«Почему вас не арестовали?» «Не знаю».

К 125-летию со дня рождения Ильи Эренбурга.

… Уже такое далекое довоенное детство. «Я хочу, чтоб к штыку прировняли перо», – эти слова Маяковского хорошо запомнил на уроках литературы в школе. Конечно, это гипербола, – думал я тогда.

Москва, Большая Полянка. Дом пионеров, читальный зал. Из газет и журналов навсегда врезалось в память: «Если начнется война, немецкие рабочие остановят работу заводов и фабрик, прекратят подачу тока с электростанций», «На удар врага ответим тройным сокрушительным ударом», «Будем бить врага на его территории», «Сталин – лучший полководец всех времен, всех народов».

Я искал его статьи

… Зима 1941 г. Пенза, эвакуация. На Московской – главной улице Пензы – плакаты «Родина-мать зовет», «Воин Красной армии, СПАСИ!».

Главное место в городе – вокзал. На запад ждут отправления воинские эшелоны: товарные вагоны с солдатами-новобранцами; на восток – эвакогоспитали с забинтованными раненными и эшелоны – товарные вагоны, заполненные эвакуированными людьми. Все школьные здания заняты под госпитали, кровати стоят не только в классах, но и в коридорах. В школе учимся в третью смену, холодно, занимаемся в одежде.

На Московской улице – газетные витрины «Правды», «Красной звезды», «Известий». Тут я впервые прочел подпись под статьей «Илья Эренбург». И с тех пор в каждой газете искал его статьи.

 Вот что он написал 25 октября 41-го:

«Большая беда стряслась над миром... Каждому народу, каждому человеку суждено в этой беде потерять уют, добро, счастье. Мы многое потеряли. Мы сохранили одно: надежду.

Надевая солдатскую шинель, человек оставляет теплую, косматую, сложную жизнь. Все, что его волновало вчера, становится призрачным. Неужто он еще недавно думал, возле какой стены поставить диван, собирал гравюры или трубки? Россия теперь в солдатской шинели. Она трясется на грузовиках, шагает по дорогам, громыхает на телегах, спит в блиндажах и в теплушках.

… Взорван Днепрогэс, взорваны прекрасные заводы, мосты, плотины, вражеские бомбы сожгли Новгород, они терзают изумительные дворцы Ленинграда, они ранят нежное сердце Москвы. Миллионы людей остались без крова.

… На восток идут длинные составы: станки и поэты, дети и архивы, лаборатории и актеры, наркоматы и телескопы.

… Я ничего не хочу приукрашивать. Русские никогда не отличались аккуратностью и методичностью немцев. Но вот в эти грозные часы наши скорее бесшабашные, скорее беспечные люди сжимаются, закаляются.

… «Долго будем воевать, – говорят солдаты, уходя на запад, – очень долго». И в этих горьких словах наша надежда.

Нельзя оккупировать Россию. Этого не было и не будет. Не только потому, что далеко от Можайска до Байкала. Россия всегда засасывала врагов… Издавна наши полководцы учились и росли на неудачах. Издавна наш народ закалялся в бедствиях. Вероятно, мы сумеем исправить наши недостатки. Но и со всеми нашими недостатками мы выстоим и отобьемся.

 … Фраза «Победа будет за нами» еще четыре месяца тому назад была газетной фразой. Она превратилась теперь в гул русских лесов, в вой русских метелей, в голос русской земли».

Эренбург писал, что поражения 1941 года – не только из-за растерянности, неумения нашего руководства и военного командования. Страна, народ, армия не знали нашего врага и поэтому психологически были не готовы к войне.

Илья Эренбург подчеркивал, что тщетно рассчитывать на классовую солидарность с немцами. Он мобилизовал нас на долгую и трудную войну, вселял веру в победу.

«Я – еврей»

24 августа 1941 г. Еврейский радиомитинг для Америки с выступлениями Михоэлса, Капицы, Эйзенштейна., Эренбурга.

 Эренбург: «Я вырос в русском городе, в Москве. Мой родной язык русский. Я русский писатель. Сейчас, как все русские, я защищаю мою родину. Но гитлеровцы мне напомнили и другое: мать мою звали Ханой. Я – еврей. Я говорю это с гордостью. Нас сильней всего ненавидит Гитлер. И это нас красит.

… Все человечество теперь ведет борьбу против Германии – не за территорию: за право дышать.

