Почему в СССР не верили, что американцы высадятся на Луне

Неужели невежество у нас настолько агрессивно, что проникло уже во все слои общества?!

Полвека назад, летом 1969 года, астронавты Нейл Армстронг и Эдвин Олдрин осуществили первую в истории человечества посадку на Луну.

Рассказывает писатель, журналист, лауреат Госпремии СССР Владимир Губарев.

У меня было ощущение, будто я стал участником событий невероятных, фантастических…

Да, несколько лет мы готовились к ним, отслеживая шаг за шагом дорогу к лунным морям. В это время все смешалось: старты автоматических лунных аппаратов, наших и американских, первые фотографии лунных равнин и холмов, тренировки астронавтов на околоземных орбитах и полеты наших зондов, на одном из которых должен был облететь Луну Алексей Леонов (и к этому полету он тренировался очень активно!). И все-таки главное внимание привлекала, конечно, программа «Аполлон» – амбициозный и фантастический проект американцев.

Пролог к экспедиции

Мне повезло. Сначала на международной конференции в Варне я долго беседовал с Вильямом Пиккерингом, руководителем программы по исследованию Луны с помощью автоматов. Это было вскоре после полета Гагарина, тогда казалось, что у американцев мало шансов первыми быть на Луне. Однако Пиккеринг сказал: «Мы сделаем все возможное, чтобы это случилось». Он пообещал присылать материалы по программе автоматов и слово свое сдержал. В отдел науки «Комсомолки» регулярно приходили пакеты из НАСА, где рассказывалось о лунной программе. Фотографиями мы щедро делились с создателями наших автоматических станций, у которых прямых связей с коллегами за океаном тогда не было.

В августе 1968 г. в Вене проходила первая конференция ООН по космосу. Там мне и Карелу Пацнеру (коллеге из Чехословакии) довелось побеседовать с директором программы «Аполлон» Сэмюэлем Филлипсом. Он подробно рассказывал о будущих полетах к Луне, об астронавтах, которые к ним готовятся. Однако космическая цензура, существовавшая тогда в СССР, не только запретила публикацию, но и «засекретила» беседу. Пацнеру удалось все-таки напечатать наш разговор. В канун полета «Аполлона-11» из Америки пришло приглашение на его старт, и Карел стал свидетелем этого триумфа в космонавтике. Меня в Америку не пустили, вместо этого пришло решение Секретариата ЦК (тогда все решалось там!) о поездке в Европейский центр полета «Аполлона-11», который был открыт в Хельсинки.

Космические репетиции

Однако прежде произошло несколько событий, которые казались не менее фантастическими, чем полет «Аполлона-11», – облет Луны экипажем, возглавляемым Фрэнком Борманом, в декабре 1968 г. и полет к Луне в мае 1969 г. Томаса Стаффорда, Джона Янга и Юджина Сернана.

Мы наблюдали за ними в Центре дальней космической связи и в спецсекторе телевидения, куда транслировались репортажи из Хьюстона и с борта кораблей. Два эпизода врезались в память. Первый – «заключительная точка нашей лунной программы». Главный конструктор академик В. Мишин, сменивший С. П. Королева, не верил, что «Аполлон-8», командиром которого был Ф. Борман, уйдет с околоземной орбиты.

«Этого не может быть, – повторял академик. – Они авантюристы, разыгрывают комедию в космосе…»

Василий Павлович был убежден в своей правоте. И вдруг приходит сообщение, что включен маршевый двигатель и корабль взял курс на Луну. Мишин медленно встал, встряхнулся, словно сбрасывая с себя какой-то тяжкий груз, подошел к двери, еще раз взглянул на экран – «Аполлон-8» уже стартовал к Луне – и вышел, резко хлопнув дверью.

Мне показалось, что именно в этот момент в нашей лунной программе была поставлена финальная точка…

А в мае 69-го состоялась «генеральная репетиция» высадки на Луну. Юджин Сернан числился в экипаже «Аполлона-10» пилотом лунной кабины. Он имитировал посадку на Луну, приблизившись к ней на расстояние всего в 15 км. Наблюдая за маневрами лунной кабины, я подумал: а вдруг он решит посадить ее на поверхность?!

Позже, когда удалось встретиться с Юджином Сернаном, я поделился с ним своими ощущениями.

