Съешь тарачку, получи валанташку. Это тоже русский язык.

И будь верен исконным традициям прамушников: русский аляскинский язык.

Есть такой диалект русского языка – аляскинский. Он начал формироваться во второй половине XVIII века, когда Аляска принадлежала России. Местным жителям надо было как-то общаться с русскими промышленниками и торговцами. В результате такого общения на свет появился особый диалект. И хотя Аляска уже больше ста пятидесяти лет не принадлежит России, диалект сохранился. Его до сих пор используют в нескольких населенных пунктах, главный из которых – деревня Нинильчик на полуострове Кенай. Но феномен аляскинского русского – он не только и не столько про лингвистику. Он про пространство и время. Территория поменяла государственную принадлежность, утратила связь с русской культурой, став полноправным штатом США. Но язык каким-то удивительным образом хранит следы истории.

Профиль языка

Статус: под угрозой исчезновения. Аляскинский русский уместно назвать реликтовым диалектом: это исчезающее средство коммуникации, язык детства для старшего поколения жителей деревни Нинильчик. В качестве основного средства общения они предпочитают использовать английский.

Семейное положение: вариант русского языка, который сам относится к восточнославянской группе индоевропейской языковой семьи. У аляскинского русского тоже было несколько разновидностей, как минимум нинильчикская и кадьякская.

Регион: несколько деревень на островах архипелага Кадьяк, например Афогнак, и на полуострове Кенай – Нинильчик. В этих деревнях жили русские рабочие и промышленники, которые хотели остаться в «колониях». Говорили по-русски и на островах Прибылова.

Друзья: 5 носителей (по данным 2020 года), лингвисты – американские и русские, в том числе профессор факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ Мира Бергельсон и профессор МГУ им. М.В. Ломоносова, директор Института языкознания РАН Андрей Кибрик. В последние несколько лет с аляскинским русским работают студенты Вышки – помогают расшифровывать, оцифровывать и анализировать материалы, которые ученые собрали во время экспедиций.

Религиозные взгляды: православие.

Музыка: аляскинские версии русских детских песенок, например «Жил-был у бабушки серенький козлик» и «Чижик-пыжик» с характерными для диалекта изменениями. В словаре нинильчикского русского есть еще песни-дразнилки. Например, Равулка кур'ичку душил, душил, душил. В памойник он ийо мачил, мачил, мачил. Ап'ят' он ийо душил, душил, душил. В сабачн'ик ийо закр'ил, и кур'ичка прапал.

Креолы, русский и английский

Когда-то Аляска была русской: с 1772 по 1867 год она входила в состав Российской империи. Русское влияние там чувствуется до сих пор. Многие географические объекты, например острова Баранова и Никольский, пролив Шелихова, сохранили исконные названия.

По одной из версий, первыми путешественниками, увидевшими этот полуостров, были участники экспедиции Семена Дежнева, которые прошли по проливу между Евразией и Америкой в 1648 году (потом этот пролив назовут Беринговым, хотя Беринг побывал там намного позже). Семен Дежнев был колоритной фигурой: мореход, якутский атаман, администратор и торговец пушниной в одном лице. Он был исследователем и при этом не умел писать… Если по его биографии сделать сериал, то какие-нибудь «Викинги» могут остаться без зрителя.

Осваивать Аляску русские принялись позже, в середине XVIII века. Отношения с местными жителями складывались не всегда идеально. Была, конечно, взаимовыгодная торговля. Но случались и стычки – одна из них даже получила название Русско-индейской войны, притом что общее количество погибших с обеих сторон вряд ли превысило 300 человек.

Одним из главных промыслов была добыча пушнины. Русские привлекали к этой работе коренных жителей: алеутов, эскимосов, атабасков. Рабочие вступали в отношения с местными женщинами, а дети, которые рождались в таких браках, постепенно оформились в особое сословие креолов.

