Как в 40 лет начать жизнь в эмиграции?

         "Родина меня выдавила"

Волонтер штаба российского оппозиционера Алексея Навального в Ставрополе, казак и бывший милиционер Алексей Мужецкий после выборов президента России эмигрировал. По словам активиста, ему пришлось это сделать из-за угроз со стороны силовиков. В конце марта Мужецкого во время утренней пробежки похитили трое неизвестных, заковали в наручники, увезли в лес и избили. Волонтер связывал нападение с тем, что он пытался привлечь внимание к нарушениям в ходе голосования на президентских выборах.

“Сказали, что мне нужно прекратить подавать жалобы по поводу нарушений на выборах. Они угрожали расправой моей семье. Они говорили: "У тебя есть родители, дети. Подумай, а вдруг с ними что-то произойдет". Мне обещали голову оторвать, если я не перестану оспаривать результаты выборов", – рассказывал Мужецкий Радио Свобода в апреле.

Активист подал заявление в полицию, но напавших на него так и не нашли, а угрозы продолжились. Весной Мужецкий вместе с семьей улетел в Нью-Йорк. Активист вскоре получил политическое убежище, нашел жилье и работу.

Алексей Мужецкий согласился рассказать Радио Свобода о том, как в 42 года начать новую жизнь в эмиграции.

​– Я никогда не планировал эмигрировать, потому что я всю жизнь был патриотом России. И я не понимал людей, которые хотят уехать из России, просто чтобы уехать. У меня две несовершеннолетние дочери, и я хотел, чтобы они росли на российской земле. В селе Александровское Ставропольского края у меня был свой дом, в который я вложил много сил и времени. Незадолго до отъезда мы купили квартиру в ипотеку. Пришлось все бросить и бежать в незнакомую страну. Я уехал только потому, что угрожали мне и моим детям. Это была шоковая ситуация. Я лишь сейчас начал приходить в себя.

После того как я рассказал о нападении журналистам, ко мне в магазине подошел человек, который работает в силовых структурах. Он дал мне понять, что обо мне помнят, и попросил забрать все заявления

​

– После избиения вы подали заявление в СК. И что было дальше?

– Следователь почти никаких мер не предпринял. Меня не вызвали на осмотр места происшествия. Не были своевременно сделаны запросы об изъятии материала с камер наблюдения. После того как я рассказал о нападении журналистам, ко мне в магазине подошел человек, который работает в силовых структурах. Он дал мне понять, что обо мне помнят, и попросил забрать все заявления. Я решил, что надо уезжать. Я понял, что от меня не отстанут и даже огласка не поможет. Мне и так было страшно, а стало еще страшнее.

​– Вам угрожали уголовным преследованием?

– Не угрожали, да и поводов не было. Но был бы человек, а дело найдется. Все это время мы жили в большом напряжении. Мы, наконец, выдохнули, только когда сели в самолет в Нью-Йорк. Мы поняли, что теперь можем не опасаться за свою жизнь.

– Почему решили уехать в США?​

– У меня была туристическая виза в США. Мы ездили на каникулы в эту страну, чтобы показать детям Диснейленд. Мы не выбирали страну для эмиграции. Улетели туда, куда была возможность.

– Почему выбрали Нью-Йорк?

– В Нью-Йорке много эмигрантов, там дружелюбное отношение к людям из разных стран. Кроме того, в этом городе легче получить политическое убежище.

– Вам сложно было найти работу и жилье?

​– Здесь много агентств по поиску работы. Человеку, у которого есть какие-то трудовые навыки, найти работу легко. Особенно если знаешь язык. Сейчас я работаю охранником. Жена тоже получила работу. Конечно, мы пока работаем не по специальности. У меня юридическое образование. А в США, к счастью, российские законы не действуют, поэтому, чтобы работать юристом, мне надо переучиваться. Но меня никакой труд не пугает. В России я и таксовал, и на мебельной фабрике работал. Весной собираюсь поступать в колледж, чтобы в будущем найти более интересное и хорошо оплачиваемое дело. Сейчас изучаю, какие профессии востребованы в Нью-Йорке.

Квартиру я нашел по объявлению в русскоязычных газетах через два месяца после прибытия в Нью-Йорк. До этого мы жили у знакомых. Сейчас мы снимаем жилье в маленьком районе Бруклина под названием Сигейт. Мы живем недалеко от океана. У нас замечательные соседи. Особенно хорошие отношения сложились с семьей из Украины. Эта семья снимает квартиру рядом с нами. Мы часто ходим друг к другу в гости.

– Как дети адаптировались к жизни в Нью-Йорке?

– На следующий день после приезда мы созвонились с местным департаментом образования. У нас попросили свидетельство о рождении дочерей, переведенное на английский. После того как мы предоставили документы, старшая дочь пошла в школу. А младшую мы устроили в детский сад, который находится в минуте ходьбы от нашего дома. Дети привыкают к жизни в США. Старшая дочь раньше очень переживала, что ей пришлось расстаться с друзьями. Сейчас у нее появились новые друзья, и она делает успехи в учебе, особенно в математике.

– Как вы получили политическое убежище?

– Легко и очень быстро. В июне мы подали документы, а в августе уже получили убежище. Из документов у меня были копия заявления в СК, заключения судмедэксперта, который снимал побои, и подтверждение того, что я был наблюдателем на выборах президента. Адвокат сказал, что вероятность получить убежище с моей историей весьма велика. Но мне кажется, нам еще и повезло. Некоторые беженцы не один год ждут решения.

​– Вам хватает денег на жизнь?

