Раскол в отношениях с Америкой начали первые эмигранты из России

«В ХХ веке Россию покинули более 6 млн человек, сегодня ажиотажа нет, но уезжают стабильно».

Раскол в отношениях с Америкой начали первые эмигранты из России

Зав. кафедрой Института демографии НИУ ВШЭ Михаил Денисенко: «В ХХ веке страну покинули более 6 млн человек, сегодня ажиотажа нет, но уезжают стабильно»

Как воздушные потоки с Арктики или южных широт приносят холод или тепло, так и люди, массово уезжающие из одной страны в другую, способны изменить климат целых государств. Казалось бы, каждый устраивает свою личную судьбу, но в какой-то момент количество переходит в качество, и вот уже: утечка умов, мультикультурализм и ксенофобия. Согласно мартовским опросам «Левада-Центра», сейчас «чемоданные настроения» россиян находятся на минимальном уровне за последние годы — 82% респондентов выбирают РФ, но эксперты не исключают усиления эмиграционных порывов через полтора-два года, как уже было после кризиса 2008 года. 

Как волны российской эмиграции отразились на нашей истории, кто и по каким причинам уезжает из страны сегодня — об этом мы говорим с экспертом, заведующим кафедрой демографии Института демографии при НИУ ВШЭ Михаилом ДЕНИСЕНКО.

— Давайте начнем с истории. Сейчас специалисты говорят о пятой волне, подъеме, эмиграции из России, а когда была самая первая и какой след оставили прежние волны?

— Вообще, первым известным российским эмигрантом называют князя Курбского, политического оппонента Ивана Грозного. Активный поток эмигрантов из России начался в 70–80-х гг. ХIХ века, но обычно специалисты не берут его в расчет, говоря об эмиграции в современном понимании. Дело в том, что в Российской империи эмиграция была привилегией высших классов, которые могли приобрести паспорт по разрешению императора на срок до пяти лет и потом должны были продлевать его. Всем остальным сословиям выезд был фактически запрещен. К началу ХХ века почти 95% всех выезжавших из России на длительный срок составляли русские — к ним относились также украинцы и белорусы, — поляки и немцы. Немецкие поселенцы тесно ассоциируются с именем Екатерины II, которая фактически запустила первые широкие миграционные программы в империи — приглашала соотечественников, голландцев, сербов для заселения новых территорий: Новороссии, Поволжья — здесь была самая большая колония. Тогда немцам даровали многочисленные привилегии по налогам, религиозные свободы, освобождение от службы в армии. И как раз военная реформа 1874 года, которая вводила всеобщую воинскую повинность, подтолкнула немцев к отъезду. Ну а в основном русская эмиграция тех лет носила политический характер; большинство уезжали в Штаты, Латинскую Америку и Канаду и лишь небольшая часть — в Европу.

Для пролетариев американская сказка оказалась короткой

— Экономическая эмиграция, — продолжает ученый, — началась после первой русской революции, когда было дано право выезжать за рубеж низшим сословиям. В поисках лучшей доли и возможности быстро разбогатеть с мест поднялись крестьяне западных губерний — Псковской, Одесской, Новороссийской, — шахтеры, разнорабочие. Кстати, с учетом национальности выезжающих в начале ХХ века в Америке было странное представление о России как о стране, где по преимуществу проживают евреи и поляки.

Между 1905 годом и Первой мировой войной в Штатах, в основном в Пенсильвании, в Чикаго, появляется быстро разрастающаяся колония русских пролетариев, к которым добавляется очень сильная по составу политэмиграция — Троцкий, Бухарин. Это интересный малоизученный в России феномен, который в какой-то степени уже тогда предопределил отношения между нашими двумя странами: после революции 17-го года атмосфера вокруг русских переселенцев сгущается, в них начинают подозревать левых, террористов, смутьянов. Активно работает американская пропаганда, направленная против социалистического движения с его посягательствами на частную собственность. В итоге русских эмигрантов начинают высылать из Штатов. Параллельно Троцкий призывает наших специалистов — чья квалификация действительно выросла за годы эмиграции, много русских было в торговых флотах США и Великобритании — вернуться в Россию, чтобы компенсировать потери революции и войны.

