Преподаватель с Аляски: как «заболеть Россией»?

Преподаватель Университета Аляски Светлана Насс рассуждает о проблемах преподавания русского языка в США.

В Университете Аляски много лет существует кафедра русского языка и литературы. И хотя сегодня университет переживает непростые времена, русский язык по-прежнему достаточно востребован. Но нужны дополнительные усилия, чтобы этот интерес развивался, считает преподаватель русского языка в Университете Аляски Светлана Насс.

– Вы преподаете в Университете Аляски: расскажите немного об этом учебном заведении, когда в нем появилась кафедра русского языка и литературы?

– В Университете Аляски обучается чуть более 26 с половиной тысяч студентов. Университет представляет собой более двадцати самостоятельных кампусов, которые расположены в значительной отдаленности друг от друга, а некоторые и от цивилизации. Точной даты появления кафедры русского языка и литературы в Университете Аляски я не знаю, да и, наверное, этого навскидку не скажет никто, придется копаться в архивах. Сегодня университет переживает сложные времена: штат урезал финансирование на 40 %, поэтому можете себе представить масштабы местной, так сказать, перестройки: увольняется и сокращается под всякими соусами от трехсот до пятисот человек, и продолжается это все уже пару лет. В такой ситуации некоторые программы выдерживают и остаются на плаву, а некоторые просто перестают существовать. Времена непростые. Общее количество студентов уменьшается и это, конечно, сказывается на русском языке тоже.

– Какие связи у вашего университета установлены с российскими вузами?

– Университет Аляски тесно сотрудничает с университетами нескольких северных регионов в рамках Института Арктики: объединения вузов стран, занимающихся наукой и образованием на Севере. В это объединение входит и несколько российских вузов, но сотрудничество с ними ведется в области естественных наук и языков и культур малых народов Севера, а вот русским языком и литературой там практически не занимаются. А жаль! Это объединение могло бы стать отличной площадкой для продвижения не только языков малых народностей Севера, но и русского языка: нужна лишь инициатива. Программы по обмену с Россией – вообще очень значимая, а для меня очень больная тема. Студенты едут почти исключительно по программам, которые организовывает американское правительство. Я не открою ничего нового, если скажу, что, на мой взгляд, главными препятствиями, практически закрывающими свободный канал связи с Россией для студентов американских вузов являются, во-первых, цены обучающих программ для иностранных студентов в России и, во-вторых, отсутствие масштабной программы в России, которая бы занималась активным продвижением этой и подобных ей образовательных инициатив в США.

Может сложиться ложное представление, что студенты – вот просто сами, прямо массово, ни с того ни с сего – начинают хотеть поехать учиться в Россию или в любую другую страну, язык которой они изучают. Какое глубокое заблуждение! До степени желания посетить страну изучаемого языка своего студента надо довести, людей надо суметь заразить интересом к России, к ее народу и eе великой культуре. Само по себе это «заболевание Россией» иногда, конечно, происходит, но без усилий организатора даже на одну группу желающих точно не наберется.

У очень многих преподавателей русского в вузах и школах США получается пробудить в своих студентах интерес к России и ее культуре: у молодых людей появляется желание съездить в Россию, у них просыпается огромный интерес ко всему русскому, но все упирается в отсутствие денег. В школах тогда приходится устраивать сборы добровольных средств, дети собирают пожертвования… Вы представляете, сколько надо усилий, чтобы организовать подобное? Дни и ночи. Идут на такое лишь некоторые энтузиасты, влюбленные в Россию. А такие люди в Америке есть, и их немало.

Да и воспользоваться специальными государственными программами, инициированными американским правительством, тоже не так просто: студентам надо потратить огромное количество времени на сбор и заполнение документов для участия в программах, которые спонсирует американское правительство; всегда требуется несколько рекомендательных писем, в общем, это целое дело, и под силу оно только самым целеустремленным.

Участвовать в программах по обмену с российскими вузами напрямую наши студенты не могут: это слишком дорого. Одна дорога и виза (кстати, почему бы ее стоимость не уменьшить для студентов?) чего стоят, а там ведь еще нужно как-то жить, не говоря уже о том, что надо платить за саму программу.

Все преподаватели русского в американских университетах завидуют своим коллегам, преподающим французский: практически каждый студент может поехать во Францию на время изучать французский по грантам французского правительства и/или частного сектора. Огромную поддержку и преподавателям немецкого языка здесь, в США, оказывает немецкое правительство. Опять же: бесплатные программы по обмену студентов, поездки для изучения немецкого языка с удобной для студентов продолжительностью по времени, с возможностью выбора как места и времени, так и сроков и интенсивности. Не надо, наверное, никому рассказывать, какими энтузиастами французской и немецкой культуры возвращаются эти студенты сюда, в Америку. Эта молодежь сумеет устоять перед любой пропагандистской шумихой. Часто такие дети влияют на восприятие немецкой и французской культур и событий, связанных с этими странами, как в своих семьях, так и далеко за пределами семейного круга.

