Обыкновенное чудо: о магии Кашпировского

Экстрасенс и символ СССР в период его агонии снова на сцене.

Последнюю неделю в русскоязычных СМИ замелькала информация о возвращении в публичное поле Анатолия Кашпировского – легендарного экстрасенса и символа СССР в период его агонии. В этом видят едва ли не признаки близящегося распада России как государственного образования. Начав с 1988 года проводить по телевидению в Киеве и потом в Москве сеансы коллективной психотерапии, Кашпировский якобы «заговорил» дряхлую советскую систему, и она через три года отдала концы. То есть показал себя как действительно могущественный маг.

Надо признать, сейчас он выглядит еще более устрашающе, чем 35 лет назад. Тогда суровый человек в черном, стриженный под горшок, глядел исподлобья и замогильным голосом уверял, что нож без проблем входит в брюшную полость (что было правдой), а боли нет (что было неправдой). Теперь это все тот же человек, одет он точно так же, и только на лице лежит грим, напоминающий шедевр make up, который изуродовал артиста Безрукова, изображавшего Высоцкого в кинокартине «Спасибо, что живой».

Делает этот человек все то же самое, потому что ничего другого он делать не умеет. Но нельзя сказать, что Кашпировский вынырнул откуда-то из небытия, как можно решить, читая новости о перезапуске его публичных выступлений. Он периодически мелькал в медиа и раньше. Еще молодым 65-летним человеком крепко втащил по уху сексологу Князькину в прямом эфире передачи «Пусть говорят». Ходил под судом (не за это) и подавал в суд на Первый канал (за насмешки над собой). В год аннексии Крыма, кстати, приободрился и провел турне по России. В 2020 году завел, наконец, свой YouTube-канал: это более гибко и прогрессивно, чем эфирное телевидение.

Тем не менее не получившие систематического продолжения опыты 2014 года говорят о том, что в первую очередь сам Анатолий Михайлович видит в некоторых событиях потенциальную связь со своей популярностью. Даже если основная масса граждан России давно не сомневается, чей Крым, некоторая взвинченность, с которой тогда еще не пропахшая порохом пропаганда насаждала идею «воссоединения», не могла не отразиться на уровне тревожности населения. Экстрасенс предпринял опыт войти в ту же реку, но время еще не пришло. Зато через десять лет оказалось в самый раз.

Но даже такой кремень может пообтесаться. Неделю назад 85-летний целитель дал интервью собственному каналу, где включил деменцию по полной. На вопрос, куда он поедет после сеансов в Москве, он несколько раз повторил слово «Москва», после чего заявил, что «по линии общества «Знание», филармонии и по-всякому» выступает с 1964 года. Интервьюерка же гнула свою линию и спросила, «как теперь, 30 лет спустя» строятся «творческие встречи» Анатолия Михайловича. Так зрители канала на миг оказались в 1994 году, что представляется весьма примечательным.

Кашпировский, в сущности, такая же машина времени, что и, например, одноименный музыкальный коллектив. Ведь – при всем уважении к Андрею Макаревичу – его самые известные песни остались в своем историческом срезе. Даже если он позднее и писал что-то лучшее по качеству, общей картины это не меняет. Единственное, хотя и важное отличие Макаревича от Кашпировского состоит в том, что первый продолжает жить полной жизнью одного из ключевых деятелей культуры своей эпохи, а второй пролетел над этой эпохой, как фанера над Парижем. Вот только слышало о нем никак не меньше людей, чем об Андрее Макаревиче. Как тут не вспомнить рассказ Чехова «Пассажир первого класса», где описаны механизмы медийной известности самых никчемных селебритиз. Будучи именно таким человеком, Анатолий Михайлович является не столько признаком гибели путинского режима (держи карман!), сколько символом России, которая исправно сидит у телевизора и верит в рассасывание струпьев.

В том же 1994 году, куда в наши дни переносит благодарных пациентов Анатолий Кашпировский, вышел фильм «Русское чудо». Это было типичное «трешевое» кино первых постсоветских лет, где известные актеры халтурно торговали собственными лицами, в данном случае – обыгрывая историю Кашпировского. По сюжету вместо экстрасенса Кошмаровского на гастроли в Америку отправился подставной шарлатан. Затея кончилась провалом – эмигрантский импресарио вручил московским аферистам фальшивые доллары. Но те, прилетев на родину, обменяли «куклу» по коммерческому курсу у носильщиков кавказского происхождения. «Русским чудом» была карусель тотального обмана. Бездарный фильм невольно разоблачал советского человека, более не принуждаемого к лицемерию «социалистической моралью».

Функция Кашпировского состоит в том, чтобы диагностировать своим периодическим появлением безнадежное состояние значительной части общества. Здесь совершено неважно, пользуются люди телевизором «Рекорд» или тиктоком. Они готовы заряжать воду и вскакивать с инвалидных кресел, потому что живут в парадигме чуда. Плохое образование, дефицит жизненного опыта в силу невозможности выбраться из ловушки бедности, недоверие к малейшим проявлениям сложности и готовность воспринять любую чепуху, если она обещает минутное облегчение, – такая структура личности воспроизводится институтами воспитания, оставшимися России от СССР и за редкими исключениями приведенными в необратимый упадок.

Неподвижное загримированное лицо народного целителя иллюстрирует длительность промежутка, в котором все еще болтается страна, так и не решившаяся измениться ради собственного будущего. На протяжении всех постсоветских десятилетий гадание на картах и наведение порчи пользовались в России большим успехом, чем какие бы то ни было формы осмысленной деятельности. Причины для возобновления гастрольного чеса всяческих шарлатанов не коррелировали с кризисными периодами социальной жизни. Они попросту никуда не девались, то и дело отодвигаясь в тень начинающимися было тенденциями к улучшению. Но затем общество проходило очередную развилку и снова откатывалось назад, как это было и остается выгодно власти.

Не в последнюю очередь Кашпировский с его комичными «установками», которые он якобы «дает» страждущим пациентам, символизирует именно саму российскую власть – некомпетентную, коррумпированную и самоуверенную. Образ собственной вечности, которую элита агрессивного сырьевого государства создает для остального населения, отличается такой же топорностью и эфемерностью, что и внешность загримированного старика. Но, к сожалению, даже его скорый физический конец не обещает магических следствий. Останется несколько строк в истории человеческой глупости.

Ян Левченко, культуролог