Нужно ли говорить о том, что делают эти «арийские» скоты с евреями?

… Моя страна и впереди всех русский народ, народ Пушкина и Толстого, приняла бой. Я обращаюсь теперь к евреям Америки, как русский писатель и как еврей. Нет океана, за который можно укрыться. Слушайте голоса орудий вокруг Гомеля! Слушайте крики замученных русских и еврейских женщин в Бердичеве! Вы не заткнете ушей, не закроете глаз. В ваши ночи, еще полные света, войдут картины зверств гитлеровцев. В ваши еще спокойные сны вмешаются голоса украинской Лии, минской Рахили, белостокской Сарры – они плачут по растерзанным детям. Евреи, в вас прицелились звери. Чтобы не промахнуться, они нас метят. Пусть эта пометка станет почетной! Наше место в первых рядах. Мы не простим равнодушным. Мы проклянем тех, что умывают руки. Я обращаюсь к вашей совести. Помогите всем, кто сражается против лютого врага! На помощь Англии! На помощь Советской России! У нас сейчас вечер, 8 часов, темно. В застенках захваченной Белоруссии немцы пытают людей. Вы слышите их крики? … У вас сейчас еще день. Не пропустите его! Пусть каждый сделает все, что может. Скоро его спросят: что ты сделал? Он ответит перед живыми. Он ответит перед мертвыми. Он ответит перед собой».

За годы войны Илья Эренбург и Василий Гроссман собрали «Черную книгу» – сборник пронзительных душераздирающих документов об убийстве евреев нацистами. Но власти в то время отказались ее издать. («Зачем писать только о евреях? Фашистские захватчики убивали людей и других национальностей».)

Кстати, Илья Эренбург не был сионистом. В своих публикациях он отстаивал официальную позицию: советские евреи должны ассимилироваться с другими народами страны.

1942 г. Тяжелейший период войны. Весной – катастрофы при наступлении на Харьков (только в плену 240 тыс. солдат и офицеров Красной армии) и при неудачной операции в Крыму (в плену 170 тыс. солдат и офицеров).

23 июля немецкая армия захватила Ростов и, почти не встречая сопротивления, ринулась к Сталинграду, Новороссийску, на Кавказ, к нефтяным месторождениям Грозного и Баку.

Сталин издает приказ № 227 «Ни шагу назад». Создаются штрафные батальоны и заградительные отряды НКВД. Задача последних – если войска отступают без приказа, они обязаны стрелять в своих.

«Убей!»

Илья Эренбург пишет 24 июля 1942 г. свою самую знаменитую статью «Убей»:

«Рабовладельцы, они хотят превратить наш народ в рабов. Они вывозят русских к себе, издеваются, доводят их голодом до безумия, до того, что, умирая, люди едят траву и червей, а поганый немец с тухлой сигарой в зубах философствует: «Разве это люди?..»

Мы знаем все. Мы помним все. Мы поняли: немцы нелюди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье. Отныне слово «немец» разряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал. Если ты думаешь, что за тебя немца убьет твой сосед, ты не понял угрозы. Если ты не убьешь немца, немец убьет тебя. Он возьмет твоих близких и будет мучить их в своей окаянной Германии. Если ты не можешь убить немца пулей, убей немца штыком. Если на твоем участке затишье, если ты ждешь боя, убей немца до боя. Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого – нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай верст. Считай одно: убитых тобою немцев. Убей немца! – это просит старуха мать. Убей немца! – это молит тебя дитя. Убей немца! – это кричит родная земля. Не промахнись. Не пропусти. Убей!»

Заметили статью «домашнего еврея Сталина» и по другую линию фронта.

1944 г. Приказ командующего группой армий «Nord»:

«… Илья Эренбург призывает азиатские народы «пить кровь» немецких женщин. Илья Эренбург требует, чтобы азиатские народы насиловали немецких женщин: «Берите белокурых женщин – это ваша добыча». Илья Эренбург будет низменные инстинкты степи. Подлостью было бы отступать, ибо немецкие солдаты теперь защищают своих жен».

В годы войны Эренбург был самым известным в СССР публицистом, он опубликовал 1700 статей.

Дочь писателя Ирина потеряла на фронте мужа – военного корреспондента Бориса Лапина. Илья Эренбург привез с войны девочку Фаню, на глазах у которой в Виннице немцы расстреляли родителей и сестер. Фаню успел спрятать какой-то старик, но так как это был большой риск, он велел ей: «Беги, ищи партизан».

