Как встречали Новый год предатели родины

Загаданное под  Новый год сбылось

Мне неведомо, где сейчас люди, с которыми свела меня судьба на рубеже 2002-2003 годов. Но я рад, что встретил их и делил с ними кусок хлеба, пусть даже там, где «небо в клетку»...

2003 год я встретил в камере следственного изолятора МНБ Туркменистана. Вместе со мной праздник встречали двое из тех, кого арестовали за попытку покушения на Сапармурата Ниязова. Мы втроем ютились в маленькой камере, примерно два на три метра. Видимо раньше она использовалась как кладовка, но из-за большого наплыва «гостей», ее срочно освободили от хлама и установили там три железные койки. Больше туда ничего не помещалось. Позже, оказавшись в одной камере с генералом, когда-то по иронии судьбы курировавшим этот самый СИЗО, я узнал, что это пенитенциарное учреждение считается лучшим среди всех подобных учреждений страны.

Кроме нас, в этой маленькой камере был еще один добровольный заключенный — птица-горлинка. Зима была теплая, и окно мы держали открытым. На плафоне от лампочки, который был укреплен над дверью, было гнездо, свитое видимо этой же птицей прошлой весной. И она стала наведываться, ничуть не опасаясь нас, страшных врагов народа и подлых предателей родины.

Каждый раз, когда она прилетала, мы начинали мечтать: вот бы превратиться в птицу и улететь отсюда домой, а там вновь превратиться в самих себя. Или, как в старой немецкой комедии, суметь пройти через стены и заборы и уйти отсюда. Или, на худой конец, заполучить бы шапку-невидимку…

Эту наивность сложно понять тем, кто никогда не оказывался в похожих ситуациях. Многие, которым я потом рассказывал эту историю, смеялись надо мной и моими товарищами по несчастью. Что тут скажешь… Прежде чем осуждать кого-то, возьми его обувь и пройди его путь. Наткнись на каждый камень, о который он споткнулся. И только после этого говори, что ты знаешь, как правильно жить…

31 декабря выпало на вторник, день передач. Это были последние дни, когда передачи от родственников разрешались дважды в неделю — во вторник и пятницу. В начале января близкие тех, кто по этому же делу «о покушении» сидел в ИВС МВД, возмутились несправедливостью: их передачи были разрешены лишь единожды в неделю. И нам, клиентам МНБ, количество передач сократили. Установив «справедливость»…

Конечно, родные пытались поддержать нас, тем более в праздник. Обычно в передачах были письма от родителей и детей. Им было тяжелее, чем нам. И мы — взрослые и здоровые мужчины, главы семей — понимали это, но ничем не могли им помочь. Наоборот, мы сами нуждались в помощи… Это ощущение пожалуй было самым мучительным за время нахождения за решеткой.

На этот раз, естественно, в посланиях были новогодние поздравления и пожеланиями скорейшего освобождения. Но что бы ни было написано в письмах из дома, мы, читая их, старались не смотреть друг на друга. Потому что на глаза наворачивались слезы, а показывать этого не хотелось никому из нас.

Однако наступления Нового года никто не отменял! Среди продуктов полученных с воли, были говурма (расковырянная тюремной охраной в поисках чего-то запрещенного), лепешки, мандарины, соки в картонных упаковках.

И вот, когда вечером мы накрыли «поляну» и все распробовали, оказалось, что в одной коробке был не только апельсиновый сок. Как уж удалось жене Довлета, не повредив заводской упаковки, добавить туда водку, для нас осталось загадкой. Но размышляли над ней мы недолго. Под этот коктейль мы и встретили Новый год.

А утром 1 января, солдатики из охраны, которые стреляли сигареты у Довлета, рассказали, что оказывается ночью офицеры тоже отмечали Новый год. И в одной из пачек сока оказалась водка! Получился скандал. Конечно, никого не волновало, что офицеры организовали застолье из продуктов, изъятых из наших передач. Дело было в том, что охрана пропустила несколько пачек сока, среди которых также могли быть запрещенные напитки. Может быть, если бы все офицеры были только из МНБ, историю бы замяли. Но, в целях повышения контроля и безопасности в охрану СИЗО МНБ по распоряжению Ниязова были прикомандированы люди из прокуратуры и МВД.

По этой ли причине или по другой, но с конца января передачи еще остававшимся в СИЗО «ноябристам» запретили вовсе.

Тосты, которые мы произносили, встречая 2003 год, были не менее наивными, чем наши мечты. И Ыклым, и Довлет, считали, что раз Ниязову удалось поймать Шихмурадова — своего главного врага, то к остальным арестантам он будет снисходителен. Для острастки подержит в тюрьме полгода-год и помилует… И может следующий Новый год мы будем встречать дома, в кругу родных и близких. И конечно, пригласим друг друга в гости. Ох, если бы!…

Ыклыму дали пожизненный срок, Довлету — 20 лет.

Те, с кем мне довелось сидеть уже после того, как мои сокамерники ушли на этап, тоже получили большие сроки. И у меня были основания полагать, что мне тоже дадут не три года (максимальный срок за «недонос», в котором меня обвиняли), а гораздо больше.

Но мне повезло. Желание, загаданное под тот Новый год сбылось. В апреле Ниязов меня помиловал, очевидно из-за развернувшейся большой международной кампании в мою защиту. Правда, потом я был вынужден покинуть родину.

Мне неведомо, где сейчас люди, с которыми свела меня судьба на рубеже 2002-2003 годов. Но я рад, что встретил их и делил с ними кусок хлеба, пусть даже там, где «небо в клетку». Это были люди высокой культуры, порядочности и хорошего образования. Надеюсь, что когда-то судьба сведет меня с ними еще.

А пока желаю им и всем остальным встречать Новый год и другие праздники в кругу родных и друзей.

Фарид Тухбатуллин