На МКС свой язык – «космический»

Переводчик NASA Татьяна Линд рассказала о работе с русско-американским экипажем МКС.

Во время подготовки к полету на МКС российского космонавта-испытателя Анны Кикиной в составе экипажа астронавтов NASA рядом с ней постоянно находилась переводчица Татьяна Линд. О работе в Центре управления полетов в Хьюстоне, о тонкостях ежедневного синхронного перевода на консоли «Борт-Земля» Космического центра им. Линдона Джонсона, о том, как встретили в отряде астронавтов русскую девушку и об особом «космическом языке» Татьяна Линд рассказала в интервью «Газете.Ru».

Справка

Татьяна Линд окончила факультет иностранных языков Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского. Из-за семейных обстоятельств она переехала в США и продолжила образование в магистратуре Монтерея (штат Калифорния). Увидев объявление о наборе переводчиком в NASA, решила принять участие в конкурсе – и вот уже несколько лет работает в космической отрасли.

– Татьяна, как называется ваша должность?

– Моя должность называется «устный и письменный переводчик», а основная работа в течение многих лет – ежедневный синхронный перевод на консоли «Борт-Земля» (Space-to-Ground). Это одна из консолей зала управления полетом в ЦУПе Космического центра им. Линдона Джонсона (Johnson Space Center). Устные переводчики входят в состав так называемой оперативной группы управления полетом – Flight Control Team, состоящей из различных специалистов, ответственных за свою дисциплину: например, навигацию и наведение, планирование, управление ориентацией, медицину, систему электропитания, жизнеобеспечения и другие. Во главе – руководитель полета. Переводчики, являясь с этой точки зрения «операторами полета» (flight controller), отвечают за свою часть: синхронный перевод переговоров экипажа МКС со своими соответствующими центрами управления. То есть, когда американские астронавты выходят на связь с Хьюстоном, все переговоры синхронно переводятся на русский язык, и их слышат специалисты «Роскосмоса».

– А обратный перевод есть?

– Конечно. Все, о чем говорят российские космонавты со своим ЦУПом, мы также переводим на английский язык для оперативной группы управления в NASA. Это все имеет практическое значение. И американская, и российская стороны должны иметь полное представление о том, что в эту секунду происходит на МКС. Такой подход позволяет очень быстро принимать точные решения при возникновении нештатных ситуаций, каких-то сложностях, даже если случается что-то непонятное – и в Звездном городке, и в Хьюстоне мгновенно включаются команды экспертов, которые дают рекомендации – и это также должно быть доведено и до экипажа МКС, и до центров управление полетами обеих стран.

Космическая станция – это научный центр на орбите, где постоянно находятся люди, и здесь все должно быть максимально открыто, потому что любая погрешность, отклонение от норм может вызвать самые тяжелые последствия.

Помните ситуацию с утечкой воздуха в российском сегменте? Тогда мы работали целой командой, проводили поиск и устраняли эту проблему.

Кроме этого, я и мои коллеги обеспечивают синхронный перевод так называемых «динамических операций»: запуск, выведение и сближение, стыковка грузовых и пилотируемых кораблей, выход в открытый космос – это самое сложное и интересное.

Мы шутим, что с нашим уровнем знаний и подготовки могли бы легко полететь на орбиту!

Существуют и другие рабочие задания для переводчиков, например обеспечение перевода на занятиях для космонавтов, приезжающих на подготовку в Хьюстон. Именно так я познакомилась с Анной Кикиной.

– Известно, что во время подготовки к полету наши космонавты учат английский, а американцы – русский. Тогда для чего нужны переводчики?

– Уровень подготовки у всех совершенно разный. Кто-то учил иностранный язык с детства, а кто-то приступил к этому только в отряде космонавтов, один-два года назад. Например, та же Анна Кикина начала учить язык года два тому назад. Но она совершенно особый человек – очень целеустремленный, ответственный, трудолюбивый. Это проявляется во многом, в том числе и в изучении языка. Сейчас я оцениваю ее уровень как очень высокий. Тем не менее, космические полеты – это специфическая сфера, здесь множество нюансов, в том числе языковых, и мы, переводчики, помогаем кандидатам готовиться к полетам.

У нас, безусловно, нет таких нагрузок и испытаний, но мы также отрабатываем все возможные нештатные ситуации, которые могут случиться во время старта, полета и приземления. И во время тренировок мы находимся рядом.

Если речь идет о технической документации ракеты Falcon 9, корабля SpaceX Crew Dragon, систем информационного обмена – космонавты должны четко понимать, о чем идет речь.

И в этом мы им помогаем. В общении с коллегами и персоналом Центра они обходятся своими силами. Это, кстати, очень хороший способ повысить свой языковой уровень. Думаю, что в Звездном городке происходит все то же самое.

– Как отнеслись в отряде астронавтов NASA к появлению женщины-космонавта из России?

