Русские, как орех. Твердые снаружи и мягкие внутри.

Американца Энди Фрека не отличить от россиянина.

Преуспевающий американец Энди Фрека переехал в Россию в конце 1990-х. Он был настолько впечатлен русским радушием, что привез сюда американскую жену и пустил корни.

– Энди, как же вы попали в далекую Россию?

– Первый раз я приехал в 1995 году, мне было 18 лет. И первым испытанием для меня стали суровые уральские морозы. Изначально нас закинули в Пермь. И несмотря на то, что я из северного штата Огайо, у нас таких морозов не бывает. Поэтому для меня это было настоящим испытанием.

– Вы за океан отправились один?

– Нет, я был в группе молодых миссионеров. Мы занимались поручениями центра профилактики СПИДа. Как мне тогда казалось, мы оказались в нужном месте в нужное время. В итоге я прожил в Перми два месяца. На удивление, мне все понравилось, особенно разговоры по душам. Нас поселили в общежитие в центре Перми. Не зная русского, я начал общаться со всеми. Соседями оказались дальнобойщики из дружеской советской республики. Они сидели вечерами на кухне, выпивали и начали учить меня русскому языку. Я, конечно, не понимал, каким именно словам они меня учат.

– Ваши родители не были против поездки?

– В американской культуре принято, что ты можешь поехать в другую страну, на другой континент, чтобы остаться там жить и делать какое-то доброе дело. Нам прививают это с детства. Часто американцы отправляются жить в Китай, Индию, именно с волонтерской целью, и даже в Россию, как я.

– Когда вы решили окончательно перебраться сюда?

– Это случилось в 1999 году. Я снова жил в общежитии и именно там я выучил русский язык, там в принципе никто по-английски не разговаривал, пришлось приспосабливаться. Поначалу я даже ходил к логопеду, чтобы избавиться от акцента. Но на третий раз преподавательница мне сказала: «Энди, у тебя язык деревянный, иди отсюда!» (смеется). Поэтому акцент у меня до сих пор сохранился.

– На какие деньги вы жили?

– Благотворительные церковные фонды спонсировали нашу жизнь в России.

– Но все же, что вас привлекло?

– Надо понять, что как народ внешне мы похожи, но внутри абсолютно разные, и мне было интересно делать подобные открытия. Вот идешь ты по улице в России, и тут прохожая, абсолютно незнакомая бабушка вдруг спрашивает, почему я хожу без шапки. Я первый раз подумал, ну какое ей дело, меня это даже несколько задевало. И я столкнулся с тем, что постоянно кто-то что-то подсказывал, и нам, американцам, кажется, что это своеобразное подтрунивание над нами. Но ведь на самом деле люди тем самым показывают, что они переживают и стараются помочь. Хотя рыбакам, которые весной сидят на тонком льду, никто ничего не говорит (смеется). И подобная разница в менталитете для меня оказалась очень необычной и привлекательной.

– А как бы вы описали различия между нами?

– Русских я сравниваю с орехом, твердым снаружи, но мягким внутри, американцы же, как вишня, снаружи мягкая и твердая внутри.

– В чем это выражалось?

– Это было ощутимо в 1990-е годы, когда в России были нелучшие времена. На улице, в магазине все хмурые, на тебя никто не смотрит, а потом заходишь к кому-нибудь в гости – и там совершенно другой мир. Все радушны, готовы тебе душу открыть и помочь тебе во всех твоих бедах. А вот в США все наоборот: все улыбаются, каждый интересуется, как жизнь, но на самом деле никого не интересует, это просто некое правило приличия. А когда возникают реальные проблемы, никто не спешит тебе помогать.

– Когда вы перебрались в Москву?

– Сюда я переехал в 2010 году. Но у меня был страх перед большим городом, впишусь ли я сюда. Москва – довольно энергичный город, а я до этого никогда не жил в таком ритме.

– Многие иностранцы, приезжающие сюда, планируют остаться, но все же покидают эту страну. Как думаете, в чем проблема?

