Вик Фишер: «Я вернулся в Россию душой»

В его судьбе причудливо переплелись Америка, Аляска и Россия.

Он родился в Германии в 1924 году в семье известного американского журналиста и писателя Луи Фишера, автора книги «Жизнь В.И. Ленина» и еще 25 других, в числе которых «Нефтяной империализм. Международная борьба за нефть», многочисленных статей в либеральных журналах США и западноевропейских стран о первой стране социализма - СССР.

Его мать - Берта Марк, родившаяся в Литве, всегда считала себя русской. Выпускница Петербургской консерватории, пианистка, изучавшая языки в университете в Лозанне, работавшая в советском железнодорожном представительстве в Берлине, после рождения сыновей переехала в Москву.  Была переводчицей на Генуэзской и Гаагской конференциях, на переговорах с западными государствами, работала с Г. Чичериным и М. Литвиновым. После подписания договора в Генуе, Маркуша Фишер, так её все звали, считала СССР своей родиной, а её «американ-ские» дети получили двойное гражданство, вступили в пионеры, участвовали в коммунистических субботниках. Витя Фишер учился в одном классе со Светланой Бухариной, жил на Арбате, лето проводил в Переделкино, где познакомился с семьями известных писателей и поэтов – К. Федина, И. Сельвинского. Б. Пастернака, где также обосновались и семьи известных писателей и художников, вынужденных эмигрировать из нацистской Германии. Однако из-за сталинских репрессий в стране «нового социалистического строя» Фишеры покинули СССР...

 Его личная история, история семьи и штата Аляска - сегодня в автобиографической книге «To Russia with Love», которую он «писал» всю свою жизнь...

Я познакомилась  с профессором Фишером еще в 1989 году, в его первый приезд в Магадан с делегацией политиков и бизнесменов, когда только начинали устанавливаться добрососедские отношения между Аляской и Магаданской областью. Это было золотое время, когда произошло сплетение душ американцев и русских, и, казалось, что это  навек! Жизнь в те годы была окрашена романтикой человеческих открытий и созидания...

По сей день мы встречаемся с Виком Фишером на различных городских мероприятиях. И от этих встреч остается душевное тепло и вспыхивают воспоминания 26-летней давности, «когда мы были молодыми».

– Мы приехали в Нью-Йорк в 1939 году. Началась другая, новая жизнь. Война, служба в американской армии, потом учеба, работа… Но мы всегда в семье продолжали говорить на русском языке. Я и сейчас считаю, что я – русский.

- Может, еще и поэтому Вы выбрали Аляску как нечто связующее Вас с Вашим детством в России?

- Да, наверное, те чувства восхищения покорителями Ледовитого океана-челюскинцами, свидетелем встречи которых я был в Москве и беспересадочным межконтинентальным перелетом Чкалова, остались на всю жизнь. Нам с друзьями тоже хотелось организовать экспедиции в Сибирь. Арктика представлялась нам романтичной и загадочной. На Аляску я переехал в 1950 году.

- Аляска образца 1950 года, какой она была?

- Тогда здесь ничего, кроме развитой военной промышленности, не было. Аляска 50-х напомнила мне позже Чукотку 90-х. Однако, благодаря местному самоуправлению, территория севера Америки -  штата Аляски, тогда еще и штата не было, (Виктор Фишер – обид из авторов Конституции штата Аляска –А.В.), быстро развивалась. И капитал в развитие экономики и инфраструктуры этой части США, такой же далекой от Вашингтона, как и Чукотка от Москвы, складывался из финансовых потоков федерального бюджета и частных инвестиций. Например, английская «Бритиш Петролеум» пришла на Аляску со своим капиталом и началось развитие нефтяной промышленности в арктической зоне штата, что и сделало нас одним из самых богатых штатов США. Кстати, коренное население от этого только выиграло: за использование недр   их «древней» земли нефтяные компании, через Ассоциацию коренных народов Аляски, ежегодно выплачивают каждому эскимосу, индейцу или алеуту завидные бенифиты. Эта же ассоциация, например, получила 22 миллиона долларов под реализацию антиалкогольной программы. Вам не надо рассказывать, что при всех успехах этой программы, проблема алкоголизма среди малочисленных народов стоит очень остро по сей день. Вашингтон финансово поддерживал интересы аляскинцев в совместных международных проектах.

- Вы имели в виду совместные проекты с Россией?