Он рассмеялся:

– Если бы у меня была возможность оттуда взлететь, я наверняка попробовал бы…

В канун старта «Аполлона-11» мне довелось побеседовать с обоими легендарными астронавтами – Фрэнком Борманом и Юджином Сернаном. 3 июля 1969 г. Фрэнк Борман прилетел в Москву. Мы беседовали в гостинице «Советская». Я спросил его:

– На 16 июля намечен старт «Аполлона-11». Какова вероятность, что уже в июле человек будет на Луне?

Астронавт ответил так:

– В Америке все убеждены, что полет «Аполлона-11» пройдет успешно. Но специалисты прекрасно понимают, что могут возникнуть любые трудности. Мы, те, кто непосредственно связан с программой «Аполлон», более осторожны. Если по каким-либо причинам высадка на Луне в июле не состоится, то мы предпримем еще две попытки – в сентябре и декабре.

Через две недели я встретился в Хельсинки с Юджином Сернаном. Рассказы двоих астронавтов объединил и передал в Москву в день старта «Аполлона-11».

Ф. Борман: «Все трое начали тренироваться после нас. Нейл Армстронг успел окончить университет, несколько лет прослужил в частях ВМФ. Из морской авиации перешел в летчики-испытатели. Он довольно много летал на самолете Х-15, который поднимался к границе космоса. У этого самолета ракетный двигатель, он способен развить колоссальную для авиации скорость. Испытания Х-15 чрезвычайно сложны и опасны, но Армстронг провел их блестяще».

Ю. Сернан: «В 1966 г. Армстронг стал командиром «Джемини-8». Почти 11 часов провел в космосе, но затем корабль был посажен из-за неполадок. Среди астронавтов Армстронг пользуется большим авторитетом. Он немногословен, но если говорит, то всегда убедительно. Он замкнутый, но прямой человек. Его жена Джанет считает Нейла великим молчальником. Она говорит: «Молчание – это обычный стиль его беседы. Если он кивает головой или просто улыбается, это уже оживленная беседа. Если он говорит «да», значит, беседа приняла бурный характер. Если же он говорит «нет», это значит, что он ожесточенно спорит». Джанет с юмором замечает, что Нейлу потребовалось три года, чтобы пригласить ее на свидание, а когда он сделал предложение, то она сразу согласилась, ибо опасалась, что повторения этой фразы придется ждать еще несколько лет…»

О двух других членах экипажа «Аполлона-11» у обоих астронавтов было единодушное мнение: Майкл Коллинз и Эдвин Олдрин – прекрасные специалисты, опытные астронавты и тоже немногословны. Впрочем, об Эдвине Олдрине Сернан сказал так: «Это наиболее образованный астронавт. Степень доктора технических наук сама за себя говорит. Большинство телерепортажей из космоса будет вести он. Он может больше и лучше, чем остальные, все объяснить. Через 20 минут после Нейла Армстронга он должен ступить на Луну». Армстронгу 38 лет, у него два сына. М. Коллинз и Э. Олдрин – ровесники, родились в 1930 г., у каждого по трое детей.

Хроника полета

За шесть суток до старта была обнаружена течь в одном из баллонов сжатого гелия, размещенного в баке окислителя первой ступени. Два техника забрались в бак и затянули гайку на баллоне. Далее подготовка шла без происшествий.

В район мыса Канаверал для наблюдения за стартом собралось около 1 млн. человек. Передачу о старте во всем мире смотрели свыше 1 млрд. зрителей.

На трассе «Земля – Луна» никаких осложнений не было. Руководители программы сообщили, что полет проходит более успешно, чем предыдущие.

После разделения основного блока и лунной кабины оба аппарата еще некоторое время летели рядом. Коллинз внимательно осмотрел кабину и сообщил, что замечаний у него нет. После этого включил двигатель и отошел подальше от лунного модуля.

Сначала спуск шел в автоматическом варианте, потом Армстронг взял управление на себя: «Автоматика не знает, как выбирать посадочные площадки. Кроме того, если не будет полностью погашена горизонтальная скорость, то кабина может зацепиться за что-нибудь на грунте и опрокинуться».

Бортовая вычислительная машина работала с перегрузкой, постоянно горел аварийный сигнал, но наземный оператор просил не обращать на него внимания.