Эту девочку Эренбург взял в Москву, чтобы отвлечь Ирину от горя. И она удочерила Фаню.

Весна 1945 г. Эренбург должен встретить Победу в поверженном Берлине. Но 14 апреля газета «Правда» печатает статью Александрова, зав. Управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) «Товарищ Эренбург упрощает». Замысел публикации: хватит, сделал свое дело. 9 мая писателя не был в Германии.

Дружил с Бухариным

Элий (лишь позже Илья) Эренбург родился в Киеве в богатой еврейской семье в 1891 г. Отец – Герш Гершонович, инженер и купец второй гильдии; мать – Хана Берковна (урожденная Аринштейн) – домохозяйка. В 1895 г. семья переехала в Москву.

С 1901 г. Илья учился в 1-ой Московской гимназии.

… . Илья делал, что и его друг Николай Бухарин, учившийся классом старше: расклеивал прокламации, организовывал забастовку на обойной фабрике, агитировал солдат в казармах. И был схвачен жандармами в 1908 году

Полгода в тюрьме. Следователь: «Молодой человек. Суд отправит вас в ссылку. Оттуда вы, вероятно, совершите побег».

Жандармский чиновник ошибся. Отец принес в тюрьму заграничный паспорт, полученный «в связи с состоянием здоровья сына».

Так юноша вместо Сибири оказался в Париже.

Отец время от времени присылал деньги. Их не хватало, иногда Илья ждал часами, пока не появится знакомый и не заплатит несколько су за чашку кофе.

В Париже молодой человек познакомился с Лениным. Но Илья охладел к идеям революции. Надо было зарабатывать на хлеб: разгружал вагоны, был гидом, занимался переводами, работал корреспондентом русских газет «Утро России» и «Биржевые ведомости» на Западном фронте, писал стихи и книги.

Появились друзья художники – модернисты, будущие знаменитости: Пабло Пикассо, Амедио Модельяни, Диего Ривера.

Первой женой Ильи Эренбурга стала Катерина Шмидт. Скоро родилась дочка Ира. Через три года брак распался.

 В 1917 г. Илья Эренбург вернулся в Россию, чуть позже переехал в Киев. В августе 1919 г. женился вторично на Любови Козинцевой.

Вместе с женой отправился в Коктебель, к Максимилиану Волошину. По пути в Крым, в Азовском море писатель едва не погиб.

– Cейчас я буду тебя крестить! – с такими словами на него набросился пьяный белогвардейский офицер могучего телосложения, пытаясь сбросить с баркаса в море.

А в центре страны писатель едва не погиб от красных – его арестовали как шпиона.

Илью Эренбурга спас его друг, главный редактор «Правды», нарком, «любимец партии» Николай Бухарин.

Весной 1938 г. писателя пригласили на показательный процесс антисоветского «правотроцкистского блока». Сломленного, избитого палачами НКВД Николая Бухарина трудно было узнать.

 Илья Эренбург отказался писать репортаж: за такой поступок тогда можно было расплатиться жизнью.

1921-1924 гг. писатель жил в Берлине, с 1923 г. был корреспондентом «Известий».

Затруднительно перечислить все его маршруты по Европе, встречи, выступления, так много их было.

… Годы террора. Обстановка в стране была невыносимой.

В 1938 г. Илья Эренбург написал письмо Сталину. Просил дать ему заграничный паспорт.

Ответ отрицательный. Он совершает «безумный поступок» – снова обращается к Сталину.

Боевой орден – за Испанию

1936-й, Испания. Против правительства Народного фронта восстали военные. Началась гражданская война.

Первая схватка с фашизмом. Писатель на свой страх и риск сам поехал на войну.

Его статьи читали, а кинорепортажи Романа Кармена смотрела вся страна. Во многих советских семьях появились карты Испании, на них флажками показывали линию фронта.

Илья Эренбург организовал на грузовике кинопередвижку. Любимым фильмом республиканцев стал «Броненосец «Потемкин» Сергея Эйзенштейна и «Чапаев». (Во время киносеансов последнего анархисты часто кричали «Долой комиссара!»). Во фронтовой обстановке писатель не раз рисковал жизнью. Отмечая его вклад, республиканцы создали бригаду «Илья Эренбург». А советское правительство наградило боевым орденом «Красной звезды» – тогда знаки отличия не присваивали в массовом порядке.

