Мат – следствие неуверенности в себе

Почему люди матерятся?

Почему люди матерятся? Свое мнение высказывает психолог Александр Колмановский.

– Начиная разговор о мате, уточним, что мы говорим не о тех людях, которые раз в год могут выругаться в сердцах, а о тех, которые приправляют всю свою речь матерными словами. Эти люди явно отличаются от тех, которые не матерятся. Какие психологические причины могут подвинуть их к этому?

– Эти психологические причины легко понять на основе нашего с вами обывательского опыта. Что такое мат как языковый институт? Это какая-то табуированная часть языка, то есть язык, которым нельзя разговаривать. Странно: почему должен существовать язык, на котором нельзя разговаривать? Он есть, но говорить на нем нельзя. Если над этим противоречием задуматься, тогда чисто логически становится понятно: он нужен, чтобы показать, что я этот культурный барьер проламываю, я с ним не считаюсь. Вот я какой мощный, вот я какой крутой, вот я какой независимый!

Это инструмент, регулирующий отношения. Можно сказать, что мат у людей – аналог рычания у животных, предупредительный сигнал: я небезопасен.

Люди чаще матерятся, когда у них обостряется потребность в защите, в самоутверждении. Это не от бескультурья и не от избытка сил. Наоборот, это судорога неуверенности в себе, это состояние, в котором человек особенно жадно прибегает к внешним атрибутам своей значимости. Проще говоря, чем больше люди перепуганы, тем больше они матерятся!

Испуганы мы бываем по самым разным причинам. Из расшифровок «черных ящиков» известно: последним, что говорят пилоты, успевшие понять неизбежность гибели, является не слово «конец», а его матерный аналог.

Но вы спрашиваете о других людях, которые матерятся вроде бы безо всякой видимой причины. В таких случаях причиной является другой страх, действительно невидимый и не сознаваемый самими «матерщинниками», но сильный: это страх собственной несамодостаточности, безотчетный страх того, что «я плохой», и что меня за это ждет наказание.

Есть другое представление о том, почему люди матерятся: это представление о «дурном примере», от которого все родители хотят оградить своих детей. Кажется, что если ребенок услышит «много новых слов» от приятеля, он захочет ему подражать и тоже начнет материться.

Это поверхностное представление. Ведь этот пример матерщины (и любой другой агрессии) предъявлен более-менее всем на свете детям и подросткам. Но все по-разному ему следуют, все с разной податливостью ему подчиняются. И с большим энтузиазмом ему следуют неуверенные в себе люди. Чем меньше чувство самодостаточности, тем больше желание сойти за своего.

– Но ведь есть примеры крутости и самодостаточности совершенно другого рода. Есть люди интеллигентные, умные. Почему из всех примеров крутости будущие матерщинники выбирают именно такую крутость?

– Крутость для них важна именно как физическая внешняя защита. Ведь им страшно!

Еще раз вернемся к природе матерщины. Какое впечатление на нас этот язык производит? Прежде всего, впечатление повышенной агрессивности. От матерщины до удара гораздо меньше дистанция, чем от корректной фразы: «Ну, Васильич, ты меня и удивил» (как в известном анекдоте). И поэтому перепуганные люди энергично матерятся. Мол, не тронь, а то вот-вот ударю. И поэтому для детей, которые чувствуют себя незащищенными, подлежащими заслуженно плохому обращению с собой, это такой заманчивый щит.

– А можно предположить, что влияют такие факторы, как недостаточность словарного запаса? Человек не знает, как выразить свою мысль или эмоцию. И вот он прибегает к этим словам. Возможна такая связь: человек недостаточно читал книжки, поэтому у него не хватает чисто выразительных средств?

– Нет, такой прямой связи нет. Если у психологически сохранного человека не хватает слов, чтобы выразить какое-то тонкое чувство или описать какую-то новую реалию, он может испытывать затруднения, может прибегать к междометиям, «мекать – бекать», но у него не будет потребности материться. Тем более что мат заменяет пустоты в эмоциональном плане, но не в смысловом, он не помогает собеседнику лучше понять: о чем, собственно идет речь.