– Мне было намного проще, из-за того, что я приехал сюда молодым и у меня не было стереотипов об этой стране, я был открыт всему новому. Я смотрю на других иностранцев, которые приезжают сюда с семьями. И они никак не могут стать частью этого общества. Потому что утром они уходят на работу в Россию, а вечером возвращаются домой в Америку, они не вникают в эту культуру, не стремятся завести друзей среди русских. Первые полтора года после приезда я был в поиске друзей, и, надо сказать, нашел их, и на всю жизнь.

– Чему вы научились в России?

– Я научился занимать очередь (смеется). В Штатах люди не выстраиваются цепочкой, все стоят там, где захотят, но при этом все будут знать, кто за кем. А в моем представлении (уже явно русском), если никто не стоит друг с другом «обнявшись», то очереди и нет. Когда я в США куда-то прихожу и не вижу характерной цепочки за своей спиной, то подхожу первым. Люди, естественно, начинают обижаться и сразу отстаивать свои права (смеется).

– Многие из тех, с кем вы приехали в Россию, тут остались?

– Нет, я, кажется, единственный. Иногда хочется, чтобы россияне воспринимали мое пребывание в России спокойно. Многие думают, что я агент и работаю на ЦРУ. Но я всегда говорю, что Россия – великая страна, и русские со мной соглашаются, тогда я задаю им вопрос, почему они удивляются тому, что я выбрал для жизни это место. На самом деле в России я вижу большие возможности.

– В какой момент вы поняли, что вы останетесь здесь жить?

– Мне 41 год, и отправляться на поиски лучшей жизни мне кажется бессмысленным. Я нужен здесь и чувствую свою полезность здесь. Например, я умею вести переговоры между западными и российскими предпринимателями. Помимо этого, у меня также есть агентство недвижимости, которое ищет жилье в Москве для иностранцев.

– Свой опыт в России как-то осмысливали?

– У меня вышла книга об особенностях русского бизнеса под названием Matryoshka. Я вижу огромный потенциал России в плане развития различного бизнеса, а россияне, к сожалению, его не видят. Вот живут они в деревне, и ничего интересного, по их мнению, вокруг нет. Однажды я принимал участие в зимнем марафоне протяженностью 42 километра по Байкалу. Участие в нем стоило 500 евро. А участников, на секундочку, 140 человек. Вы представляете, какой это заработок. Бизнес, как здесь принято говорить, можно делать из воздуха. Еще мне кажется перспективным развитие турбизнеса по экстремальным природным маршрутам. Идея появилась, когда я побывал на Камчатке. Там мы застряли в грязи на ГАЗ-66, спутниковый телефон не работал. И тогда я подумал – вот это настоящий экстрим, такие туры пользовались бы у иностранцев большим спросом, но это никто не развивает. На самом деле я многим помогаю продвигать свои товары. У меня, например, есть друг в Перми, он делает гитары ручной работы. Здесь они почему-то не ценятся, для россиян важен бренд, а вот на Западе он смог бы найти своих покупателей, и в этом я ему помогаю.

– Ну а как же коррупция, налоги?

– Многие местные мелкие предприниматели жалуются на бизнес-климат в России, но я уверен, что здесь свободнее, чем на Западе. Упрощенная система налогообложения – это очень круто! С коррупцией я, честно, не сталкивался. Может, потому что я делаю круглые, полные ужаса глаза в те неловкие моменты? Я очень много общаюсь с представителями молодого поколения, которые хотят открыть свой бизнес, но их охватывает страх. Они боятся, что придет какой-то «дядя» и все заберет. Но мне кажется, что человек просто оправдывает себя, и я ему говорю, что он просто боится успеха.

– А на Западе какого рода проблемы у бизнеса?

– Моя семья, начиная с прапрадеда, владела и владеет сантехническим бизнесом. Они платят огромные суммы за страховку. В России такого нет. В нашем городке был случай, когда сотрудник другой фирмы ехал на работу и попал в аварию. И он судился со своим работодателем, поскольку он пострадал по дороге на работу. И теперь фирма должна выплатить ему огромную страховку, которая в дальнейшем может разорить эту компанию. В России есть свои вызовы, и на Западе тоже.

– А часто общаетесь с соотечественниками?

– На самом деле – редко. Только если по работе.

– Родину не забываете, как часто навещаете?

– Раз в год.

– А как вам будущую жену удалось уговорить переехать в Россию?

