“Война с террором" породила в Америке культ страха. Возведение этих трех слов администрацией Буша в ранг национальной мантры после событий 11 сентября 2001 года имело самые пагубные последствия для американской демократии, американского менталитета и позиции США в мире.

Использование этой фразы, по сути, подрывает нашу способность эффективно бороться с реальными проблемами, которые угрожают нам со стороны фанатиков, способных применить против нас террористические меры.

Ущерб, нанесенный этими словами, – классический пример "самострела" – бесконечно больше, чем в самых диких фантазиях фанатиков, организовавших теракт 11 сентября, который они обдумывали в далеких афганских ущельях. Сама по себе эта фраза не имеет смысла. Она не называет ни географического контекста, ни наших предполагаемых врагов. Терроризм – это не враг, это техника ведения войны – политика запугивания за счет убийств безоружных мирных граждан.

Однако секрет может быть в том, что расплывчатость этой фразы была преднамеренно (или инстинктивно) четко просчитана ее создателями. Постоянные ссылки на "войну с террором" действительно способствовали нашей основной цели: они способствовали созданию культуры страха. Страх затмевает разум, усиливает эмоции и помогает демагогам от политики мобилизовать общественность в поддержку политических шагов, которые они хотят осуществить. Начатая нами война в Ираке никогда бы не добилась той поддержки конгресса, которую она получила, если бы не возникло психологической связи между шоком от 11 сентября и декларированным наличием в Ираке оружия массового уничтожения. Поддержка президента Буша на выборах 2004 года также частично была мобилизована представлением, что "нация в состоянии войны" не меняет предводителей в середине пути. Ощущение присутствия повсеместной, но в то же время неопределенной угрозы таким образом было направлено в политически целесообразное русло, за счет активирования понятия "состояния войны".

Чтобы обосновать "войну с террором", администрация недавно составила псевдоисторическое повествование, которое могло бы даже стать сбывающимся предзнаменованием. Заявив, что эта война похожа на более ранние сражения США с нацизмом и сталинизмом (игнорируя то обстоятельство, что и нацистская Германия, и советская Россия были сильнейшими военными державами, этого статуса "Аль-Каида" не достигла и не может достичь), администрация может готовить почву для войны с Ираном. Такая война затем втянула бы Америку в развернутый конфликт, который может распространиться на Ирак, Иран, Афганистан и, возможно, Пакистан.

Культура страха подобна джинну, выпущенному из бутылки. Он обретает собственное существование – и может деморализовать. Америка сегодня не та уверенная в себе и полная решимости страна, которая отвечала на удар в Перл-Харборе; это не та Америка, которая в другой исторический момент услышала от своего лидера сильные слова о том, что единственное, чего можно бояться, это сам страх; это и не та Америка, которая со спокойной настойчивостью вела холодную войну, зная при этом, что настоящая война может начаться внезапно в течение нескольких минут и привести к смерти 100 млн. американцев в течение нескольких часов. Теперь у нас царит раскол, неуверенность, и мы потенциально крайне уязвимы для паники в случае еще одного террористического акта на территории США.

Таков итог пяти лет почти беспрерывного промывания мозгов нации по поводу террора, в отличие от более сдержанной реакции в некоторых других странах (Великобритания, Испания, Италия, Германия, Япония – только некоторые примеры), которые тоже пострадали от болезненных террористических ударов. В своей последней апологии войны в Ираке президент Буш даже сделал абсурдное заявление, что он должен продолжать борьбу, чтобы "Аль-Каида" не пересекла Атлантический океан и не начала террористическую войну на территории Соединенных Штатов.

Подобная эпидемия страха, подпитываемая воротилами органов безопасности, средствами массовой информации и индустрией развлечений, порождает свой собственный импульс. Продавцы страха, обычно представляемые экспертами по терроризму, обязаны оправдывать свое существование. Поэтому они должны убеждать общественность, что перед ней стоит новая угроза. Это подталкивает к выбору убедительных сценариев все более и более ужасающих актов насилия, иногда даже с привлечением планов их осуществления.