Решение командира о переходе на полуавтоматическое управление было одобрено. Автомат вел кабину в кратер. Позже Армстронг признается: «Ученые плясали бы от радости, если бы мы сели в кратер. Но я вспомнил правила летчиков-испытателей, что в случае сомнений в возможности успешной посадки всегда лучше тянуть дальше, что я и сделал».

Армстронг в момент посадки передал на Землю: «Хьюстон, говорит База Спокойствия: «Орел» сел».

Время посадки: 20 июля 1969 г. 20 часов 17 минут 42 секунды.

Прогулка по Луне

После посадки три минуты Армстронг и Олдрин, а также «Земля» ждали чего-нибудь необычного, чтобы сразу же стартовать к орбитальному модулю.

Стояла настороженная тишина.

А потом пришел приказ с Земли: остаться на Луне на два часа, до той поры, пока орбитальный модуль вновь не появится над ними.

Все шло штатно. Ничего необычного не происходило, хотя… само пребывание на Луне уже было чистой фантастикой! Астронавты попросили разрешения не отдыхать, как предусматривала программа полета, а сразу выйти на Луну. Нейл позже вспоминал: «После прилунения я решил, что сказать: «Это небольшой шаг для человека, но огромный скачок для человечества». Не припоминаю каких-то особых чувств, которые испытывал в этот момент, кроме того, что старался быть осторожным, хотел убедиться, что ступить на эту поверхность безопасно. Из лунной кабины небо казалось черным, а сама Луна была освещена дневным светом. Свет на Луне обладает какой-то странной способностью изменять естественные цвета предметов. Если смотреть вдоль своей тени или против Солнца, поверхность коричневатая. Если Солнце сбоку, она более темная и кажется очень-очень темной, когда смотришь на Луну прямо вниз, особенно в тени. В руках лунная почва выглядит тоже темной – серой или черной. Структура лунной почвы мелкозернистая, почти как у муки, но в ней есть и более крупные частицы, наподобие песка. Попадаются, конечно, и камни, и осколки камней разных размеров. На Луне мы походили на пятилетних мальчишек в кондитерской лавке. У нас разбежались глаза, надо было так много сделать…»

Продолжает Эдвин Олдрин: «Находясь на поверхности Луны, мы не ощущали никаких запахов ни в скафандрах, ни в гермошлемах. Вернувшись в кабину и сняв шлем, я уловил отчетливый запах лунного грунта, едкий, как запах пороха. Мы занесли в кабину довольно много лунной пыли на скафандрах, башмаках и на конвейере, при помощи которого переправляли внутрь ящики и оборудование. Запах ее мы почувствовали сразу… Сейчас мне трудно сказать, что я думал о значении этого полета. Человеку судьбой было предназначено рано или поздно высадиться на Луне. Этот вызов стоял перед ним с тех пор, как человек впервые взглянул на Луну, и он неизбежно должен был принять его».

При ходьбе по поверхности Луны астронавты наклонялись вперед. Это объясняется перевешиванием наспинного ранца системы жизнеобеспечения. Грунт был довольно скользким, особенно в тех местах, где тонкий пылевидный слой прикрывал камни.

После возвращения в лунную кабину астронавты сложили ненужные больше предметы в мешок, разгерметизировали кабину, открыли люк и выбросили мешок. Телекамера зафиксировала этот момент.

Астронавты пообедали и легли спать. Через 7 часов они проснулись и вновь перекусили. Теперь можно было готовиться к старту. В общей сложности они находились на Луне 21 час 36 минут.

Вспоминает Майкл Коллинз: «Для меня самым приятным было наблюдать, как «Орел» поднимается с поверхности Луны. Это привело меня в сильное возбуждение, так как впервые стало ясно, что они справились с задачей. Они сели на Луну и снова взлетели. То был прекрасный лунный день, если только можно говорить о лунных днях. Луна не казалась зловещей и мрачной, какой она иногда выглядит, если освещена солнцем под очень острым углом… Мне ни разу не удалось разглядеть «Орла» на поверхности Луны, но время от времени я слышал их. Находясь на Луне, лунная кабина всегда была обращена к какой-то точке Земли, поэтому Нейл и Базз всегда могли поддерживать с ней связь. Я же находился на круговой орбите и за два часа полного оборота в течение более 40 минут не мог ни с кем говорить. За те час и пятнадцать минут, что я находился на видимой стороне Луны, я мог поддерживать связь с внешним миром, а с лунной кабиной мог говорить непосредственно лишь в течение шести-семи минут…»

24 июля в 19.50.21 Н. Армстронг, Э. Олдрин и М. Коллинз вернулись на Землю. В общей сложности от старта до посадки прошло 195 часов 15 минут 21 секунда.