– Ваши студенты – кто они? Что студентам больше всего интересно в России? Какое у них мнение о стране?

– Студенты в моих группах русского языка в основном занимаются русским языком не профессионально, русский чаще всего не входит в список обязательных дисциплин по их профилю. Есть несколько филологов, но в основной своей массе мои студенты изучают русский как один из предметов по выбору, своего рода факультатив, который все-таки обязателен для диплома, но это не обязательно русский: факультативные предметы выбираются из огромного перечня дисциплин, предлагаемых университетом. Поэтому в моих группах вы встретите и будущих инженеров, и будущих биологов, есть и физики, и писатели, и учителя, и представители других профессий.

Разговор о культуре России – неотъемлемая часть моих занятий. Мне нравится наблюдать перемены в моих студентах: нравится слушать, как меняются, углубляясь и становясь многовекторными, их рассуждения о современных и исторических событиях, когда студенты прилагают усилия, чтобы оценить события через призму интересов российского народа.

Знать о России студентам со временем, если прилагать к этому усилия и педагогическое мастерство, становится интересно все – это вам скажет любой преподаватель русского здесь, в Америке, да и, наверное, в любой стране. Ведь русский язык, в конце концов, – такая же дисциплина, как, скажем, математика: сама собой любовь и интерес к ней не возникнет, заинтересованность предметом у учеников и студентов приходится направленно развивать любому преподавателю-предметнику. Русский здесь исключением не является.

Моим студентам очень интересно узнавать о многогранности русской культуры: с самого первого семестра мы говорим об особенностях культуры Санкт-Петербурга и Москвы, конечно, но также студентам особенно интересно то, о чем обычно американцы не знают: о Северном Кавказе и Дальнем Востоке, о Чечне и Крыме, об исламе и православии, о казаках и народах Севера, о положении женщины в русском обществе и о русских школах, и еще много, много о чем.

– Какова мотивация у студентов, выбирающих специализацию «русский язык и литература»? Как им это помогает в дальнейшей карьере?

– Мотивация студента… Тут не надо идеализировать, все студенты в мире одинаковые в этом отношении. Главная мотивация студента, за малыми исключениями, – получить кредиты и в конце концов – профессию. Если на пути к диплому у студентов есть возможность выбрать ту или иную дисциплину, и кто-то выбирает русский, – я такому рада. К каждому студенту, выбравшему мой предмет, русский язык, отношусь максимально уважительно, а главное – бережно. Я очень стараюсь заработать для русского репутацию «легкого» предмета. Ведь студенты часто общаются с огромным количеством подобных себе людей, делятся впечатлениями о предмете и о преподавателе и советуют друг другу, брать или не брать тот или иной предмет по выбору, что напрямую влияет на наполняемость моих групп.

Я целенаправленно делаю все, чтобы русский пользовался успехом. Чтобы дети записывались в мои группы, не боясь того, что им придется страдать весь семестр, корпеть над домашкой, засыпая и просыпаясь с учебником русского языка в руках. Такая репутация мне не нужна. С такой репутацией ко мне на русский никто не запишется. С другой стороны, выучить русский язык невозможно без серьезных усилий и ответственного отношения к предмету. Поэтому я очень много работаю над собой, над своими навыками преподавания языка как профессионала. В поиске прогрессивных методик постоянно читаю, ищу новые методические материалы. Работаю над тем, как сделать морфологически богатый русский язык более доступным для восприятия людям, выросшим с английским языком, у которого по природе своей другая морфологическая структура.

– Приведите, пожалуйста, пример…

– Простой пример. Вам нужно использовать существительное во множественном числе: для того, чтобы сказать «столы», в английском языке мы добавляем к слову «стол» букву «s» и получаем «столs» (опустим исключения). Вот вам пример из китайского: чтобы сказать «столы», вы просто добавляете «ге» 个 к «стол» или любому другому предмету, когда его у вас множество (я, конечно, здесь упрощаю для примера). Приглашаю вас поразмышлять, что в таком случае происходит в русском, и главное – как этому научить человека, который никогда раньше о таких процессах не задумывался, но это еще не все. Научить его надо так, чтобы он думал, что это самая интересная и достойная его внимания концепция, на изучение которой он готов тратить свои силы и нервы. Семестр за семестром.

