Он ждет меня в том же доме. Как же я не подумал об этом раньше?

Рассказ.

Мне 11 лет. Мы недавно переехали в новый большой дом, в котором есть второй этаж. Его только что построили, разравняли газоны, но ничего еще на них не посадили. Местами даже еще лежит гравий. В доме есть отдельные гаражи для машин, и большие проемы для створчатых стеклянных дверей под высокими сводами потолка. Мы – это мама, папа, сестренка и я. Сестре 5 лет. Мать я вижу очень редко. Отец приходит с работы очень усталый, видимо все это, что у нас есть, обходится ему очень дорого, а может потому, что с матерью они не ладят, сколько себя помню. Однако у него хорошая престижная работа. Он мне рассказывал – то ли он инженер, то ли архитектор, я еще не совсем понял разницу. У него густая и мягкая, но не длинная коричневая борода на осунувшемся печальном, но еще молодом лице. Он очень много работает, ему не позавидуешь. Когда он возвращается домой, я бросаюсь ему на шею. Нужно его взбодрить – это моя задача. Наверное, он только этим и живет, с тех пор как мы переехали в новый дом, и только для того и приходит, чтобы поиграть с нами тут на ковре рядом с хрустальным журнальным столиком, на котором стоит какая-то редкая инкрустированная дребедень. Стараюсь его растормошить, ведь я – заводила. Сначала мы играем в большом зале – я карабкаюсь ему на спину, и он катает меня, мы оба смеемся, потом замираем по бокам входа в соседнюю комнату и ждем, когда сестренка выкатит игрушечный автомобиль – она любит играть с этими большими пластмассовыми грузовиками. Мы легонько касаемся ее плеч, неожиданно выпрыгнув из-за дверного проема с каждой стороны. Она серьезно поджимает губки и не реагирует на наше дурачество. Ее всегда балуют больше всех в семье, в том числе и я. Может ей потом будет трудно в жизни, но сейчас – она центр внимания, и меня это радует.

Так проходит часть дня, я быстро просматриваю уроки и хлопаю книжкой, оттолкнув ее в дальний конец стола по скользкой полировке – не особо люблю сидеть в читальной комнате. Помню, отец брал меня на пробежки в парке, когда я был младше. Но мы давно уже этого не делали. Теперь мы тут живем, сами как в отдельном парке, рядом такие же новые двухэтажные дома, в которые тоже заселились семьи – я вижу кого-то с террасы по соседству с нами, у них открыт гараж, и кто-то ходит рядом с машиной, тоже по гравию, как и у нас. Я хочу пробежаться вокруг нашего квартала – дальше я не смогу – давно отвык бегать, чтобы изучить окрестности.

Направо от нас – гравийная дорога круто поднимается вверх на холм. Налево она идет в лощину, я там никогда не был, туда далеко. А вот через дорогу лежит целый заросший сочной растительностью, давно построенный какой-то старый спальный район. А чуть книзу – распаханное, заросшее редкими стеблями, небольшое поле.

Туда я направился на пробежку, в сторону старого дома с округлой, необычного вида крышей полукуполом, со стен которого отслаивалась потрескавшаяся от времени красноватая краска. У дома был неухоженный вид, как будто там давно никто не жил. Необычный дом стоял посередине участка, на краю совершенно голого поля, по которому я собирался срезать до следующей улицы, а затем бегом обогнуть квартал кверху по холму, чтобы последний отрезок пути пробежать вниз по склону. У дома стоял старик. В старой немодной рубахе. Он посмотрел на меня и махнул мне рукой, как будто знал меня раньше.

Когда я был на середине этого поля, бежать стало трудно. Я с трудом передвигал ноги, перенося их через высокие борозды с редкими высокими сорняками. Бежать стало очень трудно, видимо сказывалось долгое отсутствие тренировок. Но я не хотел сдаваться, тут ведь совсем близко. Этот небольшой участок я пересекал невообразимо долго, и, кажется, менял направление, кажется, петлял, сбился и запутался.