Креолы – очень непростое слово. Для многих оно синонимично понятиям метис и мулат. «Темнокожая креолка» – устойчивое словосочетание. Но на самом деле креолом можно назвать любого человека, родившегося в колониях: и потомка европейцев (тогда его кожа будет светлой), и того, кто родился от смешанного брака. Креолы Аляски – как раз последний случай.

Аляска могла превратиться в полноценную русскую колонию. Любители жанра альтернативной истории могут дать волю фантазии и представить, как бойцы Красной армии форсируют Берингов пролив, чтобы разгромить последний оплот белогвардейцев в аляскинских снегах. Потом на карте появляется АлССР – Аляскинская Советская Социалистическая Республика. Или наоборот: белые успешно держат оборону, и Аляска, подобно Тайваню, превращается в самостоятельное государство со столицей в Ново-Архангельске…

Кто знает, как развивались бы события, если бы в 1867 году Аляска не была продана США. Потерю этих полутора миллионов квадратных километров вряд ли можно назвать геополитической трагедией. Считается, что решение продать Аляску навязал Александру II его младший брат – Константин Николаевич. Логика его понятна: контролировать столь далекие земли чрезвычайно сложно, куда важнее развивать связи между регионами, которые находятся ближе к столице. Основная часть суммы от сделки пошла как раз на эти цели – оснащение железных дорог в Центральной России.

Аляска стала американской. Несколько десятилетий она была неинтересна новым властям, и до 1917 года поддерживала связь с Россией через Русскую православную церковь. Но в 90-е годы XIX века здесь случилась золотая лихорадка – американцы ринулись исследовать и осваивать эти земли. Английский стал доминирующим языком, через 20 лет на нем стали преподавать в школах. За использование русского детей наказывали, а после Второй мировой войны он окончательно сдал позиции. Социальное положение креолов при американской власти ухудшилось, они ассимилировались и стали частью американского общества.

Дьявольское наречие и «Священный Байкал»

Аляскинский русский – язык потомков русских поселенцев на Аляске, которые в большинстве своем были сотрудниками Российско-американской компании.

С носителями диалекта, которые живут в деревне Нинильчик сейчас, дома в детстве всегда говорили по-русски, но в школу в тридцатых-сороковых годах прошлого века они пошли, уже зная английский. Русский остался языком детства, корней, культурной идентичности. Языком бабушек, дедушек, родителей. Чтобы сохранить его, активисты из Нинильчика в 1997 году попросили российских лингвистов – супругов Миру Бергельсон и Андрея Кибрика – помочь составить словарь исчезающего диалекта.

– Тогда во многих сообществах коренных американцев, где люди хотели осознать свои корни, появлялись tribal linguists, то есть лингвисты племени. Но мы все же таковыми не были – нас пригласили именно сделать словарь, – рассказывает Мира Борисовна.

Она вместе с Андреем Кибриком и их детьми в тот момент находилась в селе Николай. Ученые исследовали верхнекускоквимский язык – на нем говорили атабаски, коренные жители Аляски. Местные активисты помогли добраться до города Кеная, недалеко от Нинильчика, предоставили жилье и транспорт – motor home, огромный трейлер, в котором можно жить.

Лингвисты начали интервьюировать носителей аляскинского русского. Старались говорить с ними по-английски, чтобы не навязывать московское произношение и предупредить возможную неловкость из-за «деревенского русского». Жители по-разному относились к исследованию. Им было интересно, но в то же время возникало недоверие: зачем ученым информация, что они хотят получить, какую выгоду собираются из этого извлечь?

– Расположить к себе информантов помогали, в частности, наши дети, – вспоминает Мира Борисовна. – Когда девочки спели романс «Славное море, священный Байкал», которому их бабушка научила, и оказалось, что нинильчикские старики его знают, такое началось... Слезы, эмоции. Лед был растоплен.

Некоторые информанты стали близкими друзьями ученых.

– Мы поддерживаем отношения, несмотря на границы, – рассказывает Мира Борисовна. – Созваниваемся в скайпе или ватсапе, поздравляем с праздниками напрямую или через их детей и социальных работников, которые пользуются соцсетями.