– Когда мы познакомились, она уже хотела жить в России. И в этом плане мне повезло. Сейчас она даже лучше меня разговаривает по-русски. Она музыкант и экономист по образованию.

– А у вас есть образование?

– Нет, и я даже этим горжусь.

– Дома на каком языке разговариваете?

– На английском.

– Кем ваши дети себя ощущают? Русскими или американцами?

– За ужином это обсуждали буквально вчера. Потихоньку в нашей жизни появляется вопрос о гражданстве (четверо детей Энди Фрека – граждане США. – «ВМ»). Дети ощущают себя американцами. Правда, внятного ответа, почему, я так и не услышал. А когда мы приезжаем туда, в США, они довольно быстро начинают проситься обратно.

– Почему?

– В России у них вся жизнь, друзья, развлечения. В США им просто скучно.

– Не могу не спросить у вас о политике Трампа.

– Я чуть не испортил рождественский ужин этим обсуждением (смеется). Родители жены и мой отец – все голосовали за Трампа. А я не могу понять, почему многие проголосовали за него. Да и вообще я бы ни одному из кандидатов не отдал свой голос. Мне в это время (предвыборное. – «ВМ») было интересно наблюдать за россиянами и их мыслями о том, что Трамп все изменит после Обамы. Но россиянам надо понять, что президент в США не имеет такого влияния, как в России. Однако это не стало камнем преткновения между моими родственниками, это мало кому интересно. Среди моих русских друзей есть и те, кто «за» власть, и те, кто ближе к оппозиции. На самом деле я, наверное, ни с кем на сто процентов не согласен. Я знаю, что для меня лучше, а что лучше для страны – решит государство.

– Что вам больше всего нравится в русской кухне?

– Супы. Солянка, например. Я с удивлением узнал, что туда можно добавить сметану или майонез. У нас так не принято. Еще салаты, они такие сытные. А еще шаньги, холодец. Но для многих иностранцев попробовать это блюдо – вызов.

– В каких российских городах вы были?

– На Дальнем Востоке, на Камчатке, в Иркутске, Хабаровске, Благовещенске, Екатеринбурге, Ханты-Мансийске, Салехарде, Нарьян-Маре, Мурманске, Ростове-на-Дону, Туапсе, Санкт-Петербурге, Костроме.

– Как бы вы оценили качество жизни в США и в России, точнее в Москве.

– Уровень жизни здесь не хуже, чем на Западе. И первый вопрос, который иностранцы задают по приезде сюда, безопасно ли здесь. Но это все стереотипы. Дело в том, что Госдепартамент США поставил Россию на третье место по безопасности, то есть на одном уровне с Суданом и Пакистаном. Думаю, что это политический ход Госдепа. И я допускаю, что здесь намного безопаснее. В крупных городах Америки всегда есть неблагополучный район, и все знают о нем, а в Москве нет плохих районов. Есть плохие люди и здесь, и там, но я считаю, что безопасность, точно, не хуже.

– А что думаете о дорогах и транспорте в Москве?

– Иностранцы удивлены, насколько развит общественный транспорт (в США система общественного транспорта, особенно в небольших городах, не сильно развита. – «ВМ»). Но пробки здесь такие же, как и в Лос-Анжелесе. Однако здесь лучше, чем в Америке.

– У вас есть любимое место в городе?

– Лосиный Остров. Там можно встретить диких зверей. А что касается города, то люблю с семьей гулять в центре, по пешеходным улицам.

Кстати

Moscow – город на северо-западе США, в штате Айдахо. Город основан в 1871 году шахтерами и фермерами, которые начали прибывать в северную часть штата Айдахо после Гражданской войны. Первыми названиями города были Хог-Хейвен, с 1872 года, а с 1875-го – современное Москоу. Нет доказательств, что название дано русским жителем, однако город расположен на территории бывшей Русской Америки, что подтверждается Англо-Российским договором, согласно которому вся территория штата входила в состав Русской Америки.

40 процентов составляет рост числа американских туристов за 2017 год по сравнению с 2016 годом, по оценкам российских туроператоров.

Ксения Ефимкова,

фото Екатерины Якель,

«Вечерняя Москва»