Что это было и где я? Как я сюда попал? Вот склон, я повернулся к нему лицом, все верно. Улицу ищу слева, тоже верно. Там кусты и старые ограды. Я с легкостью перемахнул через изгородь у края поля, но никакой улицы там не было. Я карабкался долго, по пересеченной местности, и приходилось перелезать через какие-то ограды. И вот, кажется, еще пара препятствий, поросших кустарником, и я – на нашей дороге! Я встал на что-то круглое, возвышающееся над землей, готовый оттолкнуться ногами и прыгнуть на последний забор, но не был уверен, осилю ли его высоту, даже с приступа. Но тут из-за соседнего забора с проворством пантеры, одним движением поднялся и спружинился готовый к стремительному прыжку парень старше меня, лет 13-ти, крупного телосложения. Кажется, такие прыжки он совершал по многу раз в день. Я не из робкого десятка, пытаться бежать было бессмысленно, и я готов был сразиться, либо вступить с ним в диалог.

«Тебя как зовут?» – спросил я, принимая расслабленную позу и поворачиваясь к нему. «Ави. Ты откуда?» – спросил он в ответ. Неловкость была преодолела, и диалог начат. Теперь он не нападет, какие бы у него не были изначально планы, думал я. Парни с таким телосложением у нас в школе часто преследуют мелюзгу и донимают слабых. Но я их не боюсь, и не боюсь вступить в драку, когда потребуется. Я глянул за изгородь, позади него, и увидел просторный дом, который сразу не заметил. Дом совсем не похожий на наш, наверное, очень бедный. Похоже, в строении была одна просторная комната, в которой по-спартански размещалась целая семья с большим количеством маленьких детей, или так просто казалось. Но больше ничего мне рассмотреть не удалось.

«Ты откуда?» – спросил он. «Я, снизу», – ответил я. «Снизу оттуда?», – он указал направо, далеко за лощиной, где в дымке виднелся, по очертаниям, какой-то кафедральный собор. «Или снизу оттуда?» Он указал налево, где вдалеке, тоже в дымке, виднелись редкие очертания небольшого селения. Еще с высоты холма, там, около лощины, виднелось несколько десятков больших почерневших домов, обнесенных изгородью, которых я раньше не замечал. «Нет, я из новой сабдивижен». «Сабди ви... Что?» – спросил он неуверенно. «Пойдем покажу» – это моя стратегия отхода. Отсюда не был виден наш участок с домом, я, оказывается, забрался гораздо выше по склону, чем планировал, почти на макушку холма. Мы вдвоем не спеша перелезли через ограды, и я был рад оказаться не в чужом огороде, а на нашей улице. Но тут она выглядела совсем не так, как у дома, с рытвинами и грязью. Почти с вершины холма вообще не было видно ни моего дома, ни соседей, сколько я не всматривался. Там было только распаханное поле и разделявшая его косой линией лесополоса. Что-то было не так. Зато я видел весь склон как на ладони, и по нему во многих местах по одному и небольшими группами по 2-3 штуки ползли в разных направлениях массивные трактора, в большинстве они были зеленого цвета, но некоторые были желтыми. Я уже где-то видел такие округлые формы тракторов на картинках в учебнике в прошлом веке, до войны.

«Какой войны?» – спросил мой новый товарищ, когда я поделился мыслью. Он поглядел как-то странно, когда я сказал, что не понимаю, зачем тут эти трактора, ведь наши боб-кэты запросто справляются... При крупном телосложении и стремительной молниеносности движений, он оказался терпеливым и внимательным. Он никак не мог взять в толк, где участок и дом, в котором я живу, ведь тут на холме он знал все. Ведь не могло строительство целого района остаться для него совершенно незамеченным.

Я предложил побежать вниз, чтобы показать все на месте. Мы ринулись вниз, бежали бок о бок. Только тут я заметил его странную тяжелую фланелевую рубаху. Я слегка ткнул его в плечо: «Это круто, наверное трудно было найти такой ретроприкид?» Он озадаченно посмотрел на меня, на свою рубаху, и ничего не сказал. Когда уклон усилился, мы пустились наперегонки. Он бежал быстро и уверенно, я же, хоть бежать и было легко, изо всех сил перебирал ногами, наклонившись вперед, и как будто летел вниз, как птица, лишь направляя себя ногами, успевая смотреть под ноги на мелькающие камешки. Бежать пришлось недалеко. Он победил с огромным отрывом. Несясь на полной скорости, я безошибочно увидел ориентир – вот он, этот дом на склоне, с полукруглой крышей! Я изо всех сил закричал и замахал руками впереди бегущему. Он мог так пробежать до самого дна лощины, подумал я. Я кувырком ринулся в свежераспаханные борозды, перелетев через голову несколько кувырков и подняв облако пыли как раз на том месте, где должен был быть мой дом с отцом и сестренкой! Что, черт возьми, происходит? В голове мелькнула тревожная мысль, когда я вставал из пыли и отряхивал сильно запачкавшуюся одежду. Додумать мысль не успел, увидев моего товарища, карабкающегося на дерево, рядом со странным домом. Дом был опрятно убран и свежеокрашен в какие-то светло-бежевые тона, а не в тот тошнотворно-розовый цвет, хотя и не выглядел новым. Когда они успели? Наверное, постройки 20-х годов, или того раньше, мелькнуло в голове. Но дерево... Теперь оно там было. Я, как завороженный, пошел к тому дереву, которого какие-то десятки минут назад тут еще не было. Дерево было старым и росло на плотно утрамбованной лужайке, местами покрытой травой, там, где недавно было поле с сорняками, по которому я бежал. А дальше книзу, на протяжении всего поля теперь рос густой кустарник!