- Да, именно аляскинские инициативы. Во времена, когда «холодная война» немножко «потеплела», я работал директором Института социальных и экономических исследований университета Аляски в Анкоридже и занимался проблемами Арктики, которые также актуальны и для России,  по-прежнему жившей в моих воспоминаниях. Тогда, еще в начале 70-х, я решил наладить связи с Академией наук СССР, написав 20 писем со своими предложениями в различные её институты. Получил ответы. И началась переписка, обмен научной литературой и встречи. В 1974 году я посетил Союз и много институтов. Был хорошо налажен межправительственный обмен профессорами. И в 1975 году мы с группой профессионалов проехали по всему российскому Северу - от Мурманска до Якутска.  Наших американских специалистов интересовало изучение российского опыта освоения Арктики и развитие в этих условиях нефтяных и газовых  месторождений. Потом «холодная война» опять «охладила» наш пыл.  После 1988 года и «перестройки» Горбачева, будучи директором по связям с СССР здесь же, в университете Аляски, я проехал по всему Дальнему Востоку и Сибири, подписав договоры с Сибирским и Дальневосточным отделениями АН СССР по совместным научно-практическим исследованиям, обменам преподавателями и студентами. Под эти программы наш Аляскинский университет получил гранты федерального правительства. Да, отдельно был выделен проект по развитию газонефтяного комплекса на Сахалине, где и сегодня еще работают аляскинские компании.

- Насколько мне известно, одной из Ваших идей была и идея открытия   учебных центров по подготовке бизнесменов в городах Дальнего Востока?

- Да, специалисты нашего университета создали совместные Российско-американские центры по всему Дальневосточному региону, где более 60 тысяч дальневосточников прошли обучение по программам управления и менеджмента, получив сертификаты менеджеров малого бизнеса.

- Слушая Вас, Вик, я всё больше убеждаюсь в том, что всего этого могло бы и не быть за относительно небольшой период «теплых» отношений Америки с Россией, если бы не профессор Фишер  с  его «русской душой»…

- Знаете, не люблю комплиментов, я слишком скромный человек. Я уверен, что связи были бы и без меня. Я просто никогда не расставался с Россией, со своими друзьями, с которыми я встретился в 64-м году после 25 лет разлуки!.. Когда я прилетел в Москву как участник международной конференции по планировке городов, первым делом бросился искать своих старых друзей. И все эти годы у меня был и есть «мой» дом в Москве – квартира Цили Сельвинской  в Лаврушинском переулке.

- Да я к Вам не с комплиментами. Совершенно очевидно, что такую деятельность вряд ли бы удалось развить другому американцу, даже если бы он происходил из семейства Фордов. Думаю, секрет Вашего успеха в том, что с русскими Вы говорили на их родном      языке. Или в чем-то другом?..

- В этом и ещё в другом. Я открою секрет: я просто был первым, кто пришел со своими идеями к своему правительству, обосновал их и получил одобрение. Поэтому и жизнь моя проходила на двух континентах. В России я был не один десяток раз.  Полюбил Чукотку!

- Это правда, что она Вам стала ближе и роднее во времена Романа Абрамовича?

- У нас был интерес общий – помочь людям не только выжить, о чем они может, и не мечтали в годы «назаров-щины», а в начале 21 столетия - заложить основу расцвета этой территории России.  Потом, Вы учтите и тот факт, что мы, аляскинцы, всегда думали о нашем ближайшем соседе, с которым нас многое объединяло: климатические условия, родственные связи западного населения Аляски и восточного - Чукотки, традиционные способы охоты и рыбалки людей обеих   берегов Берингова пролива...  Какие-то слухи  о жизни на другом берегу доходили до нас в те старые и недобрые времена через местных жителей. Но очень хотелось побывать в том краю.

-  Мечты сбылись в 1988 году?

- И мы думали, что уж теперь-то нас ничто не сможет разлучить. Ведь даже по подписанному межправительственному постановлению, Россия и Америка открыли безвизовый обмен между семьями прибрежных сел.  Это работает и сейчас, когда между странами серьезные геополитические разногласия.

- Я знаю, что Институт организован давно. Какими проектами Вы занимались?

- Я был его организатором и первым директором в 60-70 годы. Десять лет. Потом ушел в отставку и вернулся в 95-м году.

- Какое направление в науке вас интересовало?

- Государственное самоопределение национальностей Аляски. Занимался вопросами государственного управления штата, был тесно связан с Российской Академией наук, с Дальневосточным отделением АН до 2000 года. Затем, последние 10 лет  был директором  проекта «Аляска-Чукотка»  по развитию программ. В этой программе у нас было много разных проектов: мы поддерживали связи аляскинских китобоев с охотниками Чукотки, развивали региональные экономические аспекты программ – переработка рыбы и мяса, обучение процессам и технологии производства колбасных изделий на Чукотке, социальных и антиалкогольных программ. Занимались развитием туризма и т.д.  Главная идея была – каким опытом  Аляска может  поделиться с Чукоткой, в основном, в рамках нон - профит организаций.  Абрамович, когда первый раз приехал на Аляску, сказал, что надо сделать Чукотку похожей на Аляску.

Его команда состояла из очень прогрессивных людей, составлявших образ руководителя нового типа,   с принципиально новыми подходами к решению региональных проблем.

Это было уникальное явление в управлении территориями. Такого тогда не было в других районах России.

(Начало на стр.10)

- В чем была эта уникальность?

- В том, что он лично решил, что изменит жизнь людей на Чукотке. Он помогал тем, кто хотел уехать с Севера.  Он привез специалистов на Чукотку. Обновил кадры молодыми и умными профессионалами. Такого подхода в России не было. Я могу сказать это со всей ответственностью. Два года назад я был в Провидении, в Ново-Чаплино. Там целый поселок из новых домов, новая школа, огромное здание. Изменилась жизнь людей. Конечно, Чукотка - это маленький регион с небольшим населением. 