Вот еще животрепещущая тема. Не могу не упомянуть профессиональное образование преподавателей русского как иностранного. Недавно, в ноябре 2019 г., в Вашингтоне прошла очередная конференция преподавателей иностранных языков Америки, ACTFL – American Council on the Teaching of Foreign Languages. В ней приняло участие более 7000 учителей и преподавателей университетов со всех концов США и из-за рубежа. На выставке конференции присутствовало огромное количество представителей бизнеса, издательские дома. Скажу вам честно, я удивилась, когда увидела представителей швейцарского правительства, были там представлены и другие страны. Стол швейцарского представительства был постоянно окружен людьми: как пчелы на мед, слетались к нему преподаватели немецкого языка. Представители правительства Швейцарии приветствовали преподавателей немецкого языка как своих добрых друзей. Было очень интересно и поучительно смотреть на все это.

Для полноты картины: конференция ACTFL очень престижна, право выступить получает лишь около 20% заявок, а отбор проводят сами рядовые члены этой профессиональной организации, тем почетнее право представить на ней доклад. На эту конференцию в Америке приезжает каждый преподаватель иностранного языка, у которого есть хоть малейшая возможность туда попасть, даже те, кто не состоит членом организации. Иногда посещение спонсирует университет, но очень часто люди едут сами. Я, например, ездила как частное лицо.

Не скрою, я долго не могла избавиться от мысли, как прекрасно смотрелся бы здесь оформленный в русском стиле приветственный столик для преподавателей русского языка.

– Сохраняется ли на Аляске память о русском периоде истории? Какие исторические места там сохранились? Есть ли совместные с Россией проекты сохранения истории или развития культурных и общественных связей?

– В школах Аляски каждый ученик старших классов – здесь таковыми считаются классы с 9-го по 12-й – обязан изучать историю Аляски. Это курс длиною в один семестр, в котором в том числе рассказывается о том, какое влияние оказала Россия на Аляску. Так что, об историческом, религиозном и культурном влиянии России люди здесь хорошо осведомлены. Прошлым летом мне удалось побывать на острове Кадьяк: вот куда рекомендовала бы попасть (плюс остров Ситка, конечно), если вас интересует русское наследие на Аляске. Величественная природа, старые, нашими предками возведенные постройки, превращенные в музеи, например, Исторический музей Баранова, церковь, православная семинария...

Теперь о культурных проектах. Мы с мужем принимаем активное участие в организации и проведении в нашем городе торжеств, посвященных 9 мая: к памятнику в центре города приезжают ученики старших классов – будущие военные – и выставляют почетный караул из своих лучших курсантов. Люди возлагают цветы, играет «День Победы». Народа собирается немного, но люди приходят на мероприятие стабильно. Организуется празднование Победы, в основном участниками общественного движения городов-побратимов Фэрбенкс – Якутск, председателем и идейным вдохновителем которого является Мелисса Чапин (Melissa Chapin), и Fairbanks Festival, которым руководит изумительной энергии женщина-космополит Джулия Энгфер Джонс (Julie Engfer Jones). Мы с мужем увлекаемся историей, в частности, историей воздушного моста Аляска – Сибирь, одной из ветвей программы ленд-лиза времен Великой Отечественной войны.

Через этот интерес у нас установились добрые контакты с администрацией Красноярска – одного из пунктов транспортировки американских самолетов в СССР. Красноярцы и жители Якутска незримо присутствуют у нас на маленькой площади 9 мая: присылают венок памяти и направляют приветственные письма от горожан и мэров городов. Большое спасибо за это людям, которые занимаются организацией этих важных деталей.

А вообще, организацией культурной жизни русскоговорящего населения занимается само это население. Очаги ее находятся в Анкоридже. Поддержанием доброй памяти о России здесь, на Аляске, по-моему, занимаются, в основном, выходцы из СССР, а на государственном уровне, думаю, что никто, во всяком случае я о каких-то программах не слышала. Вообще же хочется отметить, что американцы здесь, на Аляске, немного другие, более самостоятельные, что ли, и очень этим гордятся. Доброжелательные, отзывчивые.

Огромная часть жителей Аляски занимается благотворительностью в широком смысле этого слова: активны и многочисленны церкви, много профессиональных объединений и встреч, люди часами добровольно помогают организации различных мероприятий, встречаются в библиотеках и кафешках, много общаются. И хотя в последнее время, особенно в последнее десятилетие, с экономикой штата Аляска, конечно, не все гладко, люди не унывают: кто уезжает, кто остается, в общем, жизнь идет.

Светлана Сметанина,

фото: Kith NUSS