О космонавтах, начиная с Юрия Гагарина у нас всегда писали много и подробно. У всех на слуху были их имена, названия кораблей "Союз", "Восток", "Буран", и казалось, что мы все знаем о достижениях советской космической науки, ее героях.

Но это отнюдь не так. Есть люди, о которых с первых робких шагов в космос знали считанные единицы. Об этих людях никогда не писали газеты, не сообщали по радио... Даже на Байконуре о них знали один-два конструктора, отправлявших в космос очередную станцию. Кто эти люди? Что они совершили для нашей космонавтики? Получить ответы на эти вопросы мы смогли только  после встречи с Вадимом Петровым, сотрудником бывшего КГБ, отвечавшим все эти годы за безопасность и тайну личности космонавтов-испытателей. Сегодня этот человек стал доступен для интервью. Несколько лет назад, выйдя на пенсию, он по примеру Олега Калугина рассказывает многое. Об этом рассказывает "Интересная газета".

– Зачем нужно было плодить столько секретов, зачем было скрывать от народа целый отряд героев, даже саму их профессию замалчивать, как будто их нет и не было вовсе?

– Да, действительно, космонавты-испытатели – это вам не летчики-испытатели. О последних мы, по крайней мере, знаем, что они существуют на свете. Знаем некоторые имена. О космонавтах-испытателях, кроме меня, знали только Генсек КПСС, шеф КГБ и несколько врачей, конструкторов и операторов, всего не более десяти человек. Это была одна из самых строгих государственных тайн эпохи застоя, таковой она остается, видимо, и поныне. Но я больше не вижу оснований молчать.

– Что же это за люди?

– Наш отряд был создан еще до полета Гагарина по инициативе тогдашнего шефа КГБ Семичастного. Тогда у КГБ еще не было уверенности а том, что автоматика, которой оснащали беспилотные станции, будет надежной – а ведь на карту в этих полетах ставили престиж страны Советов, престиж партии. Наши беспилотные станции должны были летать безупречно и всегда возвращаться.

И вот тогда решили: ставить на некоторые из этих станций пилотный модуль, чтобы находившийся в нем космонавт корректировал выход станции на орбиту и другие маневры ручным управлением, передавая все сведения на Землю по возвращении. Так, по мысли шефов КГБ, обеспечивались двести процентов надежности полета и отрабатывались системы управления как ручного, так и автоматического. В отряд набирались только добровольцы из КГБ, вызываемые на собеседование после заочного предварительного отбора. Все прошедшие собеседование, и все не попавшие в отряд, давали пожизненную подписку по форме "три нуля" – высшая степень секретности.

Я ничего не знаю о первых полетах этих безвестных парней, поскольку сам попал в отряд только в начале 1969 года, когда полным ходом, не считаясь ни с какими расходами (надо же было больно "кольнуть" американцев!) велись работы по созданию русского лунохода. Но судя по тому, что к полету на Луну тогда готовились двое – 13-й и 14-й номера, имен, кстати, у них не было – только номера, я полагаю, что до старта лунохода была уже дюжина испытательных полетов. О судьбе тех отважных ребят вы уже, видимо, догадались. Но, более того, все мы знали, что и 13-й с 14-м не вернутся из этого крайне сложного полета. Почему? Да потому, что им предстояло, находясь в отдельном модуле рядом с луноходом, сразу после посадки исправить повреждения шасси, отладить настройку солнечных батарей, обеспечить наводку телекамер. Ну, и конечно, неотлучно находиться рядом с луноходом. Кстати, знаменитые снимки лунохода со стороны, обошедшие весь мир, были сделаны именно этими ребятами. Когда мы провожали 13-го и 14-го в лунный рейс, многие, всего повидавшие на своем веку чекисты и конструкторы плакали. Но эти ребята не дрогнули и довели до цели корабль, обеспечили выполнение всех программ. Я уверен, что это самый трагический эпизод в истории космонавтики, и не только, видимо, советской.

– А были ли эпизоды светлые?

– Ну а как же! Например, беспилотный старт "Бурана-1", наш парень там сидел – все прошло без сучка и без задоринки: в нужный момент он взял управление на себя и выровнял корабль на орбите. Эти люди – подлинные герои, настоящие чекисты. Я понимаю, что даже сегодня России нелегко, не роняя престижа, назвать их имена, сказать правду обо всех этих людях, но это надо сделать во что бы то ни стало. Поэтому я и даю интервью. Я пенсионер. Мне, как говорится, терять нечего. Я до конца буду бороться за то, чтобы люди узнали имена безвестных героев.