В Испании писатель познакомился со многими замечательными людьми. Среди иностранцев: генерал Лукач (он же писатель Мате Залка), писатель Эрнст Хемингуэй; среди советских советников: Павел Батов, Михаил Кольцов.

После падения республики Илья Эренбург переезжает во Францию. В 1940 г. страну оккупируют немецкие войска. Писателю до отъезда в СССР пришлось жить в гостинице с надписью «Евреям вход воспрещен». Тронуть его не могли – у него был дипломатический паспорт.

Моя встреча с писателем

1946 г. В нашу школу пригласили Илью Эренбурга. Он вошел в класс – хорошо одетый, солидный, спокойный, знающий себе цену. Илья Григорьевич только что вернулся из Америки, где был в поездке с писателем Константином Симоновым.

Писатель рассказывал нам о стране, о встрече с Альбертом Эйнштейном.

– Я вхожу в лифт, а рядом несколько фоторепортеров. На следующий день раскрываю газеты, снимок с подписью «Илья Эренбург за железным занавесом».

Получив наши записки, Илья Григорьевич заметил: «Нет подписей. Это неправильно – Вы не берете на себя ответственности за вопрос».

Рассказал о художниках:

«Импрессионисты заслуживают такого же уважения, как классики. Они видят мир по-другому – так как он представляется в первые мгновенья».

В те времена считалось – это буржуазное направление в искусстве. Вскоре, в 1948 г. был ликвидирован Государственный музей нового западного искусства в Москве как «рассадник низкопоклонства перед упадочной буржуазной культурой».

Еще запомнилось: «Ребята, уже написано столько хороших книг, что вам не хватит всей жизни, чтобы прочесть их».

«С уважением И. Сталин»

В стране реакция: разгромлены ленинградские журналы «Звезда» и «Ленинград», в 1948 г. убит артист Соломон Михоэлс, арестован и позже расстрелян почти весь Антифашистский комитет советских евреев. На собраниях и в газетах клеймят «безродных космополитов», «дух низкопоклонства перед Западом».

1948 г. Союз советских писателей. Повестка дня: «Обсуждение литературной деятельности «беспартийного» писателя Ильи Григорьевича Эренбурга».

Анатолий Сурков: «Я предлагаю товарища Эренбурга исключить из Союза советских писателей за космополитизм в его произведениях».

Николай Грибачев: «Гражданину Эренбургу, презирающему все русское, не может быть места в рядах «инженеров человеческих душ», как назвал нас гениальный вождь и мудрый учитель Иосиф Виссарионович Сталин».

Михаил Шолохов: «Эренбург – еврей! По духу ему чужд русский народ, ему абсолютно безразличны его чаяния и надежды. Он не любит и никогда не любил Россию. Тлетворный, погрязший в блевотине Запад ему ближе. Я считаю, что Эренбурга неоправданно хвалят за публицистику военных лет».

Илья Эренбург: «Вы только что с беззастенчивой резкостью, на которую способны злые и очень завистливые люди, осудили на смерть не только мой роман «Буря», но сделали попытку смешать с золой все мое творчество.

Позвольте мне привести несколько читательских отзывов... Вот строки из письма учительницы Николаевской из далекого Верхоянска: «На войне у меня погибли муж и три сына. Я осталась одна. Можете себе представить, как глубоко мое горе? Я прочитала ваш роман «Буря». Эта книга, дорогой Илья Григорьевич, мне очень помогла».

А вот строки из письма Александра Позднякова: «Буря» – честный, правдивый роман... Вы написали то, что было, и за это вам наш низкий поклон».

И вот еще одно, самое важное для меня письмо: «Дорогой Илья Григорьевич! Только что прочитал Вашу чудесную «Бурю». Спасибо Вам за нее. С уважением И. Сталин».

Те, кто только на чем свет стоит, ругали Эренбурга и готовы были единогласно проголосовать за его исключение, преобразились, посветлели лицами и без всякого стыда стали ему аплодировать.

Алексей Сурков: «Он всегда был на переднем крае наших фронтов в борьбе за социалистический реализм. Мы с вами обязаны осудить выступающих здесь ораторов. «Буря» Эренбурга – совесть времени, совесть нашего поколения, совесть и знамение эпохи...»

