Ольга Тарасова | Опубликовано 01/15/2007

Татьяна Хвтисиашвили преподает математику в колледже в Солт-Лейк Сити. Но известна она в штате Юте прежде всего как уникальный художник по гобеленам. Она побеждала в конкурсах, выигрывала гранты, у нее были персональные выставки, о которых восторженно писала пресса. У журналистов была лишь одна проблема: как же правильно написать и выговорить фамилию – Хвтисиашвили...

– Татьяна, что же такое гобелен? Мало кто знает об этом  искусстве...

– О гобелене можно говорить, конечно, бесконечно. Я сама прожила 22 года в Грузии и была просто покорена этим искусством.  Оно имеет очень глубокие корни. Это не только ковры, не только гобелены как ковры, это и картины. Художники воплощают свое видение, свои желания в нитках. В нитках, которые сами ткут, сами красят. В Америке это называется файбер-арт. Им занимались индейцы, которые издревле ткали. Это их искусство. Но в Грузии – это другое. Это картины с цветами, с эпизодами из жизни. Это могли быть виды города. Это сопряжено с большим воображением и большой тратой времени при изготовлении таких картин. Нужен специальный станок, нитки, краски… Это равносильно живописи на станке.

– Как сложилось так, что вы – математик, человек с логическим складом ума, занялись таким романтичным видом искусства?

– Очень многие математики обладают разносторонними способностями. Это удивительно, но это так. По всей видимости, моя жизнь в Тбилиси дала этому толчок. Я очень люблю этот город, эту страну. Этот вид искусства, который считается там элитным, он меня привлек, покорил.

Я подумала, ну неужели я не смогу научиться, хотя бы примитивным гобеленам. Вот и начала таким образом. Вначале было очень трудно. Потом одни трудности сменялись другими, скажем так. Потому что в гобеленах, в зависимости оттого, что ты хочешь изобразить, трудности лишь  усложняются.

– Это искусство более трудоемко чем живопись?

– Сейчас я поняла, что это совершенно разные вещи. В гобеленах есть специальный закон наложения линий. Не все линии можно изобразить в нитках. И потом очень трудно изменить то, что ты сделал. Если тебе не понравился какой-то кусок, тебе просто приходится его вырезать и делать заново.

– Какова технология производства гобелена, можно объяснить не для профессионала?

– Самый примитивный станок – это рама. На противоположных сторонах рамы вбиваются гвозди с определенным шагом, в  зависимости от того, какой толщины нитки вы используете и насколько плотный гобелен вы хотите получить. Потом между гвоздями надо  сильно натянуть нитку, которая

будет основой, которая будет держать все нитки, которые мы накладываем. Это все варьируется в зависимости от желания и целей. Потом рисунок прикрепляется к этим ниткам – сзади в карандаше. Сквозь решетку ниток я вижу мой рисунок. И по этим линиям я работаю. Потом я окрашиваю белые нитки в различные краски и тона и с помощью обычной вилки я продеваю свою нить и, таким образом, заполняю рисунок. Очень тяжелый труд. Болит спина, болят глаза, конечно. Но это надо полюбить и тогда все будет получаться.

– В вашей судьбе было и есть три страны – Россия, Грузия Америка. Интересные, многогранные страны.  Как ваше прошлое и настоящее отражается в ваших произведениях?

– Следы этого не исчезнут никогда. Я все время живу своими воспоминаниями. У меня достаточно много произведений с видами Тбилиси, которые я не могу забыть. У меня много картин с русскими акцентами, которые я тоже не могу забыть. Я горжусь тем, что я родилась в России, прожила там много лет и успела впитать в себя эту культуру, историю России. Я не могу забыть и те годы, которые я прожила в Грузии. Эта страна дала мне толчок, и я начала заниматься искусством именно в Грузии.

Сейчас я преподаю математику, зарабатывая этим на хлеб насущный, но все время нахожусь в мыслях, в планах что нарисовать. Честно говоря, гобеленами сейчас не занимаюсь, перешла на живопись.

– Почему?

– На моей последней персональной выставке было 13 гобеленов. Это заняло полтора года работы. Очень много труда. И не только физического. Я все время о них думала, я жила в них. Но продать гобелены сейчас очень сложно. И это не потому, что американцы не понимают этот вид искусства. Просто это не тот вид искусства, в котором они выросли. Файбер-арт здесь не очень в большом почете. Поэтому я перешла на живопись. Очень трудно было распрощаться с гобеленами, но я не думаю, что я распрощалась с ними на всю жизнь.

– В России, напротив, искусство гобелена опять входит в моду. Сейчас считается престижным иметь в своем офисе работы, выполненные в этом стиле…

– Такие работы не требуют особо сложного сюжета. В больших светлых офисах, где много света и много пространства, нужны яркие цветовые пятна. Так и надо, наверное, сейчас работать.

– Так и надо, но вам почему-то не хочется. Почему?

– Даже современные гобелены, более простые по линиям – это тоже очень интересные работы. Воплощение в красках, в тоне, это очень интересно. Но я не могу позволить себе заниматься этим только для души, потому что мне надо себя кормить. Это дилемма для любого художника. Гобелены продавать я не умела. Поэтому перешла на живопись.

Со своими живописными работами, выполненными в очень интересной технике, Татьяна, впрочем, расставаться не спешит: готовит свою персональную выставку.