Ларри Кинг— знаменитый телекомментатор компании Си-эн-эн, вещающей на 210 стран и территорий. Его программа "Ларри Кинг лайв" ("Ларри Кинг "вживую") выходит вот уже двадцать с лишним лет ежедневно, кроме выходных, в самое "золотое время" ("прайм-тайм") — 9 вечера по Нью-Йорку.

О ЕГО детстве известно немного: он из  семьи российских иммигрантов, точнее, родители его из Белоруссии. Сам Ларри родился и вырос в Бруклине. Всегда мечтал стать журналистом и стал им. Свое первое ток-шоу начал на национальном радио, вещающем на всю страну, и как радиожурналист достиг серьезного успеха. Во время съездов основных политических партий США — республиканцев и демократов, а также предвыборных баталий к его голосу прислушивается вся Америка. Судьба была благосклонна к молодому журналисту: в 23 года он уже интервьюировал Элеонору Рузвельт. Стоял рядом со своим знаменитым однофамильцем — борцом за права человека Мартином Лютером Кингом — и был свидетелем того, как чернокожему Кингу отказались предоставить комнату в мотеле. Волнительно было для Ларри узнать о предпочтениях и привычках после первого выступления на ринге тогда малоизвестного Кассиуса Клея, ставшего впоследствии всемирно знаменитым Мухаммедом Али. Когда Ларри было немногим более 30, он впервые встретился в радиоэфире с Фрэнком Синатрой. В 40 лет начал участвовать в спортивных репортажах: его пристрастиями стали гольф и футбол. И все же главным делом оставалась политика.

В чем же кроется успех этого немолодого, немного усталого человека? Скорее всего, в том, что он неукоснительно соблюдает главные постулаты журналистики: объективность, беспристрастность, высокий профессионализм. Свои вопросы формулирует безукоризненно четко, не устраивает своему гостю экзамена, во всем соблюдает меру и такт. Умеет проникать в самую суть явления или ситуации. Умеет сопереживать собеседнику, помогает ему показать себя с лучшей стороны.

Сегодня Русская Америка публикует отрывок из книги Лари Кинга "Как разговаривать с кем угодно, когда угодно и где угодно".

МОЙ БЕССЛАВНЫЙ ДЕБЮТ

 Если бы много лет назад вы находились рядом со мной в радиостудии и присутствовали при моем первом выходе в эфир, вы наверняка были бы готовы поспорить на что угодно, что мне низа что не удастся удержаться, а тем более преуспеть в разговорном жанре.

Это произошло в Майами-Бич утром 1 мая 1957 года на маленькой радиостанции WAHR, напротив полицейского участка на Первой улице недалеко от улицы Вашингтона. В течение предыдущих трех недель я слонялся по помещению, надеясь осуществить свою мечту – прорваться в эфир. Генеральный директор Маршалл Симмондс сказал мне, что ему нравится мой голос (еще одно обстоятельство, которое от меня никак не зависело), но сейчас, мол, нет вакансий. Это меня не обескуражило. Я был готов ждать сколько понадобится, о чем и сказал директору. На это он ответил, мол, хорошо, если я все время буду под рукой, он возьмет меня на первую же открывшуюся вакансию.

Я только что приехал в Майами-Бич из Бруклина и знал: пока мне не подвернулся мой великий шанс, я могу пожить в квартирке у дяди Джека и его жены, откуда на радиостанцию можно было дойти пешком. В моем кармане не было ни цента, и вообще у меня ничего не было, разве что крыша над головой, но я изо дня в день ходил на радиостанцию и наблюдал за тем, как работают в эфире диск-жокеи, как дикторы рассказывают о последних известиях, как спортивный комментатор знакомит слушателей с новостями спортивной жизни.