– Сначала мы тратили деньги, полученные после продажи моего дома, которые прислал нам мой отец. Мы получали финансовую помощь от государства, пока не нашли работу. Теперь мы оба работаем и чувствуем себя комфортно в финансовом плане, несмотря на то что у нас маленькая зарплата по меркам этого города. Мы можем пойти несколько раз в месяц в ресторан, детям покупаем все, что нужно. В России я тщательно планировал свой бюджет. Здесь у нас нет необходимости экономить на еде или одежде. Но самое главное – у меня есть ощущение спокойствия и уверенности. Я понял, что человек, который готов работать, учиться и уважать закон, в Нью-Йорке не пропадет.

​– Вы большую часть жизни провели в небольшом селе Ставропольского края. Сложно было привыкнуть к такому огромному и динамичному городу?

​– Напрягает иногда размах и шум Нью-Йорка. Но там, где мы снимаем квартиру, тихая и спокойная атмосфера. Мне нравится изучать Нью-Йорк. Мы много гуляем по городу. Машины у меня пока нет. Мы передвигаемся на общественном транспорте.

С детьми регулярно ездим на Манхэттен. На Рождество ходили смотреть на главную елку Нью-Йорка в Рокфеллеровском центре. В Нью-Йорке много развлечений и никогда не скучно. Конечно, в Нью-Йорке есть непривычные для меня законы и правила приличия, которые надо соблюдать. Но они не вызывают у меня отторжения. Мне по душе, что тут уважают личное пространство. В Нью-Йорке много людей, эмигрировавших из разных стран, в том числе по политическим причинам. Но никто на этом внимание не заостряет. У жителей Нью-Йорка не принято спрашивать об иммиграционном статусе.

– Многие эмигранты годами живут в русском районе Нью-Йорка, плохо говорят на английском и общаются, главным образом, с представителями русской диаспоры. Как вы думаете, вы сможете интегрироваться в американское общество?

– Я этого хочу. Но я плохо говорю на английском. Сейчас я могу на этом языке обсудить только бытовые вопросы. Очень расстраивает, когда не получается поддержать разговор с американцами на интересные темы. Но этот вопрос я решаю. Мы с женой два раза в неделю ходим на курсы английского. В ближайшее время планируем поехать в путешествие по США, чтобы лучше узнать эту страну.

—​– Вы не разочаровались в США после эмиграции?

– Разочаровываются в своих ожиданиях те приезжие, у которых был выбор. Мне разочаровываться не с чего. Я сюда уехал не по своей воле. Меня заставили покинуть Россию. Я не ожидал от США молочных рек и кисельных берегов. Я не считал, что другая страна мне что-то должна. Я понимал, что нужно будет много работать. Приятным сюрпризом было то, что государство готово эмигрантам помогать. Например, нам предоставили бесплатную медицинскую страховку. Меня удивило дружелюбное поведение чиновников. Но я знаю, что никто мои проблемы, кроме меня, решать не будет.

– Скучаете по России?

– Конечно, я скучаю по родителям, друзьям и своему дому. Я прекрасно понимаю, что не увижу близких в ближайшее время. Отец, военный, не одобрил мою эмиграцию. Он не поедет никогда в Америку. Я смогу приехать в Россию, только когда и если получу гражданство США. Мне грустно от этого, но больше всего я сожалею о том, что Родина меня выдавила. Но переживать бессмысленно, да и некогда. Мне надо создавать будущее, а прошлое осталось в прошлом.

– Наверное, это очень сложно – в 42 года начинать с нуля в непривычных условиях чужой страны?

​– Я тоже думал, как я справлюсь с этими переменами в моем возрасте. Но я смотрю на людей, которые живут в Нью-Йорке, и понимаю, что тут можно сохранить здоровье и активность до глубокой старости. По пляжу недалеко от моего дома в теплое время года каждый день спортивным шагом прогуливается женщина 89 лет. Она бодро идет 8 километров. Вы можете представить россиянку такого возраста на пробежке? Пожилые люди комфортно себя чувствуют в США. Здесь не страшно стареть. Я посмотрел на стариков Нью-Йорка и решил, что 42 года – это отличный возраст, чтобы начинать.

– Вы не жалеете, что стали наблюдателями на выборах, поддержали Навального и вам пришлось бежать?

– Я делал то, что считал правильным, пока это было возможным. И не предполагал, чем всё закончится.​

​– Совсем не предполагали?

​

– Я не думал, что путинский режим начнет гнобить свой народ. Но я ощутил эту дикость на собственной шкуре. В США я остаюсь сторонником Алексея Навального. Я общаюсь по интернету активистами, которые живут в России. У многих из них чемоданные настроения. Оппозиционеров так прессуют, что оставаться в России становится опасно.

​– Они не упрекают вас в том, что вы сбежали от трудностей?

– Я не считаю себя исключительным человеком, героем. Я не Че Гевара и не готов жертвовать собой и своей семьей ради идеалов демократии. Я лишь хотел нормальной жизни для себя и своих дочерей. Сейчас я испытываю горечь сожаления, что Россией правит кучка людей, которая совершает неприемлемые для порядочного демократического общества поступки.

Я пытался, как мог, этому противостоять, а теперь я хочу использовать шанс построить хорошую жизнь для себя и своей семьи в США. Я сомневаюсь, что сейчас в России активными действиями можно изменить хоть что-то. Правительство пойдет на любые меры, чтобы не допустить массовых волнений. Активистам, которые продолжают бороться, могу пожелать лишь беречь себя.

Дарина Шевченко