«Мне повезло родиться в Америке в русской семье»

Даже домашние растения – это результат генетической модификации

Нина Федорова – американский профессор биотехнологии, в недавнем прошлом – советник по научным вопросам государственного секретаря США. Недавно она побывала в Женеве по случаю проходившей конференции TEDx.

Конференции TED, под аббревиатурой которых скрывается сокращение Technology Entertainment Design (техноло-гии, развлечения, дизайн), проводятся с 1984 года. На ставших в 1990 году ежегодными встречах знаменитые ораторы за четверть часа раскрывают темы, посвященные разным вопросам в области науки, искусства, культуры, бизнеса и других сфер. Организаторы выкладывают запись на вебсайте конференции, а тысячи добровольцев переводят ее на разные языки, чтобы пользователи всего мира имели возможность ознакомиться с наиболее яркими выступлениями. В конференциях TED регулярно принимают участие лауреаты Нобелевских премий, выступали на них и бывший президент США Билл Клинтон, основатели всемирно известных компаний Билл Гейтс (Micro-soft), Ларри Пейдж и Сергей Брин (Google), а также учредитель шутливой Шнобелевской премии Марк Абрахамс.

Конференции TEDx имеют статус независимых мероприятий, проводимых по лицензии TED. Европейская организация по ядерным исследованиям (ЦЕРН) в Женеве принимала вторую по счету конференцию. «На TEDxCERN 2014 мы представляли науку, которая имеет решающее значение в обеспечении стабильного будущего для наших детей», – сказал генеральный директор научной организации Рольф Хойер. Нина Федорова выступала на TEDxCERN  с докладом о продовольственных системах будущего.

В энциклопедии крупнейших ученых мира под редакцией Элизабет Оукс говорится, что Нина Федорова родилась в городе Кливленде штата Огайо. Ее мать, Ольга Снегирева, работала переводчицей, а отец, Всеволод Федоров, был инженером. Нина хорошо училась в школе и увлекалась игрой на флейте. После встречи с Джеймсом Уотсоном, лауреатом Нобелевской премии по физиологии и медицине 1962 года за открытие структуры молекулы ДНК, Нина Федорова решила посвятить свою жизнь науке. Сегодня в ее активе – два престижных титула, Verne M. Willaman и Evan Pugh professor. В 2006 году ей была вручена Национальная научная медаль США, а годом позже государственный секретарь Кондолиза Райс назначила ее своим советником по науке.

Мы встретились с Ниной Федоровой в перерыве, чтобы выяснить, что связывает американского профессора с русским именем с Россией.

- Нина Всеволодовна, Ваша фамилия пишется на американский манер – Федорофф, – однако очевидно, что в Вас есть что-то русское. Не могли бы Вы рассказать немного о своих корнях?

- Мои предки были родом из России. Дед по материнской линии работал в русской миссии в Нью-Йорке. После того, как произошла революция 1917 года, они не вернулись на родину. Дед по отцовской линии в то же время был российским консулом в Японии, а отец тогда жил с бабушкой в Санкт-Петербурге. После революции он бежал через всю Сибирь, а потом дед отправил его на корабле в Америку, где отец получил образование. Бабушка и папины сестры приехали позже. Я родилась в Америке, но наша мама очень хотела, чтобы мы выучили русский язык, поэтому я говорю по-русски.

- Оказал ли влияние на Вашу дальнейшую судьбу тот факт, что Вы происходите из русской эмигрантской семьи?

- Возможно, мы были немного изолированы от других детей, потому что мама хотела научить нас русскому языку. И, знаете, я была довольно умной девочкой, а другие ребята обычно сторонятся таких детей.

- У Вас сохранились какие-то связи с Россией?

- Очень мало. Во время работы советником по науке в государственном департаменте США мне довелось принимать участие в праздновании 50-летия сотрудничества российской и американской Академий наук по ядерному разоружению. Пришлось освежить свои знания русского языка – я произнесла на нем часть своей речи. После этого ко мне подошел академик Юрий Осипов и спросил удивленно: «Откуда Вы?». Он никогда обо мне не слышал. Но многим мое имя было знакомо – я написала статью для научно-популяр-ного журнала Scientific American, когда работала над транспозонами, «прыгающими генами», и эта работа была переведена на русский.

Вообще, я бывала в России много раз. Я была членом правления международного научного фонда Сороса и ездила с ним на встречу с Борисом Ельциным, чтобы попросить об освобождении от налогов исследовательской деятельности.

- А почему Вы решили заняться наукой?

- В юности я собиралась стать музыкантом. Но в какой-то момент я поняла, что мне не хватает терпения, чтобы заниматься столько, сколько нужно, чтобы стать хорошей флейтисткой. Мне надоедало играть по несколько часов.

