Кто из нас серебряный, а кто глиняный?

Рассказ

Я боюсь переходить дорогу – навернулись слезы. А ситуация как ужасная, так и комичная, отчасти – только что поднимала с дороги бомжа. Издалека увидела – на сером асфальте словно искалеченная черная птица. При близком рассмотрении – опухший, с подбитыми глазами, неестественно вывернувший ноги молодой парень. Под ним растеклось сырое пятно. Его приятель сидит на лавке – перебинтованная рука под свитером грубой вязки, глаза с прищуром, равнодушно курит.

– Да я «Скорую» уже вызвал, не переживайте!

– Какая к черту «Скорая», где это было видано, чтобы бомжи вызывали «Скорую» и она ехала на всех парах к замерзающему, искалеченному, побитому, находящемуся в алкогольной, наркотической, простой коме (вариантов много) бомжу?

Мимо идут потоком люди, стараясь отвести взгляд или брезгливо, мельком оглядывая бомжей. Чистые, красивые, умные, успешные. «Я не такой придурок, как этот, что валяется на асфальте!» Парень с девушкой прошли мимо, парень крепче сжал руку у девушки, молодые девчонки с канцелярскими папками, хохоча пробежали. Группа таджикских парней идет. Я ринулась к ним: «Помогите, поднять. Человек все же!» На вторую фразу среагировали. Подошли, привычно взялись, как за мешок или тележку, приподняли, не побрезговав! (азиатская вежливость, добросердечие и кажущееся равнодушное спокойствие – к старым, больным, детям, женщинам) и перенесли на лавку. В их глазах тоже читалось: «Вот он – русский. Нализался...»

С рубахи у парня текла моча. Изо рта свешивались слюни. Он бессмысленно протягивал ко мне руки. Я принесла его свалившиеся с ног сандалии. «Дайте двадцать рублей, пожалуйста!»

– Какие тебе 20 рублей, сиди, свалишься! Сейчас «Скорая» приедет, – заученно комментировал напарник. Но было видно, что ему завидно, что это не он свалился на асфальт.

Я дала 20 рублей (пойдут в ближайший «магаз 24 часа» покупать настойку боярышника!), вздохнула. На пьяниц мне везет. Не помню уже сколько, но постоянно валяются у меня перед глазами. Прилично одетые и грязные, старые и молодые. Этот совсем молодой! Лет под 30. Что же с ним случилось, что он так наплевал на свою жизнь?

Вспомнила своего одноклассника Леху Разараева. «Раза» был вредным, но хорошим. И родители у него были в порядке. Но он, вдруг, стал пить и бродяжничать. Однажды попался мне пару раз на улице: «Верка, бля! Привет! Вот это встреча...» Дала ему денег, продуктов. Последний раз зимой он был уже без ноги: «Оттяпали хирурги чертовы, им бы лишь оттяпать!» Я просила его: «Леша, давай я помогу оформить тебе прописку! Определишься в приют пока, поживешь, подлечишься...» В голове не укладывалось, что наш Лешка – этот страшный, обрюзгший мужик. А потом он вообще пропал...

Еще недавно я разыскала своих братьев троюродных, которых очень любила в детстве. Такие пацаны хорошие, маму уважали, нам с сестрой кукольный театр показывали. А средний – Мишка – вот так же, после смерти матери, ушел на улицу и пропал… Ужас.

Знаете, а ведь мы все одинаковые, да, то есть в том смысле, что не зарекайся от сумы! Не ведаешь, что завтра с тобой будет. Сегодня весь чистый, хороший, упакованный, а завтра вот такой пьяный, обоссанный, призреваемый всеми, думаю, что и ненавистный себе самому...

Вспомнила еще одну женщину, известную в городе, умница, красавица. Она мне сказала: «Я, Вера, всех пьяниц на улице всегда поднимаю. Знаете, почему? Потому, что сама сильно пила. И знаю – ЧТО это такое… И потом, это же не тряпка валяется, а ЧЕЛОВЕК». Конечно, мы разные, кто сильный, кто слабее, и когда Бог ударяет в нас, кто-то оказывается серебряным кувшином, а кто-то глиняным, и рассыпается… Но это не значит, что ты – серебряный – лучше. Ты просто сильнее. Вот и все. Так подай руку.

Вера Арнгольд