Если люди соглашаются рассказать свою семейную историю, дальше общаться становится проще: с детством и семьей у большинства связаны теплые, приятные воспоминания. У Бобби Осколкофф, пригласившей Миру Бергельсон и Андрея Кибрика составить словарь, даже было стихотворение, которое помогало ей восстанавливать в памяти русскую лексику.

– Там она, вставляя разные русские слова, вспоминает, что было в детстве. Стихотворение на английском языке, но порядка 30% слов русские, – поясняет Мира Борисовна.

Тем не менее не все охотно говорят о русскоязычном прошлом. Русский, как и многие другие языки коренных народов Аляски, подвергался преследованию со стороны образовательной системы. В школах детям запрещали его использовать: били, наказывали, мыли рот с мылом за слова на «дьявольском наречии». В Нинильчике, по словам Миры Бергельсон, меры не были такими жесткими, но русскоговорящих унижали, заставляли чувствовать себя людьми второго сорта. Одна носительница именно по этой причине отказалась работать с лингвистами:

– Она хочет чувствовать себя полноценной американкой и забыть то время, когда была «неполноценной». Это травма.

Аднарас сама рас?

На основе интервью с носителями диалекта лингвистам удалось описать его фонетическую систему, разработать графику, которая позволяет фиксировать особенности произношения на письме, и создать словарь нинильчикского русского более чем на 1100 единиц.

/w/. Единственная заимствованная фонема. Во всех словах и позициях заменяет русский /v/. Помните, как в русском переводе называют друга и помощника Шерлока Холмса? То Ватсоном, то Уотсоном. Второй вариант, транскрипция английского оригинала, начинается ровно с того же звука, что и аляскинское слово вада, то есть «вода».

/r/. Этот звук русскоговорящие аляскинцы чаще произносят на английский манер – [ɻ], но иногда он все же напоминает раскатистый русский [r].

Лексика нинильчикского русского разнообразная, ее нельзя назвать частью каких-то традиционных, устоявшихся диалектов. Есть черты, свойственные другим русским диалектам, – вероятно, на них говорили русские поселенцы, с которыми контактировали местные жители, но систематических соответствий нет.

Вот несколько местных «особенных» слов:

Вомарак = Обморок,

Прамушник = Промышленник, траппер, торговец мехом,

Бейбичка = Малыш, ребенок,

Аткуй = Откуда,

Т'ихаступци = Тапочки,

Банашнай = Консервированный,

Заскл»игнуца = Скользить, поскользнуться,

Волка = Волк,

Валанташка = Валентинка,

Шуга = Слякоть.

В словаре нинильчикского русского есть и фразеологизмы:

Падал'ши уб'ир'ош, пабл'ижи ваз'м'ош. – «Подальше уберешь – поближе возьмешь».

Аднарас сама рас. – «Одного раза достаточно».

А хто зивайит уху хл'ибайит. – «Кто опаздывает, за обеденным столом будет хлебать только уху».

После экспедиции 1997 года Мира Бергельсон и Андрей Кибрик вернулись в Москву и не занимались аляскинским русским больше десяти лет. Снова стали работать с этой темой, когда с ними связался американский лингвист – сам он уже совсем не говорил по-русски, но его отец и тетка прекрасно владели аляскинским диалектом. Ученый по телефону записывал речь родных и продолжал работу российских лингвистов – пополнял словарь. Но оказалось, что незнание русского мешает это делать: словарь засорился.

Мира Борисовна и Андрей Александрович провели еще шесть экспедиций. Расширили и углубили словарь: печатный вариант 2017 года содержит уже более 2500 словарных статей, а электронная версия, которая появилась в 2019-м и обновляется, – более 2600. Частично описали грамматику нинильчикского русского.

Нинильчик, Кадьяк и грамматика

В нинильчикской разновидности аляскинского диалекта исчезает категория рода: типичны выражения вроде мой дочка или мой собака. Носители используют нестандартные предложно-падежные формы, в том числе в количественных сочетаниях – много бобры, пять палец, я на эту стульчику сижу, – и нетипичные формы множественного числа: сыны (= сыновья), каменья (= камни), костья (= кости), волоса (= волосы). Часто можно услышать уменьшительные формы слов: окошко, котик.

