопочет, лепечет, произносит отдельные звуки. Язык Интернета, на мой взгляд, сейчас проходит эту стадию взросления. «Вау!», «превед, Медвед» – это издержки роста. Среди пользователей сетей доминирует молодежь, ей хочется эпатажа, бунтарства, чего-то необычного. Я называю это ложной свободой.

– Вот, кстати, о молодежи. Уровень образованности выпускников растет год от года или статистика в этом плане печальная?

– Отрадно, что растет. Не вижу массовой зацикленности на каких-то шаблонных тестовых заданиях, напротив, вчерашние школьники приходят не просто поставить галочку в ответе, а стремятся понять природу языкового явления. Часто после занятий подходят и спрашивают: «А что можно еще по этому вопросу почитать?»

– Может, это результат того, что выпускной экзамен стали сдавать в форме ЕГЭ?

– Я вас обрадую или разочарую, но к ЕГЭ я отношусь отрицательно. Вместо океана языка он заставляет плавать в лужице. Ни вширь, ни вглубь.

– Что, на ваш взгляд, могло бы быть альтернативой ЕГЭ?

– Боюсь показаться старомодным, но нет ничего лучше забытого старого. Ответ по билетам! Чтобы, как в анекдоте «пришел на экзамен, беру билет, а там два вопроса…» Считаю, что студенты должны уметь говорить. Бывает, все правильно пишут, а «двух слов связать не могут». По этой причине я «автоматы» принципиально не ставлю, пока не услышу выраженные мысли вслух.

– Полгорода говорит дэпо вместо правильного депо. И во многих словах орфоэпия (правильное произношение слов) – кто во что горазд. Почему языковая норма и практика расходятся? Или это штатное явление?

– Знаете, когда мы учили «историю КПСС», там была фраза «марксизм – не догма, а руководство к действию». Так и в отношении языковой нормы: она не догма, не обязаловка, а всего лишь руководство к действию. Вспомните слово «кофе», не так давно мы должны были знать тверже гранита, что напиток этот мужского рода. Сейчас, пожалуйста, можно и среднего! Или очень долго не могли образовать форму первого лица единственного числа от глагола «пылесосить», всех смущало неблагозвучие. И вот оно – найдено: «пылесошу». Норма – живая, текущая. Скажем, в 15 веке было естественно сказать «мама варИт суп». Сейчас же это грубая ошибка. Или слово звонИт. Где гарантия, что его не победит через десяток лет звОнит по аналогии с варит. Правильное произношение вообще штука сложная. Не зря же на сегодняшний день нет даже академического орфоэпического словаря. В 2014 году институт русского языка РАН выпустил «Большой орфографический словарь русского языка», который дает лишь варианты произношения.

– Мы до сих пор руководствуемся «правилами русской орфографии и пунктуации», утвержденными в 1956 году. Нет ли смысла написать новые, упразднить исключения из правил, тем самым упростить изучение языка? Ну почему деревянный, оловянный, стеклянный мы должны писать с двумя н или уж, замуж, невтерпеж – без мягкого знака?

– Это исторически никак не объясняется, так сложилось. По-моему, это абсолютно удивительно и нецелесообразно. Зачем запоминать искусственные исключения «деревянный, оловянный, стеклянный» или «кованый, жеваный»? Конечно, правила устарели и требуются новые, я бы с удовольствием свел все исключения к минимуму. Лет десять назад была задумана реформа орфографии, был подготовлен материал видоизменения правописания, но деятельность комиссии по непонятным причинам свернули. Полагаю, так называемый закон языковой традиции, когда мы охраняем то, чего нельзя объяснить, часто способен сделать из языка «лингвистический ад». Кстати говоря, орфография вообще долгое время не считалась наукой. Но в последнее время удалось перебороть это отношение, и появляется все больше глубоких работ в этой области. А это маленькие шаги к орфографической реформе.

– Нужно ли развивать свой лексикон или он сам тебя найдет?

– Не найдет. Заблудится. (Улыбается.) Есть отличный способ приблизиться к словарному запасу Пушкина

(30 000 слов, в то время как в языке среднестатистического человека – 3000) – читать книги. Мы недавно обменивались наблюдениями с коллегами-литераторами и сошлись на одном: интерес к чтению стал возрастать. Я в современной литературе не силен, моя стихия – классика. Люблю Толстого, отточенный лаконизм Чехова. Последнее из прочитанного, что можно порекомендовать людям, даже не отягощенным филологическим знаниями, это книга советского и российского лингвиста Максима Кронгауза «Русский язык на грани нервного срыва». Автор владеет языком виртуозно, с юмором и глубиной рассказывает о процессах, происходящих в современном языке, дает им объяснение. Книга читается легко, с удовольствием, слова, о которых говорит Кронгауз, на слуху.

Наталья Хайрулина