По некоторым оценкам, в 1917–1920 гг. в Советскую Россию из США и других стран возвратились до 100 тысяч человек, пополнивших красное движение. А главное, что они привезли с собой кроме новых технологий — в частности, вернувшиеся активно поддержали идеи механизации сельского хозяйства, участвовали в организации первых совхозов — ненависть к американскому капитализму. Так что эта первая волна оставила очень заметный след в нашей истории, который почему-то отечественной литературой замалчивается.

— А дальше была революция 1917 года...

— Да, обычно первой волной — но, как вы теперь видите, она вторая — называют именно белую эмиграцию, отождествляемую со «сливками общества»: интеллигенцией, аристократией. Там также было офицерство, казачество, другие слои общества, поэтому оценки масштабов этого потока различаются: от 1 млн до 3,5 млн человек. Хотя в данной ситуации важнее даже не цифры, а то, что страну покинула значительная часть образованных людей, которые позже подарили миру вертолет, телевидение, отмеченную Нобелевской премией литературу... Первоначально белоэмигранты концентрировались в Европе, но постепенно стали перемещаться в США и в значительной степени «окультурили» Америку.

«Политруками» натовских военных стали эмигранты 40-х

— Уже к 1919–1920 гг. некоторые относят падение «железного занавеса», это остановило эмиграцию?

— Границы Советской России были открыты вплоть до 1928 года, и в принципе люди могли свободно выезжать, путешествовать. К этому времени относятся поездки в Европу Маяковского, Есенина. Главным препятствием для эмиграции были высокие финансовые затраты.

Третью волну одни отождествляют с 1930-ми годами и ВОВ, другие учитывают только Великую Отечественную войну, и цифры звучат разные — вплоть до фантастических 10 млн человек. Но в 30-е были лишь локальные всплески: разрешили уехать нескольким тысячам немцев из Поволжской республики, буряты бежали от голода в Монголию, поэтому основной поток миграции связан все-таки со Второй мировой войной. Причем большинство эмигрантов уезжали не с территории современной России, а из Прибалтики, Западной Украины... Согласно архивным материалам СССР, отток из страны за 1944–1946 гг. составил около 600–700 тысяч человек, из них лишь 30–40 тыс. русских. Государство старались покинуть те, кто в годы войны сотрудничал с фашистами, противостоял сталинскому режиму; часть советских военнопленных побоялась возвращаться из-за границы. Впоследствии с некоторыми из них было связано начало русских отделов «Голоса Америки» и радио «Свобода», другие преподавали в военных школах и академиях, стали известными советологами. В целом это была волна людей, негативно относившихся к советскому строю, не скрывавших и использовавших это.

— Когда была следующая волна?

— Следующий период несколько размыт, его даже волной назвать трудно — почти 30 лет: с 50-х по 1987 г. Тем не менее в это время у эмиграции наметилось два мощных магнита: во-первых, в 1948 г. создается Государство Израиль, куда переезжает часть советских евреев; во-вторых, российские немцы и военнопленные возвращаются в Германию. С пленными вопрос решался довольно долго. Вообще, в те годы эмиграция была разменной монетой в политических отношениях: как только отношения СССР с Западом осложнялись, эмиграция сокращалась, и, наоборот, после очередных переговоров российского и американского руководства, например, происходили сильные всплески отъездов в Израиль: за весь советский период к берегам Мертвого моря уехали чуть более 200 тыс. человек, при этом только за 1973–1977 гг. более 100 тыс. В Германию с 1955-го по 1987-й выехали около 50 тысяч. Всего страну оставили около 500 тыс. человек.

Если говорить про след, оставленный этой волной, эмигранты — интеллигентская прослойка, — безусловно, внесли вклад в формирование Израиля. В тех же американских и европейских университетах появилась новая русская профессура. Они боролись с действующей в СССР политической системой, властью, но при этом формировали достаточно позитивное отношение к русской цивилизации вообще. Это было время «культурных диссидентов». Страну покинули Бродский, Солженицын, Зиновьев, Ростропович, Вишневская, Галич... После 1991 года многие вернулись и высказывали крайне негативное решение о том же развале СССР.

О современной России судили по выходцам со всего СССР

— Распространено представление, что с началом перестройки люди хлынули на Запад, тогда случилась «утечка умов», и, увы, сложился имидж русских девушек как легкодоступных. Что об этом говорит наука?

— Начало пятой волны можно датировать 1987 годом, когда разрешили эмиграцию на основе родственных связей. Потом двери приоткрылись шире, а затем их просто смело, так как эмиграционный потенциал накопился большой. Тем не менее, опираясь на западные данные, я оцениваю отток с территории современной РФ с конца 80-х по начало 2003-х примерно в 2 млн человек — это намного меньше тех цифр, которые часто озвучиваются в СМИ.