На синтаксис нинильчикского диалекта повлиял английский язык. Для этого варианта аляскинского русского характерно, например, единичное отрицание: я никогда так делал вместо я так никогда не делал.

Еще одну разновидность – кадьякский русский – начал исследовать Евгений Головко в 2009 году. Он описал лексическую систему и многие другие особенности этого диалекта, основываясь на данных полевых исследований и интервью. Мира Бергельсон и Андрей Кибрик спустя 10 лет обнаружили первые письменные документы на аляскинском русском, которые помогли более детально описать и кадьякский вариант.

В речи последних его носителей отсутствуют предлоги с падежами, которые обозначают направление или местоположение: живем теперь землянке, по прибытию Илямну, посылаю Вам «конпанию» 3 ружья.

Падежи иногда используются нестандартно: она находится бухты; где солька рыба была; уведомляю вас прибытия моего; не помогали нашу компанию.

Часто нарушается сочетаемость. Например, в выражении я им поговорил как мог насчет нашей компании используется форма «поговорил» вместо «говорил» или более подходящего глагола «рассказал».

Необычно в кадьякском варианте аляскинского русского используются безличные глаголы: очень меня не здоровит (вместо стандартного возвратного «нездоровится»), картофель порядочно погнило (глагол используется как безличный, в форме среднего рода, вместо личной формы «погнил»).

Письма, которые обнаружили Мира Бергельсон и Андрей Кибрик, датируются 1860-1910 годами и опровергают утверждение, что язык жителей острова существует только в устной форме.

– В книге Андрея Знаменского, историка православной церкви, мы прочитали, что православие на Аляске распространялось во многом силами обычных людей: не священников, а своего рода церковных активистов, – рассказывает Мира Борисовна. – Мы увидели известные креольские фамилии и поняли, что, раз эти люди что-то «продвигали», от них должны были остаться тексты – письма хотя бы. Это были грамотные люди. Начали искать. Архивист библиотеки Университета Аляски в Фэрбенксе, специалист по истории Русской Америки и знаток русского языка Кэтрин Арндт помогла нам найти нужные материалы в архиве Коммерческой компании Аляски. Она сменила Российско-американскую компанию, архивы которой не сохранились, а работать туда взяли тех же креолов, носителей аляскинского русского. Первые 30 лет переписка шла еще по-русски.

Русский чай и игра в марьяж

Последние экспедиции на Аляску были, скорее, социолингвистическими. Мира Бергельсон и Андрей Кибрик исследовали историю культуры и то, как она влияла на сохранение или, наоборот, исчезновение русского языка на острове.

– Поразила цепкость русской культуры, – рассказывает Мира Борисовна. – Приверженность православию, «русский» чай, карточные игры в дурака или в марьяж – мы ведь тоже их так называем. А язык – хрупкая вещь. Даже если усваивается как первый. Если его не развивать и начиная со школы получать образование на другом языке, он останется как у четырех-пятилетнего ребенка и постепенно уйдет из употребления. Слом происходит очень быстро. И политика, экономика влияют на это.

«Цепкая» не только культура русскоговорящих аляскинцев, но и они сами. Миру Бергельсон восхищает витальность ее нинильчикских друзей: они остались верны своей культуре, но смогли стать частью американской жизни. А жизнь у них была трудовая: огороды, охота, рыбалка. Семьи с восемью-десятью детьми. Они рассказывали, что никогда не голодали, но были очень бедными, хотя и ощущали это, только когда приезжали в город, – туда, где деньги были нужны.

Русская колонизация в глазах этих людей выглядит не так, как в стереотипах, – без «надменной жестокости», хотя и легким этот процесс назвать нельзя. Русские смешивались с местными жителями – появились креолы:

– Они много чего знали, много чего испытали. Они тоже немного лингвисты.

Полина Меньшова,

Айгуль Юсупова