На самом деле связь между бескультурьем и матом есть, но не прямая, а, так сказать, опосредованная. Нехватка слов для выражения тех самых тонкостей возникает от того, что ребенок этих слов просто не слышит. Это ребенок, в чьей семье говорили в основном на конкретные материально-хозяйственные темы. «Дай соль. Уже поздно. Сколько раз тебе повторять». А о тонких чувствах не говорили, красотой не восхищались, чужому горю не сочувствовали. Значит, в той семье не говорили и о чувствах самого ребенка, и его переживаниями не сочувствовали. Так и формируется неуверенность ребенка в себе, чувство непринятости, которое потом провоцирует его на «матерщинную защиту».

– Имеется в виду неблагополучная среда в психологическом и нравственном отношении, или то, что окружающие матерятся, и это как заражение?

– Это одно и то же. Внешне это может выглядеть так, что отец матерится, сосед матерится, и поэтому наш пациент матерится. Но это не инфекция, которая передается воздушно-капельным путем. Эта «инфекция» передается иначе. Если отец матерится, значит, у него повышена агрессивность (то есть, как мы поняли, страх). А это в свою очередь означает, что отец мало принимающий, он не будет сильно вникать в состояние ребенка, да и жены. Поэтому ребенок будет чувствовать себя незащищенным, испуганным. Вот от этого у него будет потребность материться.

– Как влияет привычка материться на способность человека поддерживать полноценное общение с близкими людьми?

– Влияет очень сильно, но только не сама матерщина, а ее истоки. Те же психологические причины, что провоцируют мат, портят отношения человека с окружающими.

Для наших близких полноценным является такое общение, когда мы принимаем в них участие. Когда мы к ним реально присоединяемся, представляем себе их чувства, сосредотачиваемся на их обстоятельствах. Когда мы больше выслушиваем, чем выговариваемся.

Посмотрев на отношения под этим углом зрения, вы сразу заметите, что участливые люди гораздо меньше матерятся, чем люди, чье участие остается в основном виртуальным. Вы не увидите человека, который склонен выслушивать, сосредотачиваться на собеседнике, и при этом энергично матерится. Это какие-то разные образы.

– То есть человек, который матерится, испытывает трудности в близком общении?

– Да. Не потому, что он матерится, а по той же причине, по которой он матерится: из-за неуверенности в себе. От этого он матерится, и от этого же такой человек бывает менее участлив. Его собственный психологический дискомфорт так велик, что ему трудно сосредотачиваться на дискомфорте другого человека. Мат как проблема речи отражает проблему его менталитета. Очень редко человек матерщиной сопровождает предложение помочь. Как правило, матерщина сопровождает отказ в помощи: «Да пошел ты… туда-то и туда-то». Матерящийся человек бывает более негативен для окружающих, для домочадцев.

Есть и другая сторона этой проблемы. Жизненная позиция матерщинника близка к позиции кулачного бойца. А надо сказать, что люди любят или не любят себя ровно за то же, за что они любят или не любят окружающих. Поэтому кулачный боец безотчетно не любит себя. У него, как говорят психологи, негативное самопринятие. Ведь никто из нас – ни интеллигенты, ни отъявленные матерщинники, – никто не любит партнера, который стоит перед тобой в кулачной стойке. Поэтому когда человек в такой стойке живет, у него развивается аутоиммунная агрессия, он себя не любит.

– У нас издавна принято женщин ограждать от мата, говорить, когда кто-то матерится: «Что ты делаешь, здесь же женщины, дети». Можете как-то это психологически объяснить?

– Мне кажется, это связано с двумя причинами. Главная – то, что мат действительно является прелюдией к удару, к толчку, к негативному физическому воздействию. И женщин и детей первыми уводят из-под этого удара. Другая причина состоит в том, что словарь мата на 90 % связан с сексуальными реалиями.

– Сейчас мы видим, что молодые девушки зачастую не смущаются, а сами матерятся. Можете как-то прокомментировать это?