Илья Эренбург рассказывает: «В конце марта (1948 г.) прибежал кто-то из приятелей и восторженно воскликнул: «Значит, неправда!..» … Накануне один достаточно ответственный в то время человек на докладе о литературе в присутствии тысячи человек заявил: «Могу сообщить хорошую новость – разоблачен и арестован космополит номер один, враг народа Илья Эренбург».

Я написал короткое письмо Сталину: уже два года лишен газетной работы и что вчера такой-то объявил, что я арестован. Я, однако, еще не арестован и прошу поручить выяснить мое положение. Я хотел одного – чтобы кончилась неизвестность.

Спустя годы, на одной из встреч с читателями писателя спросили: «Почему Вас не арестовали?»

1953 г. Врач Лидия Тимошук в газете «Правда» обвинила группу врачей – большинство среди них были евреи. Они «сознательно неправильно» лечили руководящих деятелей партии и правительства. «Врачей-отравителей», «убийц в белых халатах» арестовывают.

Академик И. И. Минц и М. Маринин пришли к Илье Эренбургу домой с заготовленным письмом видных деятелей еврейской общественности к советскому правительству. Чтобы «спасти евреев от справедливого гнева советского народа», их надо переселить на Дальний Восток и в районы Крайнего Севера, где они «честным трудом» смогут «искупить вину».

Илья Эренбург был немногим из тех, кто отказался подписать это письмо. Он сам обратился к Сталину. В своем послании обратил внимание, что переселение народа будет негативно оценено среди политиков и деятелей культуры Запада, затруднит деятельность коммунистических партий Европы. Он обещал подписать письмо, если вождь попросит об этом.

Но отправлять эшелоны и публично вешать «провинившихся» врачей на главных площадях городов не пришлось: Сталин умер. «Дело врачей» лопнуло, как пузырь.

«Эренбург в командировке»

В 1950 г. писателя избрали депутатом Верховного Совета СССР.

Некоторые его избиратели приезжали с жалобами в Москву, прямо на его квартиру. Пришлось повесить записку «Эренбург в командировке» и подниматься домой с черного хода. Просители иногда несколько недель жили на площадке перед его парадной дверью.

В послевоенные годы в мире – атомная истерия. Советский Союз взорвал на Новой Земле бомбу чудовищной разрушительной силы. К берегам Израиля была направлена советская подводная лодка с атомными боеприпасами, чтобы разрушить «сионистское государство». Во время Карибского кризиса американский президент едва не направил стратегические бомбардировщики на советские ракеты на Кубе.

С 1950 г. Илья Эренбург вице-президент Всемирного совета мира. Стокгольмское воззвание о запрещении атомного оружия только в Советском Союзе подписало 115 млн. человек.

Как и любому известному писателю, молодые литераторы в поисках признания и поддержки присылали свои рукописи. Читать их Илье Григорьевичу было совершенно некогда. Он складывал их на шкафу.

Любимые деликатесы ему доставляли из французского посольства.

Последняя его книга – «Люди, годы, жизнь». Он поднял на свет огромный пласт отечественной культуры, чуть не перемолотый навсегда жерновами культа личности. Илья Эренбург открыл нам Исаака Бабеля, Осипа Мандельштама, Марину Цветаеву, Бориса Пильника, Анну Ахматову, Всеволода Мейерхольда, Соломона Михойлиса, Максимилиана Волошина и многих других. Писатель рассказал нашему народу и о замечательных деятелях культуры Запада. Среди них: Пабло Пикассо, Амедео Модельяни, Диего Ривера, Юлин Тувим, Эрнст Хемингуей, Поль Сезанн, Огюст Ренуар, Эдуард Мане. Мы стали много богаче благодаря ему.

Дело Дрейфуса – дело Бейлиса – разгром антифашистского комитета советских евреев – дело врачей. Звенья одной зловещей цепочки ненависти к евреям. Мог ли Илья Эренбург сыграть такую же роль в этих процессах, как Эмиль Золя и Владимир Галактионович Короленко?..

Он – чуть ли не единственный из видных советских евреев – выезжал за границу, был широко известен в Европе и Америке. Не захотел?.. Не смог? Этого мы уже не узнаем.

 Писатель говорил, что «всегда делал то, что находится на краю возможного». Будем благодарны ему за то, что у него получилось.

Илья Эренбург умер в Москве в 1967 году. Ему было 76 лет.

Феликс Патрунов,

Хьюстон – Германия,

специально для «Русского Хьюстона Today»