Работая с Академией наук, с Сибирским отделением, мы создавали совместные проекты в разных областях. Я тогда был зам. президента Университета Аляски по связям с СССР, а потом с Россией. Моя первая задача была создать связи между нашими учеными и советскими учеными, которые занимались исследованием Арктики и Севера. Это была вулканология, геология, биология, антропология. Особенно, когда «растаяла» ледяная граница между Аляской и Россией, когда ученые с советской стороны хотели увидеть, что творится на другой стороне Берингова пролива.  А американских ученых интересовало, что происходит на российской стороне. Особенно аляскинских ученых. Моя задача была разработать эти связи. Я разрабатывал и подписал договор с ДВО АН, с СО АН и с Президиумом в Москве. Мы создали связи между университетом и Академией, а потом -между институтами там и институтами здесь, создав прочный мост между учеными.  Тогда же был создан международный центр «Арктика» в Магадане совместно с нашим университетом. Я был со-директором с американской стороны, а Асалбек Айдаралиев был с советско-российской стороны. Этот центр до сих пор  существует. 

- Вик, как вы думаете, почему охладились отношения между нашими странами? Потеряли актуальность, стали неинтересны друг другу или уже все исследовали, открыли, наелись пельменей и гамбургеров?..

 - Мир изменился.  В сфере естественных наук связи существуют. У ученых есть совместные интересы. Точнее, остались. Космос... Опять же Арктика. Да, но восторг прошел с обеих сторон. К сожалению! Таких людей, которые бы продолжали поддерживать связи, нет. Это были уникальные отношения!.. У меня осталась ностальгия по тем временам...

- Я слышала, что вам вернули российское гражданство…

- Это было в 94-м году. Разговор о гражданстве возник у меня с академиком Гранбергом, известным экономистом, моим другом.  Он был советником президента Ельцина по экономическим вопросам, работал в Кремле. И Гранберг посодействовал тому, чтоб мне дали российское гражданство.  Я уже говорил вам, что с родителями уехал из России в 39-м году. Потом служил в американской армии во время войны.  Когда служишь в военных силах другой державы, ты не имеешь право быть гражданином двух государств. В те времена не позволялось иметь двойное гражданство. И президент России, своим особым распоряжением, подписал Указ о предоставлении мне и членам моей семьи российского гражданства. В детстве я жил на Арбате.

- Вы помните то время?

- Конечно. Хорошо помню... Об этом нужно книгу написать!

- Вы не сказали, какой университет вы закончили?

- Я окончил университет Висконсина. Потом был Технический институт Бостона, Кембридж.. И после его окончания приехал на Аляску.

- Что, романтика была?..

- Была. Я еще во время войны решил поехать на Аляску. И заниматься планировкой городов там. У меня была двойная мечта - планирование городов и Аляска. Я не знал, какая работа будет на Аляске, но хотел ехать на Север.

Во время войны, когда мы пересекали Тихий океан, я думал, когда закончится война, если я останусь жить в США, где мне поселиться. Две недели пересекали океан, и я тогда думал, где учиться, какую профессию приобрести, искал смысл жизни.  Нашел карту и вдруг увидел Аляску. Это же Север!  Моментально в голову прыгнула мысль -   буду жить на Аляске. Так и случилось. И вот 66 лет уже здесь!

- Покинув Россию в детстве, и приехав в нее вновь уже зрелым человеком, вернулись ли вы в Россию душой?

- Да, это произошло.  Я вернулся в Россию осознанно, именно душой вернулся. А было это так. Проснулся однажды и вспомнил, что я видел сон на русском языке. Это было уже, когда я начал летать туда и сюда. Русский язык вернулся!   Гораздо лучше стал говорить.  Я Джейн, жене, об этом рассказал: видел сон на русском языке!  Что-то происходило в Москве. Не помню, что. Но видел брата. Мой брат Джорж - на год старше меня. У него были свои друзья, свои мечты. Он был молодой коммунист. Он написал мемуары. Я прочитал их несколько дней назад. Он там пишет, как стремился стать комсомольцем, и в день его 15-летия его приняли.  Это была его мечта - достичь пятнадцатилетия -  чтобы стать комсомольцем. Следующий этап был -  стать членом партии. Он был убежденный ленинец. А я себя всегда считал американцем, но евреем по крови. А по сути и по душе я - русский американец. Россия - моя вторая родина. После Анкориджа, Москва -  мой город. Когда я в Москве - я дома! Я там не жил, как еврей, я там жил как русский! Я там в детский сад ходил, с красными знаменами в парадах и демонстрациях участвовал в школе. У нас были все национальности...Но все дети были советские. Национализма в те времена не было. Мы все были советские!

- Знаете, Вик, иногда мне кажется, что я осталась в том  времени…

Анна Верная,

Анкоридж, Аляска

Фото из архива В. Фишера