Затаив дыхание, я впервые в жизни своими глазами наблюдал, как по телетайпу приходят свежие информационные сообщения агентств АР и UPI[3]. Я и сам написал несколько коротеньких заметок в надежде, что они пригодятся кому-нибудь из комментаторов. Так прошло три недели, и вдруг ведущий утренней программы уволился. В пятницу Маршалл вызвал меня в свой кабинет и сказал, что с понедельника принимает меня на эту работу с окладом пятьдесят пять долларов в неделю. Я буду выходить в эфир по будням с девяти до двенадцати. Во второй половине дня я буду читать выпуски последних известий и спортивные новости, а заканчиваться мой рабочий день будет в пять часов.

Моя мечта сбылась! Мне предстояло работать на радио и вести по утрам трехчасовую передачу; плюс к этому я буду выходить в эфир шесть раз днем. Это значит, мое общее эфирное время будет таким же, как у Артура Годфри, суперзвезды знаменитой общенациональной коммерческой телерадиокомпании CBS!

Весь уик-энд я не сомкнул глаз, вновь и вновь репетируя текст для эфира. К половине девятого утра своего первого рабочего дня я был совершенно измочален. Чтобы избавиться от сухости во рту и горле, я глотал то кофе, то воду. Я принес с собой пластинку со своей музыкальной заставкой – песенкой "Вразвалочку по дорожке", собираясь поставить ее на проигрыватель, как только начну вести передачу. Время шло, и с каждой минутой я нервничал все больше.

Тут Маршалл Симмондс вызвал меня в кабинет, чтобы пожелать удачи. Я его поблагодарил, а он спросил:

– Под каким именем ты будешь выступать?

– О чем вы? – удивился я.

– Ну не можешь же ты быть Ларри Зейгером. Слушателям такое имя не запомнится, они не поймут, как оно пишется. Тебе нужно имя поярче и попроще. Ларри Зейгер – не пойдет.

На столе у него лежала газета Miami Herald, открытая на рекламе во всю полосу: "Кинг – оптовая торговля спиртными напитками". Маршалл взглянул на нее и довольно безразличным голосом спросил:

– Как насчет Ларри Кинга?

– Не возражаю.

– Вот и отлично. Теперь тебя зовут Ларри Кинг. Ты будешь вести передачу "Шоу Ларри Кинга".

Итак, у меня была новая работа, новая передача, новая музыкальная заставка и даже новое имя. Выпуск новостей начинался в девять. Я сидел в студии со своей пластинкой наготове, намереваясь познакомить заждавшееся человечество с новой программой – "Ш о у Л а р р и Кинга". Но м не казалось, что рот у меня набит ватой.

На маленьких радиостанциях ведущий делает все сам, поэтому я включил заставку. Зазвучала музыка, потом я ее приглушил, чтобы начать говорить, но не мог издать ни звука.

Тогда я снова делаю музыку погромче и снова тише. И опять мне не удается выжать из себя ни слова. То же самое повторяется и в третий раз. Единственное, что слышно в радиоприемниках, – это музыка, которая звучит то громче, то тише, и ни единого словечка!

Я до сих пор помню, как сказал тогда себе: "Да, милый, поболтать ты, конечно, горазд, но заниматься этим профессионально ты еще не готов. Разумеется, такая работа была бы тебе по душе, но имей мужество признать – ты еще не дорос до нее".

В конце концов Маршалл Симмондс, который был ко мне так добр и предоставил такой великолепный шанс, не выдержал и взорвался так, как умеют взрываться только директора радиостанций. Он пинком распахнул дверь студии и громко произнес три слова:

– Здесь говорить надо!

Затем он развернулся и вышел, что есть сил хлопнув дверью.

В ту же минуту я придвинулся к микрофону и произнес:

– Доброе утро. Сегодня я вышел в эфир первый раз. Я мечтал об этом всю свою жизнь. Я репетировал весь уикэнд. Пятнадцать минут назад мне дали новое имя. Я приготовил музыкальную заставку. Но во рту у меня пересохло. Я нервничаю. А директор станции только что пнул дверь ногой и сказал: "Здесь говорить надо".

Сумев наконец хоть что-то сказать, я обрел уверенность – дальше передача пошла как по маслу. Таково было начало моей карьеры в разговорном жанре. После этого знаменательного дня, выступая по радио, я никогда больше не нервничаю.