То, что Америка стала более неуверенной и склонной к паранойе, трудно оспаривать. Недавнее исследование показало, что в 2003 году конгресс указал 160 потенциальных мишеней для террористов, играющих важную национальную роль. С участием различных лобби к концу года это количество возросло до 1849, к концу 2004 – до 28360, а к 2005 – до 77769. Национальная база данных возможных мишеней сейчас включает в себя порядка 300 тысяч объектов, включая небоскреб "Сирс тауэр" в Чикаго и Яблочный и свиной фестиваль в Иллинойсе.

Только на прошлой неделе здесь, в Вашингтоне по пути в офис прессы я должен был преодолеть абсурдные "заграждения безопасности", которые теперь распространились практически во всех частных офисных зданиях столицы и Нью-Йорка. Облаченный в форму охранник потребовал, чтобы я заполнил формуляр, показал свое удостоверение и письменно объяснил цель своего визита. Террорист в графе "цель визита", наверное, написал бы: "взорвать здание". Сможет ли охранник остановить такого откровенного будущего террориста-смертника? Что еще более абсурдно, большие магазины с толпами покупателей не оборудованы такими пропускными пунктами. Как и концертные залы и кинотеатры. Однако эти процедуры "безопасности" превратились в рутину, поглощая сотни миллионов долларов и внося дополнительный вклад в воздействие на психику.

Правительство стимулирует паранойю на всех уровнях. Обратите внимание, например, на электронные вывески вдоль шоссе, призывающие "сообщать о подозрительной деятельности" (имеются в виду водители в тюрбанах?). Некоторые СМИ внесли личный вклад. Кабельные каналы и некоторые печатные средства информации обнаружили, что жуткие сценарии привлекают публику, в то время как "эксперты" и "консультанты" обеспечивают достоверность апокалипсическим фантазиям американской общественности. Отсюда обилие передач с бородатыми "террористами" в роли главных злодеев. Их основным эффектом является чувство неопределенной, но зловещей угрозы, которая якобы все больше угрожает жизни всех американцев...

Стереотипы внешности арабов, в особенности обыгрываемые в газетных карикатурах, иногда используются способами, которые напоминают антисемитские кампании времен фашизма. Недавно даже некоторые студенческие организации оказались вовлечены в подобные пропагандистские действия, очевидно, позабыв об опасной связи между провоцированием расовой и религиозной ненависти и беспрецедентными ужасами преступлений Холокоста.

Атмосфера, созданная "войной с террором", вызвала юридическое и политическое преследование арабских американцев (как правило, являющихся добросовестными гражданами) за поступки, которые не являются их уникальной особенностью. Речь идет о преследовании Совета по американо-исламским отношениям (CAIR) за его попытки (весьма безуспешные) соперничать с Американо-израильским комитетом по общественным связям (AIPAC). Некоторые республиканцы конгресса недавно окрестили членов CAIR "апологетами терроризма", которых нельзя допускать на обсуждения в зал заседаний на Капитолии...

Тем временем "война с террором" сильно повредила международному положению США. Для мусульман сходство между жестокостями по отношению к гражданам Ирака со стороны американской армии и политикой Израиля по отношению к палестинцам породило распространенное чувство вражды к Соединенным Штатам в целом.

Мусульман, когда они смотрят телевизор, приводит в ярость не "война с террором", а гонения против арабских граждан. И это чувство не является прерогативой мусульман. Недавний опрос 28 тысяч человек в 27 странах службой BBC, которая просила респондентов оценить роль стран в международной политике, показал, что Израиль, Иран и Соединенные Штаты (в таком порядке) названы странами, оказывающими "самое негативное влияние на мир". Увы, для некоторых, это новая ось зла!

События 11 сентября могли бы привести к настоящей глобальной солидарности против экстремизма и терроризма. Глобальный альянс умеренных политиков, куда вошли бы и мусульмане, вовлеченных в кампанию, направленную на уничтожение определенных террористических сетей и на преодоление политических конфликтов, провоцирующих возникновение терроризма, был бы более продуктивным, чем демагогические рассуждения о преимущественно односторонней "войне с терроризмом" против "исламофашизма". Только исполненная уверенной решимости и мудрости Америка может продвигать подлинную международную безопасность, которая не оставила бы политического пространства для терроризма.

Где лидер США, готовый сказать: "Довольно истерии, прекратите эту паранойю"? Даже перед лицом возможных терактов в будущем, реальности которых нельзя отрицать, давайте сохранять рассудок. Будем верны нашим традициям.