С момента возобновления смертной казни в  Техасе  в 1976 году, штат лидирует по количеству исполненных приговоров. Только при нынешнем губернаторе уже казнено более 200 человек. А до этого рекордсменом был Джордж Буш-младший. Тюрьма города Хантсвилл  – самая известная тюрьма Америки, где ежегодно встречают смерть самое большое количество преступников. О том, как казнят преступников в Хантсвилле, рассказал Джим Уиллет  – главный палач в тюрьме Хантсвилл.

 – Как вы попали на такую работу?

– Я начал работать в тюрьме еще будучи студентом в колледже. Я с трудом сводил концы с концами, и тут попалась эта работа. Если бы тогда мне кто-то сказал, что я останусь там на всю жизнь, то я бы не поверил. Я проработал в тюрьме Хантсвилл 30 лет, из них 3 года я непосредственно приводил в исполнение смертные приговоры. Не могу сказать, что с годами привык к тому, что периодически приходится отправлять на тот свет людей. Но я всегда убеждал себя, что действую правильно, потому что приговоренный  – опасный преступник, который не задумываясь лишал жизни других людей. Если начать думать в другом направлении, то можно и с ума сойти.

В США существуют пять способов приведения в исполнение смертного приговора: смертельная инъекция, электрический стул, газовая камера, повешение и расстрел. В тюрьме Хантсвилл последние 20 лет смертные приговоры приводятся посредством смертельной инъекции.

– Опишите день казни.

– Тюрьма Хантсвилл отличается от других в штате и в целом по стране тем, что приговоренные не живут на ее территории  – их привозят туда из других тюрем в день исполнения приговора. Обычно приговоренного привозят около двенадцати часов дня, а казнь назначают на шесть вечера. Как только заключенного привозят, в мои обязанности как смотрителя входит препровождение его в камеру, где мы обычно проводим беседу. Разговор занимает не более 20 минут, но если приговоренный просит, то я могу зайти еще раз и пообщаться с ним незадолго до исполнения приговора. Я рассказываю ему, как будет происходить казнь, подготавливая его к смерти. Потом спрашиваю приговоренного, хочет ли он сделать последнее заявление, будет ли принимать душ или есть перед казнью.

– Ведь по закону положен и последний обед...

 – «Предсмертное меню», которое обычно подается за два часа до казни, обычно на порядок лучше, чем обычная тюремная пища, и перед смертью люди стараются хорошо поесть. Большинство просят гамбургер или чизбургер с картошкой и стакан колы  – к этой пище они привыкли на воле. Были случаи, когда нам заказывали лобстеров, но приходилось отказывать, потому что в нашем городке достать эти деликатесы не так просто. Я всегда удивлялся, почему люди пытаются перед смертью так наесться. И все время думал, что, окажись я на их месте, то точно ничего есть не стал бы.

– А бывает, что заключенные просят стаканчик виски или «косячок» для успокоения нервов?

– На территории тюрьмы не то что марихуана, даже выпивка  – вне закона. Приговоренные знают об этом и никогда ничего подобного не просят. Но когда в 1996 году в тюрьмах запретили курение, я бегал в соседний магазин и покупал сигареты для «смертников», если кто-нибудь из них желал в последний раз покурить. Обычно «последние желания» ограничиваются звонком родственникам. Затем приговоренный встречается со священником и тот его исповедует. Часто многие преступники признаются нашему капеллану, что впервые действительно почувствовали себя христианами. Ровно в шесть часов раздается звонок от губернатора штата или генпрокурора, который дает окончательное разрешение на казнь.

– И через несколько минут заключенный слышит в коридоре шаги...

– Мы идем в камеру к приговоренному втроем  – вооруженный охранник, священник и я. Затем мы отводим преступника в камеру смерти, где укладываем его на специальный стеллаж. Обе руки и ноги заключенного пристегиваются ремнями, затем пережимаем его вены и вставляем в них иглы, через которые по моей команде будет через специальный вакуумный прибор введено вещество. Яд, точнее, смертельная доза наркоза пойдет лишь по одному из патрубков  – вторую руку мы придерживаем, что называется, «про запас».

Пока врач при помощи охранника подготавливают приговоренного, я разговариваю с ним, пытаюсь отвлечь. Обычно на подготовку уходит не более 30 секунд  – все нужно сделать быстро и без осечек, чтобы не драматизировать и без того непростую обстановку. Затем в камере остаемся только мы со священником: Я спрашиваю заключенного, не хочет ли он сделать последнее заявление. Как правило, люди не отказываются говорить, и обращаются с последними словами к своим родным. Кто-то раскаивается и просит прощения у родственников убитых им людей, кто-то наоборот говорит о том, что он невиновен и правда все равно восторжествует.

– Бывали ли случаи, когда уже после смерти выяснялось, что человек невиновен?

– Слава Богу, в нашей тюрьме таких случаев никогда не было. Иначе я бы не простил себе этого. Как только заключенный произносит свои последние слова, я спрашиваю его, готов ли он. Получив подтверждение, я киваю головой исполнителю приговора, который находится за зеркальным стеклом, и он включает подачу наркоза по патрубкам. Смертельный состав поступает в кровь в течение двух минут и в последующие три минуты приговоренный постепенно засыпает  – инъекция останавливает сердце и парализует работу легких у приговоренного. На все уходит около пяти минут. Такой вид казни совершенно безболезнен в отличие электрического стула.

– Как вы узнаете, что наступила смерть?