Я посмотрел вверх, на развилке, гораздо выше человеческого роста, между крупных ветвей мелькала фигура моего друга. Но что меня поразило, это то, что менее крупными четырьмя ветвями дерева был образован искусственно сформированный направленным ростом громадный символ агонии и разрушения, как бы для каких-то страшных ритуалов. Я зацепился и вскарабкался по нижней перекладине до центра символа и переступил на правую перекладину. Как они осмелились делать такое, рядом с моим домом выставлять на показ громадную свастику? Меня возмутило до глубины души. – Кто это сделал? Я изо всей силы несколько раз ударил пяткой по ветке перекладины, проверяя на прочность, и она треснула. Еще несколько ударов ногой, и она с треском рухнула на утоптанную лужайку. Я повис на нижней перекладине и стал ее раскачивать как качели. Нижняя перекладина далась легче, она подгнила и была трухлявой. Я стащил ее вниз, где она развалилась от падения, а на дереве остались красоваться жалкие обломки и две лопасти, уже ничего не символизировавшие. Гул голосов невдалеке усиливался. Рядом пробежали две мужские фигуры с красными повязками на рукавах, разъяренно крича и отчаянно жестикулируя. Невдалеке была целая толпа таких же, только у двоих спереди наперевес были вилы. Они шли сюда плотной шеренгой. Мысль выпрыгнула в голове с совершенно четкой ясностью. Как же я не подумал об этом раньше? Но как это было возможно? Времени на размышления не было. Я посмотрел наверх, на фигуру моего друга, который еще не видел толпы и крик застыл у меня в горле, оборвавшись на половине: «Ави!...» Все верно. Ведь тогда ему как раз будет 18, и он пойдет на фронт. А сейчас вторая половина 30-х, и все только начинается, движение сформировано, даже тут, они раздают листовки, и уже принесены первые жертвы, уже пролита кровь, может быть, прямо здесь, на этой лужайке. «Ави!» – заорал я изо всей силы. «Ави, спускайся вниз, как можно быстрее!» Он легко соскользнул вниз по стволу, и грузным глухим прыжком приземлился на утоптанную собраниями этой жуткой надвигающейся толпы землю, смотря на меня с непонимающей доверчивой улыбкой. «Бегом, Ави! Мне нужно тебе столько рассказать! Столько много всего... Ты ни за что не поверишь! Но тебе нужно это знать. А сейчас только бегом отсюда!»

Он пойдет на фронт, теперь-то он его точно пройдет, увидит все своими глазами, и, победив, вернется сюда на это же место, все поняв. А я? Если бы я остался там, то пошел бы с ним.

Но я пришел в себя на распаханном поле с сорняками, весь в пыли. Вскочил на ноги отряхиваясь, огляделся. «Если он вернулся, ему сейчас должно быть за 80!», – подумал я. «Туда! Срочно туда, на вершину холма!» – он будет ждать в том же доме. Я прибегу, запыхавшись, в той же запачканной пылью куртке, что и минуту назад. Он посмотрит так же внимательно, уже подслеповатым взглядом. Я крикну: «Ави, ты помнишь, это было всего пару минут назад, мы бежали на перегонки вот тут, и ты победил. Ты победил!» И повисну у него на шее. А потом он будет долго говорить, а я буду слушать, и тогда уже он мне все сам расскажет, что было, про войну, лишения, опасность и я тоже тогда все пойму и выслушаю его до конца.

Лев Гончаров,

Хьюстон