«Молчание – не золото!»

Каждый день я диктовал стенографистке по 10–12 страниц. Пытался рассказать о деталях полета, брал интервью у астронавтов и специалистов, которые работали в Европейском космическом центре и на Астронавтическом конгрессе, проходившем в эти дни в Хельсинки.

Каждый раз спрашивал у стенографистки, как реагируют на мои репортажи.

Она неизменно отвечала коротко: «Пиши больше, все читают с большим интересом». Трудно передать мои досаду, разочарование и бешенство, когда я вернулся в Москву и узнал, что ни один (!) материал не был напечатан!

Зачем же заставляли писать больше?!

Оказалось, что репортажи пересылали в ЦК партии, в отдел пропаганды, а оттуда неизменно приходила рекомендация: «Пока не публиковать, но пусть пишет – присылайте нам!» Так что все дни полета «Аполлона-11» я писал для работников ЦК…

Потом выяснилось, что моя книга, посвященная космонавтике, была задержана в издательстве, и мне разрешили включить в нее репортажи о полете «Аполлона-11».

По рекомендации того же отдела ЦК тираж книги был всего 30 тыс. экземпляров, для советского времени тираж ничтожный… Впрочем, это не помешало «пропагандистам из ЦК» спустя три года торжественно объявить, что они поддерживали всех, кто писал о полете коллег-американцев на Луну. И как пример тому демонстрировали мою книгу «Космический перекресток». Наступало время сотрудничества США и СССР по программе «Союз» – «Аполлон», а потому признавать, что у нас почти ничего не сообщали о достижениях американцев в космосе и в освоении Луны, было уже неприлично…

Завесу молчания прорвали ученые Академии наук. Академики А. Благонравов, А. Виноградов, Б. Петров, О. Газенко и некоторые другие охотно давали интервью, если речь заходила о полетах на Луну. Поддерживал их и президент АН СССР М. В. Келдыш. Именно он пригласил в Академию наук Нейла Армстронга, и тот выступил с докладом не только о своем полете, но и обо всей программе «Аполлон».

Нейл подарил мне несколько фотографий, на двух из них оставил автограф. Оказалось, что в нашем Музее космонавтики таких автографов нет, и я подарил один из них музею. Однако почему-то он в экспозиции, посвященной «Аполлону-11», не представлен. Неужели до сих пор есть сомневающиеся в том, что полет Нейла Армстронга и его коллег не заслуживает такого же почета и уважения, как старт Юрия Гагарина?!

Недавно в музее открылась выставка, посвященная Алексею Леонову. На одном из стендов я увидел фото – юбиляр вместе с Нейлом Армстронгом. Первый человек, вышедший в открытый космос, и первый человек, шагнувший на Луну. А вместе они, на мой взгляд, – своеобразные символы достижений космонавтики, тех великих свершений, свидетелями которых нам по­счастливилось быть.

И вместо эпилога

Иногда не включаю телевизор и не открываю некоторые газеты, потому что знаю: там мне начнут доказывать, что американцы на Луну не летали, мол, это мистификация, постановка режиссеров из Голливуда. С подобными утверждениями выступают не только весьма сомнительные личности, но и некоторые политические деятели, занимающие довольно высокие посты в государстве.

Зачем это делается?

Неужели невежество у нас настолько агрессивно, что проникло уже во все слои общества?!

Опровергать глупости и домыслы невежд нет нужды. Просто следует помнить, что полеты Юрия Гагарина и Нейла Армстронга, космонавтов и астронавтов по праву принадлежат нам – американцам, французам, японцам… Всем людям, которые живут на Земле и которые получили возможность летать в космос и на Луну. Мы вместе, потому и называемся человечеством.

Владимир Губарев