Не надо забывать, что для массовой эмиграции недостаточно стремления одних людей уехать, должно быть желание другой стороны их принять. Когда распадался СССР и восточный блок, в Европе существовали апокалиптические прогнозы, по которым на Запад должно было переселиться около 20 млн человек. Миграционная политика стала довольно жесткой, с 1974 года были закрыты каналы трудовой миграции: европейцы еще помнили, как случился наплыв турок и югославов. Вместе с тем в конце 80–90-х гг. в уже упомянутых Израиле и Германии готовы были принимать своих «единокровцев» — были специальные программы репатриации, одно время очень щедрые. Именно потоки в Израиль — 300 тыс. чел., и Германию — более 1 млн, определяли лицо пятой волны, хотя похожие программы работали также в Финляндии, в Польше, в Греции. То есть преимущественно — на 90% — эмиграция 1990-х была этническая, еврейско-немецкая. К 2004–2005 гг. этот потенциал оказался практически исчерпан — и поток снизился в 6–7 раз.

Еще один канал, который не был закрыт и активно использовался в пятую волну, — беженцы. Значительная часть людей уезжала по нему. Как раз пошли «горячие точки», говорили о расовых и политических притеснениях. В США больше половины эмигрантов из России проходили как беженцы, и закрыли эту «лазейку» только в 1995 году.

Вообще, в отличие от 60–80-х гг., когда уезжали в большей степени пассионарии, готовые сражаться за свой отъезд, в 90-е стало больше среднего, обывательского класса, которые просто хотели комфортной жизни, устроиться на какую-нибудь работу, на фоне «лихих 90-х» вспоминали о своих западных корнях, уезжали к эмигрировавшим ранее родственникам. В частности, в США в эту волну уехали около 300 тыс., из них значительная часть — этнические евреи. Облюбовали заграницу и наши преступники — многие сотрудники финансовых пирамид в итоге оказались в Штатах.

Интеллектуальная миграция тоже шла — и главным образом в США и Канаду. В Америке ввели специальную преференциальную группу — ученые и таланты СССР. Во-первых, активно развивались компьютерные технологии, а советские специалисты по вычислительной технике ценились во всем мире. Кроме того, приветствовались математики, физики, химики... Таким образом, если Германия забирала репатриантов, то США — «мозги», причем, что важно, не только наши, но также и британские, скандинавские, немецкие и др. В свою очередь на их рабочие места в Европе постепенно тоже приходили московские, питерские, нижегородские ученые. Уезжали люди с мировыми именами и молодые исследователи и студенты, но даже студенты, как заметил один известный профессор Йельского университета, серьезно выделялись фундаментальной подготовкой на уровне американских. О постсоветском образовании он уже так сказать не мог.

Важно понимать, что в те годы «уезжал» весь Советский Союз: Прибалтика, Молдова, Украина и т.д., но почти все говорили на русском, и иностранцы всех советских тогда считали русскими. В результате сложился очень противоречивый образ современной России: с одной стороны, математики, шахматисты, спортсмены, балет, оперные певцы, красавицы-модели; с другой — криминал, проституция — причем, как правило, проституция была связана не с Россией, — неаккуратность, которую могли демонстрировать выходцы из разных частей бывшего СССР.

Высокая преступность стала одним из факторов ужесточения миграционных правил и отношения к русским. Увы, в РФ стало меньше талантов, поэтому также сократилось число грантов. Кроме того, обратили внимание на меняющийся состав репатриантов и возникшие проблемы интеграции: расхожий анекдот, как выезжает один немец по крови, а с ним большая казахская семья. С конца 1990-х в Германии репатрианты должны были доказать свое немецкое происхождение, продемонстрировать знание языка и культуры, была введена ежегодная квота в 100 тыс. человек для репатриантов изо всех стран. Вместе с тем русская эмиграция привела к тому, что расширился «русский мир», а с ним стал формироваться новый рынок: спрос на русские программы, еду. Есть еще и политический фактор: например, в Берлине наша диаспора вторая по численности после турецкой, и политики вынуждены писать свои обращения во время выборов в том числе на русском.

Исход богатых и умных

— В наше время появилась фраза «пора валить». Насколько эта «установка» сказалась на статистике отъездов?