– Пожалуй, самое скромное слово – восторг! Анна действительно необыкновенный человек. Поставить себе цель и идти к ней, добиться исполнения своей мечты могут не многие, это заслуживает всяческого уважения. При этом она легкая в общении, очень доброжелательная, у нее прекрасное чувство юмора. Американцы умеют ценить эти качества, и она очень быстро тут стала «своей». В Америке немного другой подход к гендерам, поэтому здесь как-то не особо обращают внимание на пол. Но все равно, Анна внесла именно свое, присущее, наверное, только ей обаяние и этим покорила всех. То, что я стала переводчицей Анны, тоже в определенной степени случайность. Наверное, сыграло свою роль то, что я тоже из Сибири.

– А вы с Анной общаетесь на «вы» или на «ты»?

– Мы перешли на «ты». Особенно, когда выяснили, что она родом из Новосибирска, а я – из Омска. Сибирячкам всегда есть о чем поговорить, и это также сближает. Но сейчас, во время ее полета, я уже не общаюсь с ней так часто, как раньше. Хотя всегда рада передать ей привет.

– Отряд космонавтов – это всегда особые отношения, свои традиции, порядки. Мы знаем про традиции российских космонавтов – смотреть перед полетом, например, фильм «Белое солнце пустыни». А у астронавтов есть какие-то подобные традиции?

– Конечно есть. Но они особые, совершенно американские, что ли. Например, они придумывают друг другу прозвища, причем, такие, которые могут звучать уничижительно, если судить с нашей точки зрения. Например, у астронавта программы «Аполлон» Джима Ловелла была кличка «Шейки» (то есть, «дрожащий») – не самое лестное слово для летчика-испытателя. Но это в американской традиции – они так шутят друг над другом, не обижаются, отзываются и даже могу гордиться своим прозвищем.

Недавно появилось традиция на стенде перед комнатой предполетной подготовки в Космическом центре им. Дж. Кеннеди, когда до старта остается несколько часов, наклеивать наклейки с эмблемой экипажа – это называется zapping (пришло из традиции Военно-воздушных сил, по которой на самолет дружественных сил клеили свою эмблему). Вообще, они все, конечно, совершенно потрясающие люди – по настрою, по целеустремленности, готовности выполнить свою миссию. Но при этом очень веселые и жизнерадостные: шутки, подколы, розыгрыши – это совершенно в порядке вещей, хотя все уже вроде как серьезные, взрослые люди.

– А существует ли какой-то свой сленг, жаргон, которые понятен только тем, кто работает в отряде астронавтов и который вас, переводчиков, может поставить в тупик?

– Я бы не сказала, что это сленг или жаргон. Это особый язык. В нем очень много всего намешано. Есть какие-то элементы американской культуры, словечки, которые имеют разные значения, что-то пришло из авиации и военной службы. Приведу несколько примеров: Tally ho – «внимание, вижу цель» (старинный боевой клич участников охоты на лис, оповещающий о том, что добыча была замечена – прим. Газеты.Ru) – в космическом полете выражение означает попадание сближающегося с МКС корабля в поле зрения камер. «L-1day» – за один день до старта. «L – launch» (старт), после знака «минус» идет количество дней до старта. Rendezvous (рандеву, свидание – прим. Газеты.Ru) означает сближение кораблей со станцией. Из радиосвязи – «I have you loud and clear» – «Вас слышу громко и разборчиво». «Copy» – «Принято» – тоже из радиообмена.

Илон Маск – тоже еще тот шутник! Его автономные морские платформы имеют очень непростые названия, потому что там опять же отсылки к американским традициям и культуре. «Of course I still love you» («Конечно, я все еще люблю тебя» – название автономного беспилотного корабля-космопорта, плавучей платформы компании SpaceX – прим. Газеты.Ru) и «Just read the Instructions» («Просто прочитай инструкцию» – еще одна плавучая платформа SpaceX – прим. Газеты.Ru) – это отсылки к книгам писателя-фантаста Иана Бэнкса.

Конечно, «человеку с улицы» очень трудно понять, о чем говорят астронавты, специалисты NASA, – даже если это будет обычный, не технический разговор. Поскольку я уже давно работаю переводчиком, то воспринимаю это как должное. Но иногда приходится проводить свои «рас-следования», чтобы понять в чем секрет, «соль» какой-то шутки. Это очень интересная работа, и она всегда поднимает настроение.

– И на этом же языке астронавты общаются и на орбите?

– Конечно! Причем, там идет взаимное обогащение. Я слышу, как русские космонавты осваивают какие-то американские шуточки и специальные выражения, а астронавты употребляют русские слова в значении, которые подходят именно к ситуации космического полета!

На МКС сложился и существует какой-то средний язык, русско-английский или англо-русский, неважно.

Скорее, это новый «космический» язык, потому что он полно и точно отражает ту ситуацию, которая сложилась на орбите. Мне кажется, что это очень показательный результат сотрудничества двух стран, он открывает перспективы создания интернациональных экипажей для других, длительных полетов, например, к другим планетам. В этом смысле мы, переводчики, тоже творим историю! И, конечно же, я горжусь тем, что помогала готовиться к полету Анне Кикиной – первой женщине-космонавту, отправившейся в космос на корабле Crew Dragon.

Станислав Белых,

Анна Урманцева,

фото из архива Татьяны Линд