Поэтому я решила, что раз уж не смогу стать великой флейтисткой, лучше буду заниматься чем-то полезным. Я закончила Сиракузский университет и поступила в Рокфеллеровский университет. Однажды преподаватель пригласил меня в лабораторию ставить эксперименты. Попробовав это, я больше не хотела заниматься ничем другим. Потому что ставить эксперименты – это самое интересное, что может быть в жизни.

- У Вас много титулов – Verne Williman, профессор естественных наук, Evan Pugh, профессор по биологии. Вы вошли в энциклопедию «Великие ученые мира» наряду с Эвклидом, Стивеном Хокингом и Мари Склодовской-Кюри, а кроме того, Вы – член Национальной академии наук США и других академий, были советником госсекретаря по науке. Было ли трудно достичь таких результатов?

- Да, конечно. Я никогда бы не подумала, что смогу всего этого достичь. Я вышла замуж, у меня родились дети. У меня трое детей и уже семеро внуков, и все это было непросто. Но мне так сильно хотелось достичь успеха…

Но, Вы знаете, мне в чем-то даже повезло, что я женщина. Потому что 1960-1970-х годах, во всяком случае, в США стали уделять больше внимания тому, чтобы нанимать на работу женщин. Так что в некотором смысле я получила преимущество, которого были лишены другие.

Я думаю, мне удалось стать советником по науке государственного секретаря США отчасти благодаря тому, что тогда уже было принято, чтобы среди кандидатур были женщины. Я совершенно не ожидала, что получу эту должность. Кстати, Кондолиза Райс, которая взяла меня на работу, училась в России и говорит по-русски.

- Какие задачи стояли перед Вами в качестве советника госсекретаря по науке?

- Эта должность стала одной из причин того, что я стала тем, кем являюсь сегодня. Мне нужно было разбираться во многих вещах – изменении климата, инфекционных болезнях, других темах, о которых я не так много знала. Так что мне пришлось много учиться, чтобы наверстать упущенное и стать экспертом по этим вопросам. Я стала ездить на конференции по изменению климата, по другим темам, путешествовала по всему миру.

Быть ученым в государственном департаменте не очень престижно, но в посольствах высоко ценят ученых, особенно тех, которые могут заниматься проблемами, связанными с ГМО. Мне довелось общаться в течение нескольких лет с российскими коллегами, например, с блестящим ученым Андреем Мирзабековым, возглавлявшим Институт молекулярной биологии им. Энгельгардта. Он приложил очень много усилий для того, чтобы институт смог пережить экономический упадок, в котором он оказался после распада Советского Союза. Я помогла ему организовать международный комитет, установить контакты и так далее.

- В своем выступлении Вы говорили о том, что к 2100 году нам нужно будет накормить 10 млрд. человек. Значит ли это, что в будущем без ГМО не обойтись?

- Честно говоря, не знаю. Например, в России сегодня не одобряют применение ГМО, но я думаю, что в конце концов люди осознают необходимость этого. Потому что лучше пользоваться достижениями биологии, чем химикатами, которые никому не нравятся.

Население нашей планеты растет, и в условиях потепления климата становится все меньше пригодных земель и воды – откуда же взяться инновациям, кроме современной науки? Поэтому я очень на это рассчитываю.

Однако, если оглянуться назад, в истории был, например, целый период деятельности Лысенко, ученика Вавилова, считавшего, что приобретенные признаки могут передаваться по наследству. Тогда занятия генетикой стали считаться политически неприемлемыми. Такая позиция была выгодна Сталину – он «промыл мозги» одному поколению, а значит, и следующее поколение готово было в это верить. Вавилов погиб в тюрьме, а многие его коллеги были уничтожены за то, что занимались генетикой. Это отбросило советскую науку на много лет назад. Каждый, кто мог уехать, уехал, и США в данном случае оказались в выигрышном положении в сфере генетики и биотехнологии.

- Органическая пища, биопродукты сегодня довольно популярны в Швейцарии. Почему, как Вы думаете, люди готовы за них переплачивать?

- Это просто глупость! Знаете, мы живем в городах и ностальгируем по продуктам, которые, как мы считаем, натуральны. И мы верим, что натуральны те продукты, которые нам знакомы с детства. При этом люди не задумываются, что даже домашние растения – это результат генетической модификации, они просто об этом не знают!

- Если бы у Вас был выбор, в какой стране и в какой период времени Вы хотели бы жить, работать, учиться?

- Я думаю, что мне очень повезло. Каждый раз, когда я бываю в какой-нибудь стране, я понимаю, что мне повезло родиться в Америке в интеллигентной русской семье.

- Есть ли у Вас собственный рецепт успеха? Не поделитесь с нашими читателями?

- Много трудиться. Не хотелось бы вас огорчать, но нужно просто сосредоточить все свои силы на работе и желании не потерпеть поражение. Другого пути нет.

Татьяна Гирко