– По своему опыту могу сказать, что перед тем, как приговоренный окончательно умирает, он делает невероятно длительный вдох, а вот обратно уже не выдыхает. Для нас это негласный знак, что все кончено. Я даю сигнал доктору, который находится в одной комнате с непосредственным исполнителем приговора, и он входит в камеру, чтобы констатировать смерть. С другой стороны камеры еще одно стекло, за которым все это время за казнью наблюдают родные жертв убийцы, а иногда родственники самого приговоренного, если он пожелает их присутствия.

Всего на казнь допускаются не более пяти свидетелей со стороны. Я помню случай, когда на казнь сына пришла посмотреть его мать  – я всегда думал, что никогда бы не смог посмотреть ей в глаза.

Как только, врач констатирует смерть, мы удаляем свидетелей из комнаты за стеклом, и входит похоронная команда, которая забирает тело. Хоронят покойника на тюремном кладбище под крестом, на котором лишь порядковый номер заключенного и черный крестик, который означает, что человек был казнен.

– А бывали случаи, когда приговоренный в последний момент вдруг раздумывал умирать, и начинал сопротивляться?

– Такое бывает часто, но мы всегда готовы к подобному развитию событий и все держим под контролем. На моей памяти был один молодой парень, который устроил настоящую драку уже в камере смерти, но быстро пришла охрана и утихомирила его. Несколько человек сопротивлялись, пытаясь зацепиться за решетки своей тюремной камеры. И тогда приходилось вызывать подмогу и буквально нести приговоренного к месту исполнения.

Вообще, все происходит совсем не так, как в фильме «Зеленая миля». Во-первых, последний путь из камеры до помещения, где совершается казнь, в нашей тюрьме называется «прогулка», а не «зеленая миля». Обычно преступники идут на смерть, уже окончательно смирившись, и не усугубляют ситуацию. Если же в последний момент они начинают буйствовать, мы понимаем, что это происходит от того, что у человека просто сдали нервы, и стараемся не бить и не травмировать его, даже  если тот сопротивляется.

– Вы когда-нибудь казнили женщин?

– В первый раз, когда мне пришлось это делать, я жутко волновался и думал, что не смогу. Когда же пришло время, то я сделал все, как и раньше и понял, что никакой разницы собственно и нет. Одинаково тяжело делать эту работу, исполняя приговор над девушкой, молодым парнем или пожилым человеком. Зачастую многие преступники совершают кровавые преступления под воздействием наркотиков или алкоголя. И мне трудно свыкнуться с мыслью, что за те пять или больше лет, что этот человек провел в ожидании приговора, он избавился от наркотической зависимости, очистил свой разум и, может быть, стал другим. Но приговор есть приговор.

– Вы согласны с утверждением, что если гражданин желает введения смертной казни в своей стране, то он сам должен быть в любой момент готов ее исполнить?

– Вопрос ввода или запрета смертной казни должен решаться голосованием. С другой стороны немногие из тех, кто ратует за смертную казнь, будут сами готовы исполнять приговор. Даже среди присяжных в суде, которые выносят такой вердикт, найдется немного желающих казнить преступников. Однако найдутся и те, кто будет с удовольствием исполнять все приговоры лично. Если ввести систему «добровольных палачей», то отбоя от желающих не будет. Некоторым людям нужно выплеснуть свою агрессию в той или иной форме.

– А как выплескивали отрицательную энергию вы?

– Было особенно трудно в первый раз. Но всегда расслабиться мне помогала моя семья. Придя домой после очередной казни, я садился за компьютер и делал очередную запись в дневнике. Просто описывал все, что увидел, подумал и почувствовал. Это приносило некоторое расслабление. Потом шел в гостиную, где мои домашние по вечерам собирались, чтобы посмотреть по телевизору какое-нибудь шоу. Жена всегда готовила к моему приходу ужин и мы говорили о семейных делах  – она понимала, что мне нужно отвлечься. Даже и не знаю, как бы я прожил все эти годы, если бы не моя семья. У меня двое детей  – дочери 23 года, а сыну 18.

– При тюрьме Хантсвилл есть музей и на сайте музея написано, что детям до 4 лет вход бесплатный. Вы бы сводили своих детей на такую экскурсию?

– Пока к нам с детьми мало кто ходит. Я бы своих, например, ни за что не повел: вырастут  – сами решат нужно им в такой музей идти или нет. С другой стороны, у нас нет каких-то ужасных экспонатов  – выставлен электрический стул, необычные орудия убийства, которые использовали преступники, а также различные поделки ожидающих приговора заключенных. История нашей исправительной системы насчитывает чуть больше 150 лет. Поэтому ходят к нам в основном те, кто интересуется историей родных мест.

– Вы когда-нибудь получали угрозы от родственников казненных преступников?

– Такого еще не было. Тем более, я ведь формально не палач – палачом считается исполнитель, который нажимает на кнопку и подает инъекцию, а он спрятан от посторонних глаз за стеклом. И уж если родственники преступников надумают мстить, то они будут искать его, а не меня.

– Если не секрет, сколько вам платят за вашу работу?

– Около 48 тысяч долларов в год минус налоги  – по американским меркам довольно скромный доход. Оглядываясь назад, я понимаю, что у меня остается все меньше уверенности в том, что я делал правильную работу. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы занялся любой другой работой, но не этой. Ведь к тому, чтобы руководить исполнением приговоров, я шел почти 30 лет, мое сознание постепенно менялось по мере того, как я работал в тюрьме. Когда я только пришел в Хантсвилл, я был простым стражником. А закончил свою карьеру «главным палачом» тюрьмы. Ведь убийство, даже узаконенное, ни на минуту не перестает таковым быть…