– С чем это связано, точно не скажу, у меня есть два предположения. Одно состоит в том, что это есть закономерное следствие общего феминистического движения, на мой взгляд, губительного для человеческой культуры и человеческой психики.

А второе объяснение состоит в том, что сейчас матерщина вообще гораздо больше пропитывает всю культуру, язык, в том числе публичные выступления, чем это было 15-20 лет тому назад. И, если справедлива наша логика, что матерятся перепуганные люди, то это есть результат гигантской социальной ломки, вследствие которой люди в своей массе сейчас перепуганы. Старые устои приемлемой жизни сломаны, а новые не только еще не сформировались, их даже еще не видно на горизонте. И люди потеряны, поэтому чувствуют обостренную потребность в самоутверждении.

– У человека есть разные способы удовлетворения своих потребностей. Здоровые, не здоровые. Вот мат – это один из способов удовлетворения потребности в защищенности и самоутверждении. Вот человек матерится. И что происходит с его потребностью при этом?

– Ничего хорошего. Это наркотик, а не витамин С.

– Кстати, слово «наркотик» очень подходит, в контексте следующего вопроса. Вопрос о том, как люди отучаются от этого дела. Мы знаем, что от наркотика очень тяжело отучиться, и мы все встречали людей, которые когда-то матерились, теперь они засоряют язык какими-то странными междометиями, типа «ля» (кусочек одного матерного ругательства). Это делает из них каких-то клоунов. Смотришь, человек взрослый, серьезный, а как только он начинает «лялякать», представление о нем меняется. Почему они не могут легко отучиться и говорить нормально?

– Вы приводите случаи чисто механического избавления от мата. Механического, а не содержательного. То есть человек осознал, что лучше бы не материться, и начинает бороться с этим на уровне лексики, а не на уровне причины. Тогда неизбежно возникают всякие эвфемизмы, тот или другой. Иногда эти эвфемизмы выглядят комично, иногда вполне культурно. Например, человек начинает без конца говорить «как бы».

– В чем состоит содержательная борьба с матом, как с наркотиком?

– Действительно, это хорошая аналогия. Пока наркоман не найдет, не нащупает своей правильной, содержательной деятельности, никакие химические, медицинские меры не окажутся долгосрочными. Он быстро скатится обратно. Здесь то же самое. Поскольку матерщина провоцируется ощущением собственной несамодостаточности, то вытесняется этот негатив поиском собственной достаточности.

Прежде всего, речь идет о развитии своей участливости, о навыке сосредотачиваться на любом человеке, который появился в поле зрения. Это трудно. Чем более человек истощен, тем труднее, но в преодолении этой трудности его главное спасение.

– Попробуем поставить себя на место этого человека. Он держался за мат как за некую оболочку, защищающую от внешнего мира, он был как ощетинившийся ежик. И вдруг он эти иголки сбросил, он ощущает себя таким голеньким и беззащитным. Наверное, ему будет страшно, «как я такой без мата, меня все могут обидеть»? И как его участливость поможет ему переменить отношение к людям, поможет чувствовать, что они не угроза, а наоборот, что они, может быть, нуждаются в его участии, защите, и так далее?..

– Справедливые сомнения. Значит, надо начинать не с того, чтобы усилием воли держать себя за горло и отказываться мата, это такому человеку будет страшно, поэтому практически непосильно. Ему надо начинать с того, чтобы, еще отучаясь от мата, приучаться мысленно сосредотачиваться на собеседнике. Приучаться представлять себе: что этот человек хотел бы от него сейчас услышать. Чего он хочет: спать ли, в туалет ли, поделиться ли впечатлениями от фильма? Поначалу это будет очень трудно. Тут не надо себя насиловать, надо идти на то усилие, пусть небольшое, которое сейчас доступно. Пусть он ограничится одним-двумя вопросами и на этом свернет разговор. Чем чаще он будет предпринимать даже такие ограниченные усилия, тем больше у него будут расти эти возможности. Как мускулатура накачивается. А мат потом сам по себе отпадет.