«Анна Каренина» как зеркало «русского мира»

Льва Толстого – в дальний угол: нужна ли украинцам русская литература?

Автор этого материала высказывает очень спорное мнение по поводу того, надо ли изучать украинцам творчество Льва Толстого. Вообще-то во всем мире изучают творчество гениального писателя. Но заведующая секцией славистики университета Вирджинии считает наоборот. И даже нашла этому обоснование. Редакция не согласна с мнением доктора наук, но все же публикует ее мнение.

Во время второй чеченской войны (1999-2009), когда российская армия превращала город Грозный в груду развалин, уничтожала чеченские села и загоняла мужчин и женщин в фильтрационные центры, где их пытали, насиловали и калечили, героем дня в глазах многих чеченцев стал Лев Толстой. В его новелле «Хаджи Мурат» описание поведения царской армии на Кавказе в начале 2000-х звучало более чем злободневно: «Фонтан был загажен, очевидно, нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал ее… О ненависти к русским никто не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным, как чувство самосохранения».

Толстой не был имперцем, он осуждал колониальные войны и проповедовал пацифизм.

Но, конечно, читать школьникам его роман «Война и мир», который, говоря словами заместителя министра образования Украины Андрея Витренко, «прославляет армию орков», сейчас было бы неуместно.

А как быть с «Анной Карениной»? Стоит ли украинским старшеклассникам читать знаменитое произведение? Это роман о семейной жизни, о счастливой женатой паре и несчастной паре любовников, пренебрегших моральными заповедями ради своих чувств.

Тема войны появляется в романе только под конец, и автор войну осуждает. Речь в романе идет об освободительном движении на Балканах против Османской империи. Не желая открыто вступать в военный конфликт на стороне Сербии, русское правительство науськивало к войне волонтеров. (Схожую тактику мы видели и в 2014 году в войне России в Донбассе.) Толстой об этих волонтерах и действиях русского правительства был самого нелестного мнения. После самоубийства Анны, Толстой посылает на войну в Сербию ее любовника графа Вронского, наказывая его этим за грехи.

Пацифист Толстой войну с Украиной не одобрил бы. Но это не значит, что школьникам стоит прислушиваться к его мнению. Толстой был одним из самых важных пособников ядовитых идей о святости русского народа и гнилости Запада. Эти идеи пропитали многие его произведения, включая «Анну Каренину». Праведная пара в романе – патриархально русская; грешная – испорчена западными веяниями.

Вспомним сцену, где ультраположительный герой романа Константин Левин спешит повидать свою будущую невесту Кити. Кити 18 лет, она сама невинность, и именно это влечет к ней Левина. Но Кити «не испорчена» и прелестна не только благодаря своим собственным качествам, но и потому, что она окружена незамутненной «русскостью». Прежде всего она жительница патриархальной, нетронутой чужеродными ценностями Москвы (а не ориентированного на Запад Петербурга), и Толстой не устает это подчеркивать. Левин встречает Кити на катке (это национальная забава), где все дышит русским духом. Дорожки, ведущие к катку, украшены «русскими домиками с резными князьками»; есть тут и национальный символ России – «старые кудрявые березы», а среди конькобежцев появляется «мальчик в русском платье». Это тот самый китч с националистической подоплекой, который продолжает культивироваться в России и предлагается публике как символ русской самобытности.

Как и для путинской России, все западное для Толстого гнило, все русское мило. Когда праведный Левин идет с бабником Облонским в ресторан, ему противно, что Облонский заказывает импортную пищу – устрицы, сыр пармезан, французское вино. «Мне лучше всего щи и каша», – говорит Левин – этот предвестник будущих энтузиастов импортозамещения.

Плохо относится Левин и к западной науке. Он презрительно отзывается об английском физике Джоне Тиндале, первым открывшем принцип глобального потепления. В романе прослеживается и отрицательное отношение к западной технике, упрощающей крестьянский труд, и презрение к идее равноправия женщин, как к выдумке аморального Запада. (Бедная Анна, полюбившая Вронского, виновата и в том, что вместо всепоглощающего материнства заинтересовалась еще и архитектурой, техникой и писательским творчеством.) Отрицательное отношение к европейским ценностям равноправия и расширения прав видим мы и в сегодняшней России.

По мысли Толстого, западная культура русским не нужна, потому что простой русский человек в себе самом несет понимание Бога и добродетели. И в романе «Война и мир», и в «Анне Карениной» главного носителя этого знания о Боге зовут Платон. Но это не греческий философ, положивший начало западной философии и немало писавший о природе добра. Русский Платон, по мысли Толстого, простой крестьянин, носящий в своей душе все то прекрасное, чему других надо учить. Надо ли говорить, что после учиненного россиянами в Украине, идея добра, заложенного в русской душе, по меньшей мере несостоятельна.

Толстой ратовал, как мы знаем, против российского колониализма, но идея духовного превосходства русской нации свела его пацифизм на нет. Если одна нация лучше других, то почему бы ей с чувством морального права не начать насаждать свои порядки у соседей? И сегодня именно это мы и видим – идеи Толстого об особом статусе русского народа, льстящие национальному самолюбию, взросли и дали пышный цвет, а концепция пацифизма полностью увяла.

Толстой писатель многогранный. И не исключено, что когда Россия перестанет быть империей и откажется от идеи своего превосходства, его романы снова смогут занять место в школьной программе среди почитаемых произведений. Но пока пусть романы Толстого постоят на верхней полке в самом дальнем углу.

Анна Бродски-Кроткина,

заведующая программой славистики университета имени Вашингтона и Ли,

доктор филологических наук,

штат Вирджиния