Наталья Кочеткова | 15 сентября 2007 г.

– Ваша книга называется "Решения. Моя жизнь в политике". Какое решение вам далось труднее всего?

– Сложнее всего было принимать решение об участии в военных операциях в Косово и в Афганистане. Когда принимаешь такое решение, будучи политиком, всегда есть опасность, что погибнут люди. Такие решения принимать тяжелее всего, потому что речь идет не о тебе самом, а о других. Поэтому всегда нужно иметь очень убедительные причины, когда приходится предпринимать подобного рода шаги.

– Чем вы руководствовались в ситуации с Косово и Афганистаном?

– В Косово причина была в том, чтобы спасти жизнь людей, которые оказались невинными жертвами правительства Милошевича. Что же касается Афганистана, то здесь речь идет о борьбе с террористами, которые захватили целое государство. То есть обе причины были очень вескими, но тем не менее решения дались нелегко.

– Вы в некоторых вопросах не соглашаетесь с Джорджем Бушем. Вы планируете выпустить эту книгу в Америке?

– Пока книга на английском не выходит, но я не думаю, что это имеет какие-то политические причины. Скорее опасаются, что будет недостаточно читателей. Дело в том, что европейская и германская политика не так интересна среднему американскому читателю. Дискуссия в американском обществе очень завязана на внутреннюю политику, это нужно держать в голове.

– Вы стояли за сближение России и Евросоюза, считая, что "нельзя гарантировать безопасность и благополучие единой Европы без стратегического партнерства с Россией". Почему? Вы предполагаете ка-кую-то опасность?

– Я не вижу здесь никаких опасностей, я вижу лишь позитивные моменты и большую надежду. Если это сотрудничество удастся– это принесет огромные плоды и в экономической, и в политической, и в культурной жизни. Причем экономика здесь не ограничивается исключительно сотрудничеством в области поставок энергоресурсов. У России есть нефть и газ, которые поставляются в Европу, она нуждается в этих поставках, но экономические контакты– это нечто значительно более широкое. Это касается и поставок средств производства, то есть станков и оборудования, товаров народного потребления, и отношения между Европой и Россией, или, правильнее сказать, между Европейским союзом и Россией, – потому что Россия является частью Европы – имеют огромное политическое значение для того, чтобы обеспечить мир и благосостояние для обеих стран.

– В Германии неоднозначно отнеслись к тому, что после ухода с поста федерального канцлера ФРГ в декабре 2005-го вы возглавили комитет акционеров North European Gas Pipeline Company, компании-оператора Северо-Европейского газопровода. Вас обвинили в том, что вы собираетесь выступить в качестве прикрытия для легализации российских активов на Западе. Сейчас отношение к вашему решению как-то изменилось?

– Мне кажется, что страсти в этой связи улеглись. В любом случае, если мы желаем более тесного сотрудничества в области энергетики, этот проект необходим. Здесь речь о совместном предприятии между двумя крупными германскими концернами – это E.ON и BASF – и российским концерном "Газпром". Это предприятие намерено строить газопровод, который будет снабжать газом не только Германию, но и всю Европу.

Я, во всяком случае, ничего плохого в этом усмотреть не могу, и в любом случае в ходе опросов общественного мнения 2/3 опрошенных высказались за этот проект и оценили его позитивно.

– Тем не менее вы не сразу приняли это предложение и согласились только после того, как вам позвонил президент Владимир Путин. Почему вы передумали?

– Я полагаю, что просто нельзя отказывать желанию российского президента, который хотел бы, чтобы я работал в этом проекте.

– В книге вы упоминаете, что Эрхард Эпплер назвал вас political animal – то есть "политический зверь", – и пишете, что и впредь будете держать в поле зрения политические события. Вы оставляете для себя возможность вернуться в политику?

– Нет, это исключено, поскольку и political animal иногда нуждается в покое.

– Тогда расскажите, как поживают Виктория и Грегор (русские дети, которых усыновили Герхард Шредер и его жена Дорис)?

– У них дела идут очень хорошо – мы только радуемся, глядя на них. Они со мной очень сердечно попрощались, когда я им сказал, что уезжаю в Москву. Они бы, кстати, хотели поехать вместе со мной. Но только в том случае, если бы мы и маму с собой взяли.

– Вы будете учить их русскому языку?

– Мы попытаемся это сделать, может быть, удастся. В любом случае они воспитываются в уважении и любви к стране, из которой они приехали, – России.