— По сравнению с предыдущим десятилетием сейчас скорее спад. И потом у современных уезжающих нет ощущения «эмиграции навсегда», при желании они могут вернуться. Часто люди не выписываются из квартиры, сохраняют здесь бизнес, кстати, отсюда и расхождения в статистике: данные Росстата по эмиграции в разы ниже аналогичных цифр принимающих сторон. По минимальной оценке, основанной на зарубежной статистике, в 2003–2012 гг. на ПМЖ из РФ выехали около 700 тысяч человек. Статус постоянного жителя в дальнем зарубежье получают около 100 тыс. россиян ежегодно.

Правила миграции в западные страны для граждан РФ поменялись в 2000-е, вернее, теперь россияне должны преодолевать те же жесткие фильтры, что и все остальные. Могут уехать и уезжают прежде всего люди с высоким уровнем образования, высоким доходом, знающие язык. Основные каналы — трудовая миграция высококвалифицированных специалистов, покупка собственности, воссоединение с родственниками. Позволить себе такую смену места жительства могут в основном москвичи и питерцы, жители крупных промышленных центров в отличие от эмиграции 90-х, когда лидировали районы Сибири. При этом сменились и центры притяжения мигрантов: к США и Германии добавились Испания, Италия, Финляндия, Франция, Великобритания, возросла роль Канады. В той же Испании русские локализованы в некоторых районах: так, по испанским данным, в курортной зоне Аликанте проживают около 50 тысяч граждан России, это небедные люди, они скупили квартиры, дома. Миграция помолодела: доля людей до 30 лет стала больше. Ну и есть еще так называемая непроизводственная, климатическая миграция — в Таиланд, Индию: людям хочется сдавать квартиру, тихо-спокойно жить, ничего не делая. Таких немало, но они живут на два дома, их трудно назвать эмигрантами.

— Правда, что у российской эмиграции сегодня женское лицо?

— В некоторые страны — да. Особенно в Италию — 80% женщины, во Францию. Это связано и с браками, и с гендерным смещением спроса на труд эмигрантов: в той же Италии востребованы социальные работники, сиделки.

— Вы говорите, пика эмиграции сейчас нет. Просто начался планомерный исход?

— Это не исход, а мировая тенденция перераспределения населения из развивающихся в благополучные страны, где, с одной стороны, прогрессирует экономика и нужны новые кадры, а с другой — стареет коренное население. То же самое, что и в РФ, происходит, например, в Индии. Между прочим, из совсем неблагополучных государств сравнительно мало уезжают: границы закрыты, денег не накопишь. Зато многие уехавшие из России в 90-е годы сейчас, наоборот, возвращаются, не смогли устроиться за рубежом.

— Тогда как бы вы оценили для нашего общества происходящее?

— Я не склонен ничего драматизировать. Уезжают люди, которым не созданы условия. Так же, как разница в температурах и давлении приводит в движение воздушные массы, так и разница экономических потенциалов рождает эмиграцию: если у людей есть возможность, они стараются уехать туда, где лучше, — ничего не поделаешь. Политических эмигрантов в чистом виде единицы.

С точки зрения демографии приезжают к нам даже больше, чем уезжают. Но, чтобы рассуждать о потерях, надо знать, кто, какие слои циркулируют, а для этого пока не хватает данных. Если взять художественную элиту, спортсменов — с одной стороны, это потеря, но разве не приятно, что Мария Шарапова играет за Россию, хоккеисты — за нашу сборную, Дмитрий Хворостовский и Анна Нетребко — солисты лучших мировых опер? Другой пример: еще в 2003 году мои коллеги изучали эмиграционные установки выпускников российских вузов. И оказалось, что на естественнонаучных факультетах после завершения обучения планировали эмигрировать около 6%, но при этом более половины не собирались трудиться по специальности. И где тут большая потеря? Хорошо, если бы у нас работали все научные центры, были условия для самореализации, а так мы просто посыпаем голову пеплом. Высокоинтеллектуальные люди востребованы и циркулируют по всему миру. Кстати, понятие «утечка умов» пришло к нам из послевоенной Великобритании, которая теряла образованное население в обмене с США. Вместе с тем, когда в 1990-е в Ирландии начался подъем, эмигранты вернулись и инвестировали в экономику. Единственный способ сократить эмиграцию — сделать свою